Взгляд на Благородный Пансион при Императорском Московском Университете

 

 

 

Плоды Наукъ зрѣютъ медленно. Полезное дерeво просвѣщенія, перенесенноe изъ климатовъ чужестранныхъ въ любезное наше Отечество, уже глубоко пустило корни; благодѣтельные лучи нашего свѣтозарнаго Феба ускорятъ дѣйствіе Природы; и мы увидимъ молодыя вѣтви покрытыя цвѣтами — а плоды?… станемъ надѣяться. Любовь къ ученію и у насъ сдѣлается модою. Уже Дворяне Рускіе чувствуютъ необходимость просвѣщенія; видятъ, что для снисканія себѣ уваженія надобно по крайней мѣрѣ казаться ученымъ, по крайней мѣрѣ знать нѣсколько. словъ нерускихъ, слѣдственно стыдятся невѣжества. Начало доброе! станемъ надѣяться.

Число благотворителей, пожертвовавшихъ важными суммами на заведеніе Университетовъ, доказываетъ, что много есть въ Россіи такихъ людей, которые для дѣтей своихъ и внуковъ устилаютъ цвѣтами путь къ щастливой жизни: они увѣрены въ пользѣ Наукъ и просвѣщенія. Но Университеты не воспитываютъ, а принимаютъ уже воспитанныхъ юношей, для усовершенствованія ихъ въ высшихъ Наукахъ. Между тѣмъ, что дѣлать небогатому Дворянину, желающему дать хорошее воспитаніе своимъ дѣтямъ? Училища низшей степени, вообще столь полезныя, столь благодѣтельныя для Государства, учреждены не съ тѣмъ намѣреніемъ, что бы въ нихъ воспитывались Дворяне: воспитаніе въ Великой Монархіи не можетъ и не должно быть равное для всѣхъ состояній, многіе Пансіоны, содержимые иностранцами изобилуютъ всѣми неудобствами публичнаго воспитанія, не имѣя почти ни одной изъ его выгодъ; въ нихъ платятъ немалыя суммы за наставленіе дѣтей, по большей части, только во Французскомъ произношеніи, въ танцовальномъ искуствѣ, между тѣмъ, какъ Отечество можетъ уволить Дворянина отъ сихъ отличныхъ совершенствъ, а требуетъ отъ него непремѣнно знаній и разсудительности. Остается воспитаніе домашнее, которое могло бы быть самымъ лучшимъ тогда только, когда родителямъ пощастливилось бы умолить Минерву сойти съ Олимпа и въ образѣ Ментора взять на себя попеченіе о образованіи дѣтей ихъ, или когда удалось бы имъ заманить въ домъ свой цѣлые факультеты; не знаю, есть ли у насъ такіе щастливцы. Но мнѣ до Крезовъ нѣтъ дѣла: пусть они воспитываютъ дѣтей своихъ, какъ угодно; одни богачи не составляютъ общества. Мнѣ хотѣлось знать, что предпримутъ небогатые, но почтенные Дворяне, которымъ обстоятельства препятствуютъ отдавать дѣтей въ Кадетскіе Корпусы? Должны ли они предоставить случаю нравственное образованіе ихъ? должны ли смотрѣть равнодушно, какъ нѣжныя отрасли ихъ будутъ грубѣть въ невѣжествѣ — Такъ я разсуждалъ назадъ тому нѣсколько времени, и не могъ успокоиться до тѣхъ поръ, пока нечаянно не попалась въ мои руки маленькая книжка, подъ названіемъ: Объявленіе о воспитаніи, ученіи и содержаніи въ Благородномъ Пансіонѣ при Императорскомъ Московскомъ Университетѣ. Она возбудила мое любопытство. Двѣ недѣли я освѣдомлялся, спрашивалъ, разсматривалъ и наконецъ увѣрился, что сіе У_ч_и_л_и_щ_е есть лучшее мѣсто для воспитанія Дворянъ. Признаюсь, что я не зналъ такого Пансіона, изъ котораго вышедшій молодой воспитанникъ, окончившій курсъ школьнаго своего поприща, можетъ съ честію для Училища и для себя сказать въ слухъ, гдѣ онъ учился. Легко станется, что есть люди, которымъ также неизвѣстны достоинства сего Института, можетъ быть въ сію самую минуту многіе отцы перебираютъ въ головѣ своей разные образы воспитанія и со вздохомъ смотрятъ на дѣтей своихъ. Надѣюсь оказать имъ услугу, сообщивъ то, что удалось мнѣ узнать о Благородномъ Пансіонѣ при Московскомъ Университетѣ.

