Осенняя песня

Автор: Гумилев Николай Степанович

Сборник "Путь конквистадоров"

    Осенней неги поцелуй
    Горел в лесах звездою алой
    И песнь прозрачно-звонких струй
    Казалась тихой и усталой.

    С деревьев падал лист сухой,
    То бледно-желтый, то багряный,
    Печально плача над землей
    Среди росистого тумана.

    И солнце пышное вдали
    Мечтало снами изобилья
    И целовало лик земли
    В истоме сладкого бессилья.

    А вечерами в небесах
    Горели алые одежды
    И, обагренные, в слезах,
    Рыдали Голуби Надежды.

    Летя в безмирной красоте,
    Сердца к далекому манили
    И созидали в высоте,
20  Венки воздушно-белых лилий.

    И осень та была полна
    Словами жгучего напева,
    Как плодоносная жена,
    Как прародительница Ева.

                *   *
                  *

    В лесу, где часто по кустам
    Резвились юные дриады,
    Стоял безмолвно-строгий храм,
    Маня покоем колоннады.

    И белый мрамор говорил
    О царстве Вечного Молчанья
    И о полете гордых крыл,
    Неверно-тяжких, как рыданье.

    А над высоким алтарем
    В часы полуночных видений
    Сходились, тихие, вдвоем
    Две золотые девы-тени.

    В объятьях ночи голубой,
    Как розы радости мгновенны,
    Они шептались меж собой
40  О тайнах Бога и вселенной.

    Но миг, и шепот замолкал,
    Как звуки тихого аккорда,
    И белый мрамор вновь сверкал
    Один, задумчиво и гордо.

    И иногда, когда с небес
    Слетит вечерняя прохлада,
    Покинув луг, цветы и лес,
    Шалила юная дриада.

    Входила тихо, вся дрожа,
    Залита сумраком багряным,
    Свой белый пальчик приложа
    К устам душистым и румяным.

    На пол, горячий от луча,
    Бросала пурпурную розу
    И убегала, хохоча,
    Любя свою земную грезу.

    Ее влечет ее стезя
    Лесного, радостного пенья,
    А в этом храме быть нельзя
60  Детям греха и наслажденья.

    И долго роза на полу
    Горела пурпурным сияньем
    И наполняла полумглу
    Сребристо-горестным рыданьем.

    Когда же мир, восстав от сна,
    Сверкал улыбкою кристалла,
    Она, печальна и одна,
    В безмолвном храме умирала.

                *   *
                  *

    Когда ж вечерняя заря
    На темном небе угасает
    И на ступени алтаря
    Последний алый луч бросает,

    Пред ним склоняется одна,
    Одна, желавшая напева
    Или печальная жена,
    Или обманутая дева.

    Кто знает мрак души людской,
    Ее восторги и печали?
    Они эмалью голубой
80  От нас закрытые скрижали.

    Кто объяснит нам, почему
    У той жены всегда печальной
    Глаза являют полутьму,
    Хотя и кроют отблеск дальний?

    Зачем высокое чело
    Дрожит морщинами сомненья,
    И меж бровями залегло
    Веков тяжелое томленье?

    И улыбаются уста
    Зачем загадочно и зыбко?
    И страстно требует мечта,
    Чтоб этой не было улыбки?

    Зачем в ней столько тихих чар?
    Зачем в очах огонь пожара?
    Она для нас больной кошмар,
    Иль правда, горестней кошмара.

    Зачем, в отчаяньи мечты,
    Она склонилась на ступени?
    Что надо ей от высоты
100 И от воздушно-белой тени?

    Не знаем! Мрак ночной глубок,
    Мечта — пожар, мгновенья — стоны;
    Когда ж забрежжется восток
    Лучами жизни обновленной?

                *   *
                  *

    Едва трепещет тишина,
    Смеясь эфирным синим волнам,
    Глядит печальная жена
    В молчаньи строгом и безмолвном.

