Когда ничтожество земное разгадалось

Когда ничтожество земное разгадалось:
Величие, любовь, бессмертные труды —
Вся ложь, в которую жизнь наша облачалась –
Низпали, как в час бурь незрелые плоды;
Когда пустынная вселенная уныла,
Взор больше не манит обманами, игрой:
Еще летит к вам дух, полночные светила!
Приемлет радостно ваш дальный луч златой !

То не людской руки мгновенные творенья,
Не тщетная мечта, условленный обман.
По тайному пути, как в первый день рожденья,
Плывете тихо вы — там, в небе, — вечно там!
Народы движутся. Не вы ль определили
Дорогу по морям для робких их шагов?
День колыбели их, день жизни, день могилы,
Лучjм означили на хартии веков.

Пространство бытия не вами ль понимаем!
В вас вечность без числа, столетье, месяц, день,
Бездетного Творца лета ли обнимаем —
Все, все чрез вас.— Ваш свет не Господа ли тень?
На все простертый луч, ничем не истощимый,
В котором теплится и запад, и заря,
Все оживляющий и сам собой живимый—
Не малый очерк ли Великого царя?

О солнце дивное! Чем возлетаем ближе,
Тем более твой свет невыносим для глаз!
И чем смиряемся перед тобою ниже,
Тем ты доступнее, тем больше входишь в нас.
С тобою вместе быть мы никогда не можем,
Ты с нами завсегда! Как мощь твою постичь?
Малейший отблеск твой мы век не уничтожим,
В мгновенье можешь ты мир в пепел обратить!

Живешь, живишь, творишь, усовершаешь,
Заботишься, блюдешь материю и тварь,
И постепенно все ведешь и возвышаешь,
Чтоб наконец к себе приблизить, добрый царь!
Хаос, потом земля, полмертвое растенье,
Животное, за ним разумный человек, —
И Ангел-дух. Не то ль шесть дней перерожденья,
О коих Моисей нам в древних книгах рек.

Финикиянин, Гвебр, небесные светила!
Вам древний жертвенник молений воздвигал,
И Бога, Коего душа всегда любила,
Под вашим именем, символом обожал.
Ваш луч учил его быть кротким, благотворным—
Луч, пролитый равно на добрых и на злых!
Он возвышался к вам безмолвием покорным
И выше был всегда сует и бурь земных.

О, чей же мертвый дух не оживет при взгляде
На стройный, блещущий, великолепный сонм,
Когда плывете вы в торжественном наряде,
Без счета корабли, среди лазурных волн!
Неслышимо текут сияния потоки!
Познанье естества разносят по странам:
Величия Творца вы первые пророки!
Законы, веру вы предвозвестили нам!

Без силы испытать, мы верим с Моисеем:
Вы буквы яркие предназначенья книг;
Но жребий прочитать свой в вас уж не умеем:
Для ослабевших глаз свет силен и велик!
Так дивно заблистав, в день таинств, на востоке,
Рожденье Вечного Младенца предрекли,
Зажгли понятие волхвов в уме и в оке,
И к Богу раз еще людей вы привлекли.

Пред бедствием страны, пред язвой, пред войною,
В вас, спутники судеб, читать обык народ.
Он смотрит с детскою на небо простотою,
Он первобытные предания блюдет.
И даже браней бог, царств страшный истребитель,
Кто веру, родину, свободу отвергал,
В вас покровительство, бестрепетный воитель,
И спутника себе какого-то искал.

Дух вещий Байрона, мысль светлая Ньютона
Любили улетать в далекий ваш предел;
Тот тайну в вас узнал небесных тел закона,
Тот в песнях перенял гармонью ваших сфер.
О гении земли! теперь вы прах и пепел,
Но посетили вы не тщетно бедный свет!
Ваш голос, ум, слова, как пробужденья петел,
Гласит из рода в род познания рассвет.

И ты, поэт Христа, непонятый вселенной,
Сокрытый херувим, непризнанный пророк,
Царь неувенчанный, кому мир удивленный,
Колено преклонив, еще не дал венок,
Скитаясь по странам бездомным сиротою,
Ты спрашивал, вперя на звезды грустный взгляд,
Крушась по родине любовью и тоскою:
«Зачем в той стороне светло они горят!»

Так! на страдания, на муки, на надежды,
На скорбь, на жалобу, на скрытые мечты,
Вы отзываетесь понятным словом, звезды!
Небес нетленные, алмазные цветы!
Друзья несчастливых, наперсники влюбленных,
Безмолвный с ними вы ведете разговор,
Вновь согреваете жизнь в персях охлажденных
И шлете светлый луч на омраченный взор!

Так много прелести, спокойствия, отрады,
Так много тайны в вас, что утомясь душой
В страданиях земных, усталые, мы рады
Почить и улететь в предел ваш неземной!
Когда рассеется то ложное виденье,
Что жизнию зовем; ударит смерти час, —
Предчувствье есть в груди, в душе есть убежденье:
Прекрасный новый мир в вас ожидает нас.

О, если б было так! Когда бы слабость в силу,
Когда бы смертное в бессмертье облеклось!
Когда б минутное, пройдя через могилу,
Для новой жизни в вас воскресло, родилось!
Когда б нашли мы там, что долго здесь искали,
Край без гонения, обманов, без оков,
Где мир души цветет, кончаются печали,
Где зло не родилось, где не умрет любовь!

Где нет сомнения, раскаянья, заботы,
Где власти нет судеб, препятствий вечных мук,
Гнетущих бременем презрительной работы,
Окованный землей, летящий в небо дух;
Где ревность не мрачит прекраснейшего сердца,
Где зависть пламенной не кипятит крови,
Мысль зрелая слита с невинностью младенца,
Ум полон ясности, грудь полная любви!

Там позабудем мы короткий срок мученья,
Фиал страдания там оторвем от уст,
Там оправдается пред нами Провиденье,
С нас снимет наконец всю тяжесть рабских уз;
Тогда цель бытия познав душой свободной,
Посевы разума польем и возрастим,
Да вечному Отцу заплатой многоплодной
За семя доброе сторицей воздадим.

И блага житницу богатством наполняя,
Из коей праздный червь, или коварный тать,
Как было на земле, себя чужим питая,
Верна бессмертного не будет похищать,
Мы сердцем и умом взрастем, обогатеем!
Законы: «время ждать» в наш не дойдут предел,
От коих часто здесь для слабого слабеем,
Условья общества не остановят дел.

Могучи истиной без призраков надежды,
Питая вечною любовию сердца,
Как небо высоки и пламенны как звезды,
Послушны воле лишь Великого Творца,
По манию благой, властительной десницы,
Из сферы в сферу, в мир из мира поплывем,
Пока приблизимся к живящей всех деннице,
До цели, в бытии назначенной, дойдем.

 

1837