Сей важной и полезной Институтъ существуетъ уже 24 года. Благородные Дворяне, желающіе, чтобы дѣти ихъ пользовались преподаваемыми въ немъ Науками, должны представлять ихъ обученныхъ уже Россійскому чтенію и письму. Не моложе осьми лѣтъ и не старѣе четырнадцати. Нѣкоторые воспитанники живутъ въ Пансіонѣ, другіе пріѣзжаютъ только учиться и имѣютъ обѣденной столъ. За первыхъ платятъ 275, за послѣднихъ 175 рублей въ годъ. Обучаются языкамъ: Россійскому, Латинскому, Французскому, Англійскому и Нѣмецкому; Наукамъ: Философическимъ, Историческимъ, Словеснымъ, Физическимъ, Математическимъ, и пріятнымъ Искуствамъ; почитаю нужнымъ упомянуть о театральномъ представленіи нравоучительныхъ Драматическихъ сочиненій и военной экзерциціи, однимъ словомъ, въ семъ Училищѣ благонравія и просвѣщенія преподаются Науки и Искуства, необходимыя для человѣка государственнаго, полезныя и пріятныя для человѣка частнаго.

Многіе Пансіоны могутъ выставить, большой списокъ преподаваемыхъ въ оныхъ Наукъ; но не многіе, скажу смѣло, ни одинъ, кромѣ Университетскаго, не въ состояніи похвалиться такими Наставниками, которые изъ любви къ Наукамъ посвящаютъ себя ученому званію {Чтобы показать, сколь важны преимущества сего Училища, мнѣ надлежало бы только назвать почтенныхъ Господъ Профессоровъ и Учителей, съ отличіемъ преподававшихъ и нынѣ преподающихъ въ немъ науки.}. Пансіонъ заимствуетъ отъ Университета Профессоровъ и Учителей (ихъ около пятидесяти), которые чинами своими и мѣстами единственно обязаны испытаннымъ знаніемъ. Частной человѣкъ лишенъ способовъ найти такихъ Наставниковъ, ибо Учительская должность, которую отправляютъ здѣсь по большой части Особы, почтенныя по своему званію и достоинству, не можетъ быть заплачена ничѣмъ, кромѣ щастія заслужить благоволеніе Монаршее, увѣренности въ пожертвованіи трудами своими пользѣ общественной и пріятной надежды видѣть нѣкогда молодыхъ питомцевъ своихъ возмужавшими и благодарными. Чѣмъ болѣе входилъ я въ классическія подробности сего заведенія, чѣмъ внимательнѣе разсматривалъ учебную методу и цѣль его, тѣмъ живѣе ощущалъ полезность онаго; тѣмъ болѣе радовалось мое сердце. Педантство всегда было неразлучно съ Ученостію, было его вывѣскою; но здѣсь взяты всѣ нужныя мѣры для избѣганія двухъ крайностей: воспитанія вѣтреннаго и воспитанія педантическаго. Въ Пансіонѣ при Московскомъ Университетѣ не только по избранной методѣ и одобреннымъ правиламъ учатся разумѣть языки иностранныя и говорить на нихъ; но и переводить, не слова, а мысли Автора, съ наблюденіемъ красотъ обоихъ языковъ, и обдумывая каждое слово, учатся даже сочинять съ Логическою точностію, съ Риторическою чистотою. Умалчивая для краткости о другихъ учебныхъ предметахъ, скажу, что Рускому слогу учили и теперь учатъ такіе люди, которыхъ сочиненія публика читала съ удовольствіемъ. Они изъясняютъ ученикамъ своимъ правила языковъ Славенскаго и Рускаго. Лучшіе изъ воспитанниковъ однажды въ недѣлю имѣютъ особливое собраніе, въ которомъ читаютъ собственныя сочиненія и переводы, разсматриваютъ ихъ съ критической стороны и сообщаютъ о томъ свои мнѣнія. Это эпоха торжества юныхъ талантовъ. Естьли родители хотятъ знать, чѣмъ награждаются попеченія, которыхъ они не щадятъ для воспитанія дѣтей своихъ, то совѣтую имъ посмотрѣть на сіе собраніе. Не нужно разпространяться о пользѣ такого учрежденія. гдѣ въ соревнованіи и честолюбіи питомцевъ ищутъ побудительныхъ причинъ къ прилѣжанію и успѣхамъ. При публичномъ экзаменѣ отличившіеся воспитанники ежегодно награждаются одобрительными листами, медалями и другими знаками отличія; имена ихъ объявляются въ Московскихъ Вѣдомостяхъ; успѣвшимъ въ высшихъ классахъ Пансіонерамъ дается право слушать Профессорскія лекціи въ Университетѣ и они становятся Студентами; слѣдственно при вступленіи въ службу пользуются преимуществами; Всемилостивѣйше пожалованными Студентамъ Университетскимъ.

