Bibra > Произведения > Все > Последний кумир

Последний кумир

Автор: Киреев Николай Петрович

Скачать

А. ДОДЭ.

ПОСЛѢДНІЙ КУМИРЪ.

Драма въ 1 актѣ.

ПЕРЕВОДЪ

H. П. Кирѣева.

МОСКВА.

Типографія М. Н. Лаврова и К°, Леонтьовскій пер., собствен. домъ.

1881.

http://az.lib.ru/

OCR Бычков М. Н.

  

ПОСЛѢДНІЙ КУМИРЪ

драма въ 1 актѣ, А. Додэ.

ЛИЦА:

   Амбруа, 60 лѣтъ.

   Гертруда, его жена, 30—35 лѣтъ.

   Почтальонъ.

  

Дѣйствіе происходитъ въ провинціальномъ городкѣ, близь Тура.

  

Роль Гертруды должна быть исполняема первою драматическою актрісой.

  

ПОСЛѢДНІЙ КУМИРЪ.

  

Столовая. — Въ глубинѣ: входная дверь въ серединѣ, буфетъ — на право, каминъ съ зеркаломъ на лѣво. На первомъ планѣ: на право — окно съ гардинами, ниходящее на церковную площадь; на лѣво — противъ окна — дверь въ комнату Гертруды. На авансценѣ: на лѣво — письменный столъ, на которомъ бюваръ, журналы, газеты; у стола слѣва — кресло, справа же — стулъ, на которомъ шляпа и мантилья г-жи Амбруа; на право — столъ, съ котораго г-жа Амбруа кончаетъ убирать посуду при открытіи занавѣса. На каминѣ чашка и сахарница; кофейникъ на огнѣ.— Стороны отъ зрителей.

  

ЯВЛЕНІЕ 1-е.

Гертруда (убираетъ со стола) и Амбруа (сидитъ въ креслѣ у обѣденнаго стола).

  

Гертруда.

   Гдѣ ты будешь пить кофе: здѣсь, или въ моей комнатѣ?

  

Амбруа.

   Здѣсь, мой другъ, у окна. (Встаетъ. Гертруда переставляетъ столъ, на которомъ завтракали, къ стѣнѣ, между входною дверью и каминомъ). Я самъ подкачу мое кресло къ окну — не безпокойся! (Подкатываетъ кресло и садится). Тутъ… на солнышкѣ — что можетъ быть лучше? Это будетъ не кофе, а — какъ говоритъ Леопольдъ — настоящій нектаръ боговъ.

  

Гертруда.

   (Ставя чашку кофе на подоконникъ). Да… но я боюсь, чтобы у тебя не заболѣла голова; ничто такъ не дѣйствуетъ и голову, какъ кофе съ ромомъ…

  

Амбруа.

   Не хитри моя дорогая, я знаю чего ты боишься! Тебѣ просто не нравится, что я сѣлъ у окна… Ты боишься, что я, приподнявъ занавѣску, могу все видѣть, что происходитъ на церковной паперти, а это стѣснитъ тебя въ раздачѣ милостыни нищимъ при выходѣ изъ церкви. Успокойся, моя милая, я обѣщаю тебѣ закрыть глаза, когда ты будешь щедро одѣлять всѣхъ.

  

Гертруда.

   А я вотъ за это обѣщаю тебѣ не быть сегодня очень щедрой.

  

Амбруа.

   Кстати, Гертруда! Когда же, наконецъ, намъ возвратятъ портретъ Леопольда?

  

Гертруда.

   (Смущенная). Портретъ Леопольда?.. Это…

  

Амбруа.

   (Продолжая свою рѣчь). Вотъ уже четыре мѣсяца прошло, какъ ты отправила его въ Туръ, чтобъ перемѣнили рамку, въ чемъ, кажется, не было никакой надобности, и между тѣмъ…

  

Гертруда.

   Ну какъ не было надобности, когда все дерево потрескалось, мѣстами сгнило совсѣмъ, просто ужасъ что такое! (Переноситъ сахарницу съ камина на подоконникъ).

  

Амбруа.

   Во всякомъ случаѣ, четыре мѣсяца слишкомъ достаточно, чтобы сдѣлать рамку для портрета величиною въ нѣсколько дюймовъ. Мнѣ кажется, что еслибы моя Гертруда захотѣла бытъ откровенной со мною, то она навѣрное призналась бы мнѣ, что не очень-то дорожитъ портретомъ неблагодарнаго вѣтренника и не очень-то заботится получить его обратно. Пожалуйста, не трудись оправдываться! По моему, подобное чувство въ тебѣ даже весьма натурально. Поведеніе Леопольда вполнѣ допускаетъ и оправдываетъ твою непріязнь и невниманіе къ нему. (Встаетъ). Человѣкъ, котораго я любилъ какъ брата, или, скорѣе — какъ сына, считалъ за истиннаго моего друга, который жилъ у насъ, какъ въ родной ему семьѣ и… вдругъ! — хорошъ, нечего сказать!.. Вдругъ, въ одинъ прекрасный день оказывается просто какимъ-то грубымъ животнымъ — внезапно уѣзжаетъ куда-то къ черту, въ Одессу!.. Пришелъ, снялъ шляпу, отдалъ поклонъ, протянулъ руку на прощанье и — былъ таковъ!.. И за тѣмъ этотъ братъ, сынъ, дорогой другъ мой забываетъ даже о моемъ существованіи… Прошло уже восемь лѣтъ со дня его отъѣзда, но я помню этотъ день, какъ будто это было вчера. Вотъ сюда, именно въ эту комнату Леопольдъ пришелъ объявить мнѣ о своемъ отъѣздѣ и сказать послѣднее «прости». У меня тогда не хватило силъ подняться съ кресла и спросить его, почему онъ покидаетъ насъ. Меня такъ поразило его внезапное рѣшеніе, что въ груди у меня сперлось дыханіе и я не могъ выговорить слова…

  

Гертруда.