    Небес далеких синева
    Твердит неясные упреки,
    В ее душе зажглись слова
    И манят огненные строки.

    Они звенят, они поют
    Так заклинательно и строго:
    «Душе измученной приют
    В чертогах Радостного Бога;

    «Но Дня Великого покров
    Не для твоих бессильных крылий,
    Ты вся пока во власти снов,
120 Во власти тягостных усилий.

    «Ночная, темная пора
    Тебе дарит свою усладу
    И в ней живет твоя сестра,
    Беспечно-юная дриада.

    «И ты еще так любишь смех
    Земного, алого покрова
    И ты вплетаешь яркий грех
    В гирлянды неба голубого.

    «Но если ты желаешь дня
    И любишь лучшую отраду,
    Отдай объятиям огня
    Твою сестру, твою дриаду.

    «И пусть она сгорит в тебе
    Могучим, радостным гореньем,
    Молясь всевидящей судьбе,
    Ее покорствуя веленьям.

    «И будет твой услышан зов,
    Мольба не явится бесплодной,
    Уйдя от радости лесов,
    Ты будешь божески-свободной».

    И душу те слова зажгли,
    Горели огненные стрелы
    И алый свет и свет земли
    Предстал, как свет воздушно-белый

                  *

             Песня Дриады

    Я люблю тебя, принц огня,
    Так восторженно, так маняще,
    Ты зовешь, ты зовешь меня
    Из лесной, полуночной чащи.

    Хоть в ней сны золотых цветов
    И рассказы подруг приветных,
    Но ты знаешь так много слов,
    Слов любовных и беззаветных.

    Как горит твой алый камзол,
    Как сверкают милые очи,
    Я покину родимый дол,
    Я уйду от лобзаний ночи.

    Так давно я ищу тебя
    И ко мне ты стремишься тоже,
    Золотая звезда, любя,
160 Из лучей нам постелет ложе.

    Ты возьмешь в объятья меня
    И тебя, тебя обниму я,
    Я люблю тебя, принц огня,
    Я хочу и жду поцелуя.

                *   *
                  *

    Цветы поют свой гимн лесной,
    Детям и ласточкам знакомый,
    И под развесистой сосной
    Танцуют маленькие гномы.

    Горит янтарная смола,
    Лесной дворец светло пылает
    И голубая полумгла
    Вокруг, как бабочка, порхает.

    Жених, как радостный костер,
    Горит могучий и прекрасный,
    Его сверкает гордый взор,
    Его камзол пылает красный.

    Цветы пурпурные звенят:
    «Давайте места, больше места,
    Она идет, краса дриад,
180 Стыдливо-белая невеста.

    Она, прекрасна и тиха,
    Не внемля радостному пенью,
    Идет в объятья жениха
    В любовно-трепетном томленьи.

    От взора ласковых цветов
    Их скрыла алая завеса,
    Довольно песен, грез и снов
    Среди лазоревого леса.

    Он совершен, великий брак,
    Безумный крик всемирных оргий!
    Пускай леса оденет мрак,
    В них было счастье и восторги.

                *   *
                  *

    Да, много, много было снов
    И струн восторженно звенящих
    Среди таинственных лесов,
    В их голубых, веселых чащах.

    Теперь открылися миры
    Жене божественно-надменной,
    Взамен угаснувшей сестры
    Она узнала сон вселенной.

    И в солнца ткань облечена,
    Она великая святыня,
    Она не бледная жена,
    Но венценосная богиня.

    В эфире радостном блестя,
    Катятся волны мировые,
    А в храме Белое Дитя
    Творит святую литургию.

    И Белый Всадник кинул клик,
    Скача порывисто - безумно,
    Что миг настал, великий миг,
    Восторг предмирный и бездумный.

    Уж звон копыт затих вдали,
    Но вечно - радостно мгновенье!
    И нет дриады, сна земли,
    Пред ярким часом пробужденья.