Хорошее содержаніе воспитанниковъ, отъ котораго безъ сомнѣнія зависитъ самое ихъ здоровье, должно также заставить родителей предпочесть сіе мѣсто всякому другому. Столъ обѣденный и ужинный обыкновенно состоитъ изъ пяти блюдъ самыхъ здоровыхъ и довольно вкусныхъ. Воспитанники время свободное отъ ученія проводятъ въ приличныхъ забавахъ, играхъ и гимнастическихъ упражненіяхъ, укрѣпляющихъ тѣло. Зимою въ Воскресные и праздничные дни по вечерамъ бываютъ у нихъ иногда концерты, иногда танцы, иногда театральныя представленія. Лѣтомъ отпускаются гулять съ Надзирателями; сверхъ того, на двѣ недѣли выходятъ въ лагерь для военной экзерциціи. Опредѣленный Докторъ Медицины посѣщаетъ больныхъ, а въ случаѣ опасности приглашаются на консиліумъ Доктора Университетскаго Медицинскаго Факультета. За лѣкарства и лѣченіе ничего не требуется съ воспитанника.

Училище помѣщается въ пространномъ каменномъ домѣ, съ трехъ сторонъ отдѣленномъ улицами отъ другихъ строеній, въ Тверской части въ лучшемъ кварталѣ города. Внизу живутъ служители; вверху находятся спальни воспитанниковъ, комнаты учебныя, большая столовая и танцовальная галерея; на особливомъ дворѣ пространная равнина для военныхъ экзерцицій и гимнастическихъ игръ, ботаническій садъ, отдѣленная больница и баня. Въ домѣ я видѣлъ театръ, библіотеку, состоящую изъ книгъ Россійскихъ и иностранныхъ, машины и инструменты для Физическихъ опытовъ, минеральный Кабинетъ и рисунки.

Главное Начальство Университета управляетъ Пансіономъ; наблюденіе порядка въ ученіи и внутреннее хозяйственное разпоряженіе поручается одному изъ Университетскихъ Профессоровъ, которой называется Инспекторомъ Пансіона {Нынѣшній Инспекторъ уже тринадцать лѣтъ имѣетъ надзиpанie надъ Пансіономъ.}, и имѣетъ у себя одного помощника. При каждой комнатѣ, въ которой помѣщается извѣстное число воспитанниковъ, есть надзиратель, обыкновенно опредѣляемый изъ надежныхъ иностранцевъ, именно для того, чтобы воспитанники упражнялись въ разговорахъ на тѣхъ языкахъ, которыхъ правиламъ обучаются въ классахъ. Сей надзиратель имѣетъ обязанность быть всегда съ учениками, изключая часы учебные. За умѣренную плату даются отъ Пансіона служители воспитанникамъ, которые не имѣютъ своихъ собственныхъ: тѣ и другіе состоятъ подъ рачительнымъ присмотромъ Чиновника, особливо къ тому назначеннаго.

Пріятно быть удивленнымъ, подобно мнѣ; когда я долженъ былъ выдти изъ заблужденія и оставить прежнія мысли, нашедъ сей Пансіонъ совсѣмъ несходнымъ съ тѣми понятіями, которыя давно уже составились въ умѣ моемъ вообще о Пансіонахъ. Образъ ученія, содержаніе воспитанниковъ, благоустройство и порядокъ, господствующія на семъ Парнассѣ, которой скорѣе можно назвать Дворянскимъ Училищемъ, нежели Пансіономъ — все прилично достоинству мѣста, назначеннаго для просвѣщенія Дворянъ великой Имперіи.