   (Подходя къ мужу, который во время монолога перешелъ къ письменному столу). Но довольно, перестань, мой другъ! Ты снова начинаешь волноваться и терзать себя воспоминаніями; это можетъ вредно отозваться на твоемъ здоровьи.

  

Амбруа.

   (Переходя на право). Нѣтъ, Гертруда, ничего!.. И не то вовсе меня огорчило, что ты думаешь!.. Если ты меня и видѣла на другой день отъѣзда Леопольда со слезами на глазахъ, то повѣрь — что я плакалъ не о другѣ, покинувшемъ меня, но объ утраченной во мнѣ вѣрѣ въ дружбу, въ это святое чувство, котораго вдругъ у меня не стало. (Садится).

  

Гертруда.

   (Сильно тронутая). О, бѣдный мой Амбруа!..

  

Амбруа.

   Что дѣлать, Гертруда?.. Тяжело разочаровываться; но особенности — въ мои годы!.. Каждый изъ насъ имѣетъ здѣсь (показывая на лобъ) свой храмъ, гдѣ набожно хранитъ свои святыни — надежды и привязанности… всѣ онѣ царятъ тамъ на своихъ пьедесталахъ. Съ этими кумирами мы идемъ до пути нашей жизни, балансируя подобно разнощикамъ скульптурныхъ издѣлій, которые ходятъ по улицамъ нагруженные слѣпками съ головы до ногъ… Увы! Простаго булыжника подъ ноги, неосторожнаго толчка прохожаго достаточно для того, чтобъ разбить въ дребезги всю его ношу. Рѣдко случается, чтобы бѣдный разнощикъ донесъ до дому въ цѣлости свой товаръ: но еще рѣже приходимъ мы — люди къ закату нашей жизни, соединивъ всѣ свои кумиры!.. Гертруда, другъ мой! Загляни сюда въ этотъ старый черепъ… въ настоящую минуту онъ раззоренъ и опустѣлъ — изъ всѣхъ моихъ прежнихъ святынь, которыми красилась жизнь моя, осталась только одна твердой и непоколебленной среди всѣхъ испытаній жизни… Эта святыня, этотъ непоколебимо стоящій кумиръ — ты, Гертруда!.. Да, да… Тебѣ нечего краснѣть, моя дорогая, и отворачиваться.

  

Гертруда.

   А что же ты свой кофе забылъ?

  

Амбруа.

   Мой кофе!.. кофе… Буду его пить, буду сейчасъ, злая женщина. (Кладетъ сахаръ въ чайникъ}. Не моя вина, что сегодня пришелся день воспоминаній. (Встаетъ и подходитъ къ ней). Вотъ только что сейчасъ, когда ты услуживала мнѣ, во всѣхъ твоихъ движеніяхъ, въ самой манерѣ наливать кофе я увидѣлъ столько предупредительности, вниманія и искренней заботливости обо мнѣ, что сердце мое переполнилось невыразимою благодарностію… И ужъ, если пошло на откровенность — признаюсь тебѣ — я уронилъ за завтракомъ не одну слезу въ мой компотъ, который конечно никому не скажетъ объ этомъ.

  

Гертруда.

   Положилъ ты сахару въ кофе?

  

Амбруа.

   Сейчасъ положу. (Идетъ и кладетъ сахаръ въ чашку). Рѣшительно, Гертруда, нужно написать къ столяру въ Туръ, чтобы намъ поскорѣе прислали портретъ. (Садится къ окну).

  

Гертруда.

   (Надѣвая шляпку передъ зеркаломъ). Хорошо мой другъ, я напишу…

  

Амбруа.

   Вѣдь только онъ одинъ и былъ моимъ товарищемъ въ эти скучныя воскресенья когда ты все свое время отдаешь приходу; смотря на портретъ, я какъ-бы бесѣдовалъ съ нимъ о прошломъ. (Кладетъ еще сахару въ чашку). При томъ, Гертруда, говоря по совѣсти, мы должны позаботиться о портретѣ если не для себя, такъ для родныхъ и знакомыхъ Леопольда. Ты помнишь, какъ онъ былъ любезенъ и добръ ко всѣмъ знавшимъ его и, на оборотъ — какъ всѣ его любили? (встаетъ). Помнишь, какой онъ былъ веселый, какъ онъ шутилъ, смѣялся и острилъ надъ всѣмъ и — какъ умно острилъ!…

  

Гертруда.

   Да… даже черезъ-чуръ…

  

Амбруа.

   (Поправляя мантилію на Гертрудѣ). Что-жъ, въ этомъ ничего нѣтъ дурнаго. Впрочемъ, сказать правду, ты никогда не могла сочувственно относится къ остроумію Леопольда. Его пылкая, страстная натура не вызывала въ тебѣ никакого отклика и ты отвѣчала ему всегда невозмутимымъ спокойствіемъ. (Кладетъ въ чашку сахару).

  

Гертруда.

   Это будетъ уже десятый кусокъ сахара, положенный тобой въ кофе. {Беретъ сахарницу и запираетъ въ буфетъ, отъ котораго ключъ прячетъ въ карманъ).

  

Амбруа.

