Обороняться, значит — бить!..

Автор: Бедный Демьян

Мой стол — вот весь мой наркомат. 
Я — не присяжный дипломат, 
Я — не ответственный политик, 
Я — не философ-аналитик. 
И с той и с этой стороны 
Мои познания равны. 
Чему равны — иное дело, 
Но мной желанье овладело: 
Склонясь к бумажному листу, 
Поговорить начистоту 
О том, о чем молчат обычно 
Иль пишут этак «заковычно», 
        Дипломатично, 
        Политично,
Владея тонким ремеслом 
Не называть осла ослом 
И дурачиной дурачину, 
А величать его по чину 
И выражать в конце письма 
Надежды мирные весьма. 
Я фельетон пишу — не ноту. 
Поэт, как там ни толковать, 
Я мог бы всё ж претендовать 
На «поэтическую» льготу: 
Поэт — известно-де давно — 
Из трезвых трезвый, всё равно, 
В тисках казенного пакета 
Всегда собьется с этикета 
И даст фантазии простор, — 
Неоспорима-де примета: 
Нет без фантазии поэта. 
Так утверждалось до сих пор. 
Вступать на эту тему в спор 
Нет у меня большой охоты 
(Спор далеко б меня завлек). 
Таков уж стиль моей работы: 
Я не стремлюсь добиться льготы 
Под этот старый векселек. 
Но к озорству меня, не скрою, 
Влечет несказанно порою, 
Поговорить на «свой» манер 
О... Розенберге, например.
Вот фантазер фашистской марки! 
Пусть с ним сравнится кто другой, 
Когда, «соседке дорогой» 
Суля «восточные подарки», 
Он сочиняет без помарки:

«Я докажу вам в двух строках... 
Подарки вот... почти в руках... 
Вот это — нам, вот это — Польше... 
Коль мало вам, берите больше... 
Вести ль нам спор о пустяках? 
Не то что, скажем, половину — 
Всю забирайте Украину. 
А мы Прибалтикой парад 
Промаршируем в Ленинград, 
Плацдарм устроив эйн-цвей-дрейно 
От Ленинграда и до Рейна.
Мы, так сказать, за рыбный лов, 
Араки, скажем так, а раки... 
Ну мало ль есть еще голов, 
Антисоветской ждущих драки 
На всем двойном материке! 
Я докажу в одной строке...»

Состряпав из Европ и Азии, 
Невероятный винегрет, 
Фашистский выявил полпред 
(Полпред для всяческих «оказий») 
Вид политических фантазий, 
Переходящих в дикий бред. 
То, что «у всякого барона 
Своя фантазия», увы, 
Не миновало головы 
Сверхфантазера и патрона 
Фашистских горе-молодцов, 
И Розенберг в конце концов 
С неподражаемым экстазом 
Пленяет, стряпая статью, 
Соседку милую свою 
Чужого бреда пересказом. 
Придет — она не за горой — 
Пора, когда советский строй, 
Преодолевши — вражьи козни, 
Сменив истории рычаг, 
Последний сокрушит очаг 
Национальной лютой розни, — 
Не за горою та пора, 
Когда по школам детвора, 
Слив голоса в волне эфирной, 
Петь будет гимны всеземной, 
Всечеловечески родной,
Единой родине — всемирной, — 
Когда из книжечки любой, 
Как факт понятный сам собой 
Из первой строчки предисловия, 
Узнает розовый юнец, 
Что мир покончил наконец 
С периодом средневековья, 
Что рухнула, прогнив дотла, 
Его отравленная масса 
И что фашистскою была 
Его последняя гримаса.

Фашизм не пробует юлить 
И заявляет откровенно, 
Что он готовится свалить, 
Поработить и разделить 
Страну Советов непременно. 
Бред?.. Мы должны иметь в виду: 
Фашисты бредят — не в бреду, 
Не средь друзей пододеяльных, 
Патологически-скандальных, 
Нет, наяву, а не во сне 
Они готовятся к войне, 
Ища союзников реальных, 
Точа вполне реальный нож, 
Нож для спины реальной тож. 
Одно лишь в толк им не дается, 
Что им, затейщикам войны, 
В бою вот этой-то спины 
Никак увидеть не придется, — 
Что на любом мы рубеже 
И день и ночь настороже 
И, чтоб не знать в борьбе урону, 
Так понимаем оборону:
Обороняться — не трубить,
Не хвастаться, не петушиться,
Обороняться — значит бить,
Так бить, чтоб с корнем истребить
Тех, кто напасть на нас решится,
Тех, кто, заранее деля
Заводы наши и поля,
Залить их мыслит нашей кровью,
Тех, кто в борьбе с советской новью
Захочет преградить ей путь,
Чтоб мир, весь мир, опять вернуть
К звериному средневековью
И путь к культуре — отрубить.

Обороняться — значит бить!
И мы — в ответ на вражьи ковы, — 
Не скрою, к этому готовы!

1935