Одного имени Основателя довольно, для того, чтобы содѣлать знаменитымъ сіе Училище. Россійское Дворянство обязано признательностію за учрежденіе онаго Михайлѣ Матвѣевичу Xераскову, бывшему въ то время Кураторомъ. Сперва молодые Дворяне помѣщались въ комнатахъ, назначенныхъ особенно для нихъ отъ Университета, и ходили учиться въ Гимназію. Спустя нѣсколько времени, они изъявили желаніе отдѣлиться отъ Гимназистовъ; скоро маленькое казначейство сего, сначала весьма небогатаго Пансіона, нашлось въ состояніи купишь находившійся близь Университета и нынѣ принадлежащій ему домъ за 5000 рублей и запастись особливыми Учителями. Число Пансіонеровъ было неровное, иногда большее, иногда меньшее; лѣтъ за тринадцать до сего считалось ихъ около пятидесяти {Теперь ихъ болѣе двухъ сотъ.}. Въ 1788 году, по Ходатайству попечительнаго, незабвеннаго Мелиссино, Куратора Университета, Главнокомандовавшій Москвою Петръ Дмитріевичъ Еропкинъ выпросилъ у Императрицы ЕКАТЕРИНЫ для помѣщенія Пансіона, домъ старой Межевой Конторы, назначенный Правительствомъ въ продажу. Сей домъ, въ продолженіи времени изправленный и увеличенный, есть тотъ самой, в которомъ нынѣ Пансіонъ находится. Послѣ всего того, что я видѣлъ въ семъ Училищѣ, и еще иедавно читалъ объ немъ въ одномъ изъ лучшихъ Французскихъ журналовъ (Archives Litteraires), я почелъ для себя пріятнѣйшимъ долгомъ войти въ нѣкоторыя подробности, конечно не всѣмъ извѣстныя. Смѣю обнаружить свое удивленіе, что въ такое время, когда число Авторовъ у насъ ежедневно умножается, когда мы съ патріотическою гордостію любимъ хвалиться хорошими заведеніями, никто еще не написалъ о семъ Пансіонѣ. Стыдно намъ дожидаться, пока иностранцы укажутъ намъ то, въ чемъ можемъ съ ними равняться; стыдно справляться съ чужестранными Журналами, сколь велико наше достоинство. И о какомъ заведеніи можно говорить съ большею увѣренностію, какъ не о томъ, которое оправдало уже свое назначеніе и надежды родителей? Они въ темныхъ ожиданіяхъ въ будущемъ отъ благоразумнаго посѣва надѣялись богатой жатвы; мы видимъ событіе ихъ чаянія. Пансіонъ при Московскомъ Университетѣ, въ теченіи 24 лѣтъ своего существованія, образовалъ многихъ воспитанниковъ, нынѣ съ похвалою отправляющихъ разныя должности воинскія и гражданскія; нѣкоторые изъ нихъ извѣстны и по ихъ сочиненіямъ. Пансіонъ при Московскомъ Университетѣ выдалъ болѣе двадцати книгъ {Извѣстнѣйшія изъ нихъ суть: Курсъ Математики Г. Безу, Натуральная Исторія, Умственная наука, Миѳологія, Краткая Руская Просодія и проч. Избраннѣйшія сочиненія и переводы воспитанниковъ издаются въ свѣтъ подъ названіемъ: Вечерняя заря; о сей книгѣ съ похвалою упоминаемо было въ иностранныхъ Журналахъ.}, изъ которыхъ классическія приняты и употребляются во многихъ другихъ Училищахъ. Пансіонъ при Московскомъ Университетѣ съ начала заведенія содержалъ себя деньгами, собираемыми съ воспитанниковъ за ученіе и столъ, платя изъ той же суммы всѣмъ Чиновникамъ и Учителямъ, къ нему опредѣленнымъ, какъ Университетскимъ, такъ и постороннимъ, въ которыхъ онъ имѣетъ нужду.

Домъ, стоившій прежде не болѣе десяти тысячь рублей, превратился иждивеніемъ Пансіона въ прекрасное зданіе, стоющее по крайней мѣрѣ осмидесяти тысячь. Внутреннее хозяйство Пансіона можетъ служить ободреніемъ для домостроителей. Чего не сдѣлаетъ благоразумная попечительность! Покажется невѣроятнымъ, естьли скажу, что на щетъ небольшой суммы, взносимой воспитанниками за свое ученіе и содержаніе, Пансіонъ успѣлъ обогатиться разными заведеніями: сдѣлана каменная пристройка; куплено смежное мѣсто, на которомъ явился садъ съ каменною оранжереею; собраны: библіотека, Кабинетъ минеральный, серебряныя, мѣдныя и желѣзныя вещи и разные инструменты; разумѣется, что все сіе стоитъ великой суммы. Удивительной примѣръ добраго присмотра! Не смотря на то, что цѣны на все возвысились, Университетскій Пансіонъ за самую умѣренную плату, которая многимъ содержателямъ Пансіоновъ покажется невѣроятною, довольствуетъ пищею и учитъ воспитанниковъ — обстоятельство очень важное для наблюдателя, утѣшительное для Дворянъ небогатыхъ! Этого не довольно: Пансіонъ безденежно содержитъ, воспитываетъ и учитъ дѣтей нѣкоторыхъ недостаточныхъ Чиновниковъ, служащихъ при немъ и при Университетѣ.