   О, какъ я однако сталъ разсѣянъ!… (Садится). Гертруда, другъ мой, ты была бы милѣйшей женщиною въ мірѣ, если бы отказалась хоть разъ сегодня отъ обѣдни… А? Что ты на это скажешь? Мы бы прелестно провели время. Сейчасъ бы засѣли за зеленый столъ и въ веселой бесѣдѣ, вызваемой воспоминаніями, развлекаясь пикетомъ, не замѣтили, какъ пролетѣло бы время до обѣда!… Ну, что скажешь?..

  

Гертруда.

   Какъ Амбруа?… Не ходить сегодня въ церковь?..

  

Амбруа.

   Вотъ, еслибы былъ Леопольдъ съ вами — какъ бы славно онъ подтрунилъ надъ тобою! Тебѣ порядочно таки доставалось отъ него въ былое время за твою набожность… Впрочемъ, дорогая моя, ты не подумай, что я упрекаю тебя въ ней… нѣтъ, напротивъ! Ты оказываешь мнѣ слишкомъ много вниманія и заботъ, чтобы я имѣлъ право упрекнуть тебя въ чемъ нибудь… Ну иди же, или въ церковь, мой милый фанатикъ!..

  

Гертруда.

   Если тебѣ угодно, я могу сегодня не ходить въ церковь.

  

Амбруа.

   О нѣтъ! иди, иди. Въ мои лѣта ко всему легко привыкнуть и если ты пожертвуешь для меня сегодня церковной службой, то пожалуй мнѣ захочется и въ другой разъ, чтобы ты сидѣла со мною… Нѣтъ! Лучше дай-ка мнѣ газету, я сяду съ ней у окна и въ промежуткахъ чтенія буду смотрѣть на народъ, идущій въ церковь, буду наслаждаться звуками органа и поющихъ и мысленно съ вами присутствовать при богослуженіи, а во время проповѣди, когда воцарится тишина, я тоже успокоюсь и… (дѣлаетъ видъ что засыпаетъ).

  

Гертруда.

   Ну, хорошо… я ухожу. (Беретъ со стола молитвенникъ).

  

Амбруа.

   Въ самомъ дѣлѣ, тебѣ давно пора… Ну иди же, иди, а то бѣдные ждутъ не дождутся тебя. Вонъ слѣпой съ своей собакой уже нѣсколько разъ оборачивался къ нашему дому въ ожиданіи тебя… ну, до свиданія!… (Гертруда уходитъ; ее проводилъ до дверей Амбруа).

  

ЯВЛЕНІЕ 2-е.

Амбруа (одинъ), потомъ Почтальонъ.

  

Амбруа.

   (Идя на авансцену). Взамѣнъ всѣхъ съ ея стороны заботъ и ласкъ, доходящихъ до самопожертвованія, я удѣляю ей только три часа свободы по воскресеньямъ. Поистинѣ немного, и было бы даже жестоко лишать ее этого удовольствія. (Садится; смотритъ съ окно). Вотъ она переходитъ площадь… какъ въ ея походкѣ, во всѣхъ ея пріемахъ видна честная женщина… не знаю, но отъ всего ея существа вѣетъ цѣломудріемъ и непорочностію. Вотъ женщины и дѣти окружаютъ ее и, наперерывъ другъ передъ другомъ, шлютъ ей привѣтствія: «здраствуйте Гертруда! Идите молиться за вашего стараго Амбруа, чтобы Господь даровалъ ему долгіе дни?…» (Беретъ газету и читаетъ). Что это у меня сердце бьется сегодня?… Какое то непонятное волненіе во мнѣ?… Ужъ не предчувствіе ли это чего нибудь, что должно случиться со мною?… Впрочемъ что я говорю!… Въ мои лѣта развѣ можетъ еще что нибудь случиться!… Можетъ случиться одно — пріѣдетъ Леопольдъ (пьетъ кофе). Гертруда права,— кофе черезъ-чуръ сладокъ… Который часъ теперь?… Половина перваго… Еще болѣе полчаса ожидать ее… (Звуки органа) Что, если я пойду ей на встрѣчу… это будетъ сюрпризъ… (слушаетъ). Впрочемъ, времени у меня еще довольно — кажется, поютъ еще только третій псаломъ!.. (Усаживается съ удобствомъ на креслѣ). Я какъ будто вижу ее отсюда: она въ углу темной капеллы, позади всѣхъ, стоитъ преклонивъ колѣна около своего краснаго стула и тихо шепчетъ молитву. (Откидывается на спинку кресла и опускаетъ газету на колѣна). Не знаю… Отъ того ли, что скучна газета… или просто я слабъ… но только сонъ совсѣмъ одолѣваетъ меня… (Мало по малу засыпаетъ. Звуки органа смолкли. Стукъ въ окно заставляетъ Амбруа вздрогнуть и открытъ глаза). А!… Кто тамъ?… Что случилось?.. (встаетъ).

  

Почталіонъ.

   (За сценой). Господинъ Амбруа!

  

Амбруа.

   Ба!.. Да это почталіонъ — нашъ почтенный папа Ансельмъ! (Кладетъ газету и отворяетъ окно).

  

Почталіонъ.

   Здравствуйте г. Амбруа! Какъ ваше здоровье? А у меня есть кое что сегодня для васъ!

  

Амбруа.

   Ахъ, въ самомъ дѣлѣ? Вѣдь сегодня почтовый день — очень радъ! Но прежде всего позвольте узнать, какъ вы поживаете Ансельмъ? Что ваши ноги? Какъ вы ихъ теперь чувствуете?

  

Почталіонъ.

   О!… Ногами своими я вполнѣ доволенъ, а вотъ глаза, г. Амбруа, что-то плохи стали…

  

Амбруа.

   Это потому, что вы сами плоше стали, старина…. хе, хе, хе!…

  

Почталіонъ.

