Развалины Десятинной церкви

 

Могилы древние! я прикасаюсь к вам
Великолепные остaтки;
Вы роковые отпечатки
Тяжелых бед! О Десятинный храм!
Тебя-ль приветствует восторг мой грустно-сладкий.

Бесчисленные вдруг воспоминанья! Ум,
Заветным бременем склоненный
На прах родной и незабвенный,
Вздымается приливом жарких дум:
Ах! это прежних дней поток окровавленный!

Здесь мысль обширная простерлась по гробам,
И в ней, как в зеркале, былое!
В след одному спешит другое:
Варягов смерть, Владимир, чудный храм —
Религии востoрг и тoржество святое!

Вдруг все отравлено междоусобья злом:
Отчизна — мрачное кладбище,
Раздоров область, пепелище,
Темница…. брат на брата! за Днепром
Батыя воинство — Всевышний на судище!

Он осудил… дохнул… монголов океан
Всемощный, жадный и злонравный,
Обуревает Киев славный!—
И гибели несется великан,
В кровавом саване, над жертвою державной!

Не дрогнул град… скалой сердца отшибли страх;
Горят великой мыслью лица:
«На смерть, на смерть! сия денница
Не узрит нас в оковах: в сих сердцах
Непобедимая другая есть столица!»

Нагрянул приступ…. треск… над рухнувшей стеной
Бойцы схватились… Киeв воет;
Развалин груды кровью моет
Средь вражьих бездн , отчаянной десной
Великолепную себе могилу роeт.

И Десятинный храм наполнен жен, детей,
В нарядах пышных жертвы — девы!
Рыданье, слезы и напевы!..
Не слышит Бог… все ближе брань… Сильней,
Сильней отверзтые ревут драконов зевы…

Свершилось все! Ты пал, но веледушно пал,
Державный Киев, честь с тобою!
Над сей развалиной святою,
На меч склонясь, в хламиде , задремал
Хранитель-Ангел твой с увенчанной главою!

Но кто-же воин сей? Он вышел из гробов
Высоким, пламенным героем:
Как будто в гробе жил он боем:
В крови броня, копье гроза врагов —
Их тени зыблются повсюду бледным строем!

И Гений Киева свой меч пред ним склонил,
За кровь и доблесть благодарный;
И вот — четою лучезарной
Боярина Димитрия, с могил
Две девы мчат горе — за ними луч янтарный!

То две бессмертные, родные две сестра:
То с Верой Слава…. Что-же долу
Внимал я древнему глаголу,
Что Слава дым? И сердцу с той поры
Грустней!… не покорюсь безумному расколу!

Ты, слава — Бога дочь! Избранным, ты была
Младенцу в люльке мать родна,
Невеста юноши младая
И старцу друг! У жизни отняла
Ты смерть, ее венком лавровым украшая!

С роскошной красотой, твоим питомцам в честь,
На колеснице ты перунной
Катясь по зыби темнорунной,
Гремишь, об них разносишь звучно весть
И высший чин духов им дашь в стране подлунной!..

 

1827 год.
Киев.
Московский телеграф часть 21

1828