Когда Пансіонъ самъ собою успѣлъ вознестись до нынѣшняго цвѣтущаго состоянія: то него не можно надѣяться въ такое время, когда онъ находится подъ начальствомъ достойно чтимаго Министра и неусыпнаго своего Попечителя, которые между благосостояніемъ ввѣренныхъ имъ розсадниковъ просвѣщенія и между благосостояніемъ своимъ собственнымъ не полагаютъ никакого различія? Тронутый до глубины души посѣтитель, видя на стѣнѣ Пансіона начертаніе достопамятной эпохи его основанія, съ удовольствіемъ угадываетъ, что сія эпоха возсіяетъ въ Исторіи Россійскаго просвѣщенія и прославится въ Ученомъ свѣтѣ.

Чье сердце способно принимать сладостныя впечатлѣнія, чье сердце согрѣто любовію къ человѣчеству, тотъ пусть идетъ въ Пансіонъ при Московскомъ Университетѣ посмотрѣть на дневныя упражненія воспитанниковъ. Онъ увидитъ, съ какимъ благоговѣніемъ юныя отрасли знаменитыхъ предковъ за утреннею молитвою предстоятъ Вездѣсущему; съ какою охотою за завтракомъ слушаютъ чтеніе Священнаго Писанія и отборныхъ книгъ нравоучительныхъ; увидитъ, въ какомъ порядкѣ сидятъ въ классахъ, въ какой тишинѣ сидятъ за столомъ. Воспитанники, едва вышедшіе изъ младенческаго возраста, съ Римскою гордостію уже произносятъ имя Россіи; уже кровь ихъ пылаетъ при священныхъ названіяхъ: Отечество, добродѣтель, просвѣщеніе. ,,Просвѣщеніе и добродѣтель!» говоритъ одинъ изъ нихъ отъ лица всѣхъ своихъ товарищей: ,,соединимъ ихъ неразрывнымъ союзомъ; да царствуютъ онѣ совокупно въ душахъ нашихъ! Къ сему должны стремиться всѣ мысли и дѣла наши; сего ожидаетъ отъ насъ Отечество!» Изображенія Кураторовъ Университета: Шувалова, Мелиссино и Xераскова, украшающія галерею, напоминаютъ питомцамъ, кому они обязаны своимъ щастіемъ настоящимъ и будущимъ, и питомцы съ живѣйшею признательностію возглашаютъ имена ихъ. ,,Се ликъ Шувалова! судьба похитила его отъ насъ; но — сердце еще бьется въ груди нашей, и Шуваловъ живетъ въ немъ. Другъ человѣчества! ты заслужилъ вѣнецъ безсмертія! — Се образъ Мелиссино! — Любезные товарищи! почто не можемъ повергнуться на гробъ его; почто не можемъ окропить его своими слезами! — Шуваловъ! Мелиссино! тѣни ваши, можетъ быть, теперь носятся надъ нами, можетъ быть, улыбаются, видя нашу признательность! Божественная улыбка! она побуждаетъ насъ слѣдовать по стопамъ вашимъ и, естьли можно, вамъ уподобиться. Херасковъ, добрый, чувствительный, незабвенный Основатель сего Училища!…» Это собственныя мысли и слова одного воспитанника, произнесенныя при публичномъ собраніи въ Пансіонѣ, по случаю освященія новопостроеннаго каменнаго флигеля, въ залѣ котораго тогда же поставлены портреты упомянутыхъ Господъ Кураторовъ..

Такія чувства, такой слогъ, ручаются за благонравіе и успѣхи воспитанниковъ. Желательно, чтобы Рускіе наставники всегда были награждаемы подобнымъ образомъ, и чтобы питомцы всегда дѣлали честь своимъ наставникамъ!