   А правда вѣдь, ей-Богу правда!… Вы все такой-же шутникъ, г. Амбруа, такой же веселый — какъ 25 лѣтъ назадъ.

  

Амбруа.

   А это оттого, что я каждый день веселюсь, т. е. упражняюсь въ веселости, вотъ также, какъ вы упражняете ваши ноги… А вѣдь ужъ извѣстная истина, что отъ движенія ничего въ механизмѣ не ржавѣетъ. (Амбруа беретъ чашку съ окна и ставитъ на буфетъ).

  

Почталіонъ.

   Въ особенности, когда механизмъ смазывается такимъ прекраснымъ мокко, приготовленнымъ и налитымъ прекрасными ручками очаровательной г-жи Амбруа… Вотъ она — тамъ одна изъ тѣхъ, которыя дѣйствительно никогда не старѣются: ни на одинъ волосокъ не измѣнилась за эти 20 лѣтъ!…

  

Амбруа.

   (Вынимая свою табакерку.) Не угодно ли?

  

Почталіонъ.

   О, съ удовольствіемъ! Это очень полезно для моихъ глазъ.

  

Амбруа.

   (Оглядывая вокругъ себя). У меня есть другое лекарство, которое лучше поможеть вашимъ глазамъ.

  

Почталіонъ.

   (Лакомо улыбаясь). Охъ, ужъ вы шутникъ, г. Амбруа!…

  

Амбруа.

   Эхъ, старина! Какъ будто я не знаю, каково цѣлый-то день бѣгать по улицамъ, въ особенности — въ первые весенніе дни. Ноги требуютъ непремѣнно подкрѣпленія, а для этого случая у меня имѣется старый ромъ. Какъ выпьешь стаканчикъ, такъ ноги сами и побѣгутъ.

  

Почталіонъ.

   Благодарю васъ, г. Амбруа!

  

Амбруа.

   (Подходя къ буфету въ замѣшательствѣ.) Вѣчно эта Гертруда уйдетъ въ церковь и заберетъ съ собою всѣ ключи… (быстро). У васъ есть что-то для меня — вы сказали, Ансельмъ? (Идетъ къ окну).

  

Почталіонъ.

   Да, да, г. Амбруа! Вотъ — какъ сами видите — довольно объемистый пакетъ… И изъ-далека-таки! Въ конторѣ говорятъ, что тутъ картина.

  

Амбруа.

   (Беретъ пакетъ) А, наконецъ-то рѣшились его намъ прислать. (Идетъ въ письменному столу, кладетъ пакетъ). Я сію минуту заплачу вамъ, г. Ансельмъ. (Хочетъ отворить ящикъ въ столѣ). Ну, это изъ рукъ вонъ что такое!… И столъ мой запертъ! Жена съ моей кассой и ромомъ въ церкви… Право, это начинаетъ сердить меня!…

  

Почталіонъ.

   Не безпокойтесь г. Амбруа… Я пойду лучше теперь прогуляюсь на ферму Азероль — полчаса пути отсюда,— а на возвратномъ пути заверну къ вамъ.

  

Амбруа.

   И отлично, старина! Заходите черезъ часъ. Одинъ и тотъ-же ключъ открываетъ кассу и откупориваетъ ромъ,— слѣдов. вы за одинъ разъ убьете 2-хъ зайцевъ (Подошелъ къ окну).

  

Почталіонъ.

   (Смѣясь) Непремѣнно, непремѣнно, г. Амбруа!.. Такой-же… точь въ точь, какъ 20 лѣтъ назадъ… (Убираетъ свою голову со сцены изъ окна и удаляется).

  

ЯВЛЕНІЕ 3-е.

Амбруа (одинъ).

   (Затворивъ окно, идетъ къ письменному столу гдѣ лежитъ пакетъ). Ну вотъ и вернулся мой Леопольдъ! Скорѣй его на старое мѣсто, принадлежащее ему по праву. (Развязываетъ веревки пакета). Однакоже прочно увязали его… А да вотъ ножъ. (Беретъ съ буфета ножъ). Никогда я не видѣлъ ничего такъ заботливо упакованнымъ. (Вынимаетъ портретъ завернутый съ бумагу, а ящичекъ въ которомъ онъ былъ ставитъ на каминъ). Ну, прежде всего побесѣдуемъ, мой другъ, съ тобою. (Разсматриваетъ портретъ). Странно!.. Удивительно!.. Никто, кажется, и не дотрогиваяся до портрета: рамка осталась таже самая. (Садясь у письменнаго стола). Стоило-же такъ долго держать портретъ и лишатъ нашу столовую лучшаго ея украшенія. Ну, объ этомъ пусть Гертруда объяснится съ своимъ столяромъ; а что до меня, такъ я радъ, что снова обрѣлъ для себя собесѣдника на воскресенья. Теперь, когда Гертруда будетъ уходить въ церковь — я уже не буду въ одиночествѣ… Но можетъ быть въ этомъ ящикѣ я найду что нибудь, что разъяснитъ мнѣ… (Подошелъ къ камину, гдѣ ящикъ) Ба… да тутъ даже два письма!.. (Садится опять къ письменному столу). Посмотримъ чтобы такое это было?… Что!… «Г-ну Леопольду, въ Одессу?..» а на другомъ: «Г-жѣ Амбруа, близь Тура!..» Почеркъ не знакомый… Неужели моя жена посылала портретъ въ Одессу?.. Вѣроятно, какая-нибудь шутка… Посмотримъ. (Распечатываетъ одно письмо и читаетъ). «Г-жѣ Амбруа, близъ Тура.— Милостивая государыня! Нашъ хозяинъ, г. Ширяевъ и я имѣемъ честь препроводить къ вамъ обратно портретъ г. Леопольда и ваше письмо, которое было ему прислано…» Что это за поступокъ со стороны Гертруды?.. Неужели она изъ непріязни къ нему отослала ему его портретъ да еще при письмѣ?.. О, я узнаю ее!… (Читаетъ) «Когда ваша посылка дошла до насъ, г. Леопольда не было въ живыхъ уже 2 мѣсяца…» Возможно-ли?… Мое предчувствіе не обмануло меня! Сегодня должно было что нибудь случиться и… вотъ!… Леопольдъ умеръ на чужбинѣ… вдали отъ всѣхъ близкихъ… Несчастный мой другъ!… (Утираетъ слезу). Но отчего-же онъ умеръ?.. Гдѣ?.. Какъ?.. Въ письмѣ, конечно, это все… (Читаетъ) «…уже 2 мѣсяца. Это обстоятельство должно вамъ объяснить, что мы, какъ душеприказчики покойнаго, обязаны были вскрыть пакетъ, присланный вами и распечатать ваше письмо, чтобы знать куда отослать то и другое. Примите, милостивая государыня, увѣреніе въ нашемъ глубокомъ уваженіи и вполнѣ расчитывайте на нашу скромность и молчаніе. Душеприказчики Леопольда — Ширяевъ и Дмитріевъ.» — Что хотятъ сказать эти чудаки своею скромностію и молчаніемъ?.. Можетъ быть эти слова — обычная фраза, употребляемая русскими и ничего не значущая, какъ и всѣ другія… Мой Леопольдъ, котораго возврата я ожидалъ каждый день… думалъ, что вотъ онъ явится когда-нибудь опять предо мною съ раскаяніемъ въ сердцѣ и съ цѣлымъ коробомъ новыхъ разсказовъ… умеръ… (Пауза. Беретъ машинально письмо жены). Посмотримъ, что писала ему Гертруда?… (Медленно развертываетъ письмо и протираетъ глаза), «Благодарю васъ, Леопольдъ, за ваше честно сдержанное слово, благодарю за ваше мужество насъ покинуть, благодарю — за ваше молчаніе!» Да… такъ, да… Нѣтъ сомнѣнія — это почеркъ Гертруды… это она писала. Но что за чепуху она писала ему? Благодаритъ его за то, что онъ уѣхалъ, за то что не отвѣчалъ мнѣ на мои письма!… Удивительно!.. «Съ того дня, когда я собралась съ силами, чтобы удалять васъ отъ себя и прервать преступную связь, соединявшую насъ…» Боже милосердый!… Откуда на меня обрушивается горе?… Да нѣтъ… нѣтъ… Я не такъ должно быть прочелъ… (Встаетъ и уходитъ). Нѣтъ, ничего подобнаго не могло случиться… это невозможно… Вотъ придетъ Гертруда и объяснитъ мнѣ все въ двухъ словахъ… (Беретъ письмо и читаетъ). «Вы спросите, быть мажетъ, зачѣмъ я пишу вамъ сегодня, послѣ восьмилѣтнихъ разлуки и молчанія?… Посылка, сопровождающая эта письмо, вполнѣ объяснитъ вамъ все. Эта посылка — вашъ портретъ, Леопольдъ. Да, портретъ, на которомъ взоръ вашъ преслѣдуетъ меня всегда и всюду, одно присутствіе котораго въ моемъ домѣ наполняетъ мою душу безконечными страданіемъ и упреками…» Это… правда!… (Падаетъ въ кресло. Пауза. Читаетъ). «Прощайте, Леопольдъ, прощайте навсегда!… Наша разлука — для насъ достойное возмездіе — причинила въ то же время страданія ни въ чѣмъ неповинному, честному и благородной души человѣку, котораго мы обманывали въ продолженіе трехъ лѣтъ…» (Медленно подымаетъ голову). И такъ… въ продолженіи трехъ лѣтъ… на этомъ самомъ мѣстѣ, въ этомъ и въ томъ углу… повсюду окружали меня ложь и измѣна… Пили изъ моего стакана… ѣли мой хлѣбъ… спали подъ моею кровлей!… Итакъ, всѣ мои прошлыя радости, всѣ воспоминанія о быломъ счастіи… все это отравлено… уничтожено… и вся жизнь моя разбита навсегда!… О, зачѣмъ я такъ долго живу на свѣтѣ? Зачѣмъ я позволялъ окружать себя попеченіями и заботами?! Но теперь…. я найду еще въ себѣ силы избавиться отъ нихъ… (встаетъ) убѣжать изъ этого проклятаго дома и не видѣть болѣе всей его обстановки, которая мнѣ вдругъ стала ненавистной!… (Опускается съ кресло и рыдаетъ, схвативъ себя за голову). Однако нужно торопиться уйти отсюда, пока она, не вернулась… Но… есть-ли у меня силы?… Что дѣлать, Боже?… Я слышу голосъ, который говоритъ мнѣ: вѣдь все это было давно и цѣлыхъ 8 лѣтъ уже прошло послѣ преступленія… Изъ двухъ виновныхъ — одинъ умеръ, другая — примирилась и съ Богомъ и съ совѣстью! Почему-же ты, старикъ, будешь суровѣе этихъ трехъ страшныхъ судей; Бога, совѣсти и смерти?… Брось-же портретъ, сожги письма, предай все забвенію, покажи видъ, что ничего не знаешь и сохрани на вѣки тайну въ твоей истерзанной груди!.. (гнѣвно встаетъ). Нѣтъ! Замолчи лживый, лукавый голосъ!…. Я — не безплотный духъ, не ангелъ, а человѣкъ… и я долженъ отомстить!… Побѣгу на площадь, дождусь ея выхода изъ церкви и тамъ, предъ всѣмъ народомъ, потребую у нея отчета въ ея преступленіи!… (Ходитъ въ сильномъ волненіи по сценѣ; подходитъ къ зеркалу, останавливается передъ нимъ.) Уймись, несчастный 60-лѣтній Отелло!… Твои слезы, твой справедливый гнѣвъ, твои страданія — нигдѣ, ни въ комъ не встрѣтятъ сочувствія… и вызовутъ у всѣхъ только одно сожалѣніе и, пожалуй, улыбку… Такъ молчи-же, глупецъ! Молчи старикъ, молчи!.. Если же тебѣ придетъ нужда непремѣнно подѣлиться съ кѣмъ-нибудь горемъ, то ты найдешь достойнаго твоимъ страданіямъ повѣреннаго — друга…. это смерть!… Она приметъ молча твое горе и успокоить тебя навсегда… (Къ концу монолога подошелъ къ письменному столу; сѣлъ въ кресло, облокотясь на письма и сжавъ руками голову).

  

ЯВЛЕНІЕ 4-е.

Амбруа, Гертруда.

  

Гертруда.

   (Быстро входитъ, веселая и оживленная, снимаетъ съ себя шляпку и мантилью и кладетъ ихъ на стулъ подлѣ буфета). Вотъ и я! Не дождалась даже конца проповѣди, чтобы поскорѣе къ тебѣ вернуться… Но Амбруа!… Что съ тобою?… Что такое случилось? Ты страдаешь? (Она подходитъ къ нему. Амбруа поднимаетъ тихо голову, указываетъ ей рукою на портретъ. Гертруда подавляетъ въ себѣ крикъ). Какъ?… Я не понимаю… Это возвращеніе портрета такъ огорчило тебя?… (Амбруа, молча отодвигаетъ локти и подвигаетъ ей письма. Гертруда узнаетъ свои письма). Мое письмо!?… (Падаетъ на колѣна). Мое письмо!… Пощадите!…

  

Амбруа.

   (Встаетъ и стоитъ опершись на столъ.) Вы нанесли мнѣ тяжелый ударъ, Гертруда! Подобныя потрясенія не проходитъ безслѣдно въ такіе годы, какъ мои…

  

Гертруда.

   Я такъ страдала… столько пролила слезъ за эти восемь лѣтъ!…

  

Амбруа.

   Нѣтъ!… Вы не страдали столько въ продолженіи восьми лѣтъ, сколько я выстрадалъ сейчасъ въ эти десять минутъ!… Одна моя слеза стоитъ всѣхъ вашихъ…

  

Гертруда.

   Господи! Что мнѣ сказать вамъ?… Что дѣлать?… Какъ доказать вамъ?…

  

Амбруа.

   (Подымаетъ съ колѣнъ Гертруду, которая беретъ его за руку.) Что доказать мнѣ?! То, что вы несли крестъ раскаянія въ продолженіи восьми лѣтъ?! Но знаете-ли вы, что великая тяжесть вашего раскаянія напоминаетъ мнѣ только о громадности вашей вины… и неужели вы думаете, что всѣ ваши слезы, въ которыя я хотѣлъ бы вѣрить…

  

Гертруда.

   О!…

  

Амбруа.

   (Сурово). Въ которыя я хотѣлъ-бы вѣрить… Неужели вы думаете, что слезы всего міра могутъ заживить рану, нанесенную вами въ моемъ сердцѣ? Слезы поддерживаютъ язвы, а не заживляютъ ихъ.

  

Гертруда.

   О, какъ-бы я желала умереть!

  

Амбруа.

   Умереть?.. Вы желали-бы умереть?.. Нѣтъ, напротивъ! Не умирать вамъ нужно, а жить, чтобы искупить себя… Подойдите ко мнѣ!.. (Подаетъ ей стулъ возлѣ себя).

  

Гертруда.

   Нѣтъ, я не смѣю… мое мѣсто у нотъ вашихъ. (Хочетъ стать на колѣна).

  

Амбруа.

   Ваше мѣсто тамъ, гдѣ я указалъ. Здѣсь — я одинъ судья вашъ и знаю, какое мѣсто вы заслужили. (Гертруда садится). Мнѣ о многомъ нужно разспросить васъ…

  

Гертруда.

   Вамъ извѣстно все, Амбруа… я ничего не могу прибавить… Изъ состраданія во мнѣ, прошу васъ, не заставляйте меня говорить объ этомъ.

  

Амбруа.

   Напротивъ, будемъ говорить объ этомъ, или я задохнусь, если буду молчать… Подождите. (Встаетъ, беретъ портретъ, ставитъ около себя на столѣ, садится). Передо мною вамъ ничего не стоитъ солгать, но передъ нимъ вы, можетъ быть, этого не посмѣете.

  

Гертруда.

   (Съ негодованіемъ) Амбруа!… (тише). Простите, я забыла, что вы имѣете право говорить со мною подобнымъ образомъ…

  

Амбруа.

   Вотъ уже 15 лѣтъ, какъ мы обвѣнчаны… Изъ этихъ 15 лѣтъ — три года вы провели, обманывая меня… три года лжи и лицемѣрія…

  

Гертруда.

   Амбруа!.. (покорно) Продолжайте, я васъ слушаю.

  

Амбруа.

   (Послѣ молчанія) Когда онъ уѣхалъ отсюда, вы очень страдали?.. да?..

  

Гертруда.

   Да… а много страдала…

  

Амбруа.

   Вы его тогда еще любили?

  

Гертруда.

   Да.

  

Амбруа.

   А онъ когда уѣзжалъ отсюда… онъ уже не любилъ васъ больше?…

  

Гертруда.

   О, также, какъ всегда!

  

Амбруа.

   Онъ любилъ васъ, вы — его… вы обожали другъ друга,— зачѣмъ же вы разстались?..

  

Гертруда.

   Мнѣ тяжело… мнѣ стыдно было… постоянно лгать и обманывать…

  

Амбруа.

   Но вы не любили меня, а любили другаго… почему же въ вашей страсти къ нему не достало мужества? Почему вы не рѣшились прямо взять за руку вашего любовника и не сказать ему: пойдемъ отсюда! — это все таки было бы не такъ безчестно.

  

Гертруда.

   Я видѣла, какъ сильно вы меня любили и потому оставалась здѣсь.

  

Амбруа.

   Ахъ, да! Я и забылъ, что у васъ доброе сердце!… Обманываютъ, обворовываютъ, убиваютъ людей, но не хотятъ причинить имъ огорченій — ужасны эти добрыя сердца!..

  

Гертруда.

   Слушать его… какое наказаніе!…

  

Амбруа.

   Однакожъ, еслибы вы тогда же уѣхали — это было-бы самое лучшее для меня. Одиннадцать лѣтъ прошло съ тѣхъ поръ и этихъ 11 лѣтъ было бы довольно, чтобы осушитъ мои слезы… Предположимъ даже, что вашъ отъѣздъ нанесъ бы мнѣ смертельный ударъ, то и въ этомъ ни было-бы ничего ужаснаго: согласитесь, что моя смерть освободила бы всѣхъ отъ страданій и — прежде всего — меня самого.

  

Гертруда.

   Амбруа, умоляю васъ пощадите меня! Каждое ваше слово отзывается въ моемъ сердцѣ, какъ раскаленное желѣзо… и — по вашему блѣдному лицу, по дрожащему голосу я вижу какъ сильно вы страдаете!.. Какое-же удовольствіе вы находите говорить о подобныхъ вещахъ… Зачѣмъ погружаться въ грустное прошлое? Выслушайте меня… Я сдѣлаю все, что вы пожелаете, все!.. Я буду вашей служанкой, еще болѣе покорной и преданной, чѣмъ теперь и посвящу вамъ однимъ жизнь мою… Но только изъ состраданія ко мнѣ, не мучайте меня…

  

Анбруа.

   (Взявъ въ руки письмо) Вы желаете знать, что содержится въ этомъ письмѣ и по какому случаю портретъ вамъ возвращенъ?.. (быстро) Я вамъ скажу это. (Ходитъ по комнатѣ).

  

Гертруда.

   Не говорите мнѣ ничего, Амбруа — я ничего не хочу знать.

  

Амбруа.

   Нѣтъ, нужно, чтобы вы узнали, что случилось съ человѣкомъ, котораго вы любили!

  

Гертруда.

   Богъ далъ мнѣ силу не любить его болѣе.

  

Амбруа

   Дѣйствительно?.. Господь далъ вамъ эту силу?.. Увѣрены ли вы въ этомъ? Смотрите мнѣ прямо въ глаза, Гертруда… Дайте мнѣ вашу руку… Увѣрены ли вы въ томъ — повторяю — что вы болѣе его не любите?

  

Гертруда.

   Да!.. Я увѣрена въ этомъ.

  

Амбруа.

   Читайте!.. (Даетъ ей письмо. Она читаетъ. Молчаніе). Ваша рука дрожитъ… вы блѣднѣете… вы его еще любите! (Отталкиваетъ отъ себя ея руку, которую держалъ).

  

Гертруда.

   (Подавляетъ въ себѣ крикъ и говоритъ совсѣмъ тихо). Вотъ уже восемь лѣтъ, какъ онъ умеръ для меня.

  

Амбруа.

   О, низкая обманщица!.. Катъ подло прежде обманывала мужа, татъ теперь отречется отъ своего любовника!..

  

Гертруда.

   Довольно, Амбруа! Прошу васъ… не будьте жестоки… не презирайте меня… Вы имѣете право убить меня, но не мучить подобными пытками…

  

Амбруа.

   Васъ убить?.. Зачѣмъ?.. Чтобы соединить васъ съ вашимъ любовникомъ?.. Нѣтъ! Это было бы для васъ великимъ счастіемъ, между тѣмъ какъ я остался бы завсегда одинокимъ… нѣтъ!.. (Садится къ письменному столу). Я буду завидовать вашему счастію… (Пауза). О! Когда я только подумаю (смотря на портретъ), что это ты — мой Леопольдъ — обманывалъ меня… насмѣхался надо мною… ты, проклятый, испортилъ всю жизнь мою… я не въ силахъ сдержать ненависти и… вотъ тебѣ!.. (Въ изступленіи схватываетъ ножъ и поражаетъ имъ портретъ).

  

Гертруда.

   (Желая ею остановить). Амбруа! Что вы дѣлаете?.. Придите въ себя!

  

Амбруа.

   (Уходя). Не подходите… оставьте меня!.. Вы внушаете мнѣ ужасъ! (Идетъ къ двери).

  

Гертруда.

   Амбруа!.. Амбруа!.. Куда вы?.. (Идетъ за нимъ).

  

Амбруа.

   Какое вамъ дѣло до меня, до моей жизни!.. Я ухожу и запрещаю вамъ слѣдовать за мною!.. Навсегда покидаю этотъ домъ, которымъ гнушаюсь теперь… я ухожу и проклинаю васъ!!… (Отталкиваетъ отъ себя Гертруду и уходитъ въ глубину, шумно захлопнувши дверь).

  

ЯВЛЕНІЕ 5-е.

  

Гертруда.

   (Бѣжитъ за мужемъ, но останавливается передъ запертою дверью). Амбруа! Амбруа!.. Это невозможно! Меня нельзя такъ покидать… (Возвращаясь на авансцену. Одна). Я вся дрожу… Мнѣ стыдно смотрѣть на свѣтъ Божій!.. Одинъ исходъ… одно спасеніе — умереть… да! Я должна умереть! (Закрываетъ лице руками, рыдаетъ и опускается на стулъ съ права. Пауза). Я полагала, что уже все прошлое предано забвенію и мой грѣхъ уже искупленъ… Я думала, что полжизни слезъ и раскаянія довольно, чтобы снять съ меня вину мою… какъ вдругъ, послѣ восьмилѣтняго горя мое прошлое не умолимо возстаетъ предо мною и… все рушится вокругъ меня!.. Тамъ умираетъ любимый человѣкъ, а я не смѣю плакать… Здѣсь — проклинаютъ его и мнѣ остается только преклонить голову… (Смотря на портретъ). Бѣдный, дорогой мой!.. Ты причина моихъ страданій… (Встаетъ). Зачѣмъ я отослала его къ нему? Потому что его присутствіе здѣсь было вѣчнымъ мнѣ упрекомъ… Но почему же эти упреки не принять было мнѣ, какъ наказаніе за мою вину?.. Оттого, что его присутствіе безпрестанно стѣсняло мои чувства и я сама предъ собою была вѣчно виновной женщиной съ краскою стыда на лицѣ, съ опущенными глазами передъ честнымъ человѣкомъ… Я пожелала быть свободной въ своемъ домѣ — отослала его… и что же?.. Онъ снова возвращается на старое мѣсто и возвращается для того, чтобы быть изувѣченнымъ предо мною… Прости мнѣ, Боже! (Посылаетъ портрету поцѣлуй). Этотъ поцѣлуй мой — прощальный! (Встаетъ). А теперь — идемъ!.. Мое мѣсто не здѣсь… не Амбруа долженъ покинуть этотъ домъ, а я… Осъ ушелъ, чтобы не выгонять меня… Онъ слабъ и не могъ далеко уйти; я догоню его и скажу ему… (Направляется къ двери и останавливается, увидѣвъ Амбруа).

  

ЯВЛЕНІЕ 6-е.

  

Гертруда, Амбруа и потомъ Почталіонъ.

  

Амбруа.

(Медленно входитъ при послѣднихъ словахъ Гертруды и тихо идетъ къ креслу на npaвo и садится).

  

Гертруда.

   О, Амбруа! благодарю надъ за ваше возвращеніе,— вы пришли сказать мнѣ ваше послѣднее «прося!» (Амбруа печально качаетъ головой). Нѣтъ! Не отрицайте, Амбруа — позвольте мнѣ думать, что ваше благородное сердце внушило вамъ эту мысль… и выслушайте меня… Я знаю, мое присутствіе здѣсь будетъ тяготить васъ… Гертруда отнынѣ стала для васъ постылой… Но… вы все-таки — прошу васъ — протяните ей вашу руку и позвольте несчастной женщинѣ покинуть это жилище, въ которомъ она не имѣетъ права жить… Она скроетъ себя гдѣ-нибудь въ святой обители, вдали отъ людей и тамъ — предъ Милосердымъ Богомъ искупить вину свою… Окажите же мнѣ милость, Амбруа — протяните мнѣ руку и скажите послѣднее «прости!»

  

Амбруа.

   Намъ не зачѣмъ съ вами прощаться.

  

Гертруда.

   Амбруа!.. Возможно ли?!…

  

Амбруа.

   (Тихо). Слушайте. Въ ту минуту, когда я выбѣжалъ отсюда, я далъ себѣ клятву никогда не возвращаться и никогда болѣе не встрѣчаться съ вами… Я очутился на площади… Народъ въ это время выходилъ изъ церкви. Въ одну минуту я былъ окруженъ толпою… Всѣ удивились увидавъ меня одного, безъ васъ… здоровались… дѣти дергали меня за полы моего платья и со всѣхъ сторонъ кричали мнѣ: «Здравствуйте крестный!.. Какъ поживаете г. Амбруа?.. Не больны ли вы?..» Тутъ подошла ко мнѣ жена мэра и спросила: «Ужъ не захворала ли г-жа Амбруа? Не случилось ли чего съ нею?» Въ слѣдъ на всю раздалось со всѣхъ сторонъ: «Идите, идите домой, г. Амбруа! Не безпокойтесь! Мы сходимъ за докторомъ и пришлемъ вамъ его!» Взволнованный, не находя ничего въ головѣ для отвѣта, я что-то лепеталъ про себя и краснѣлъ при одной мысли, что сердце мое можетъ измѣнить мнѣ…

  

Гертруда.

   Боже!..

  

Амбруа.

   Успокойтесь! Я собралъ всѣ силы, чтобы улыбнуться и сказалъ этимъ добрымъ людямъ, что со мною рѣшительно ничего не случилось, а что дѣло очень просто: вы забыли ваши четки въ церкви и я, какъ кавалеръ, хочу вамъ оказать любезность — сходить за ними самъ и принести вамъ ихъ… Мое объясненіе, повидимому, удовлетворило всѣхъ, но я обязанъ былъ выдержать роль до конца и пойти въ церковь, куда — какъ вамъ извѣстно — я давно не заглядывалъ… Я вошелъ… Безмолвіе и тишина, царившіе въ храмѣ, вмѣстѣ съ его прохладою успокоительно подѣйствовали на меня… Я пробрался въ уголъ капеллы и… я шелъ машинально… тамъ — вы знаете гдѣ — между кропильницей и исповѣдальней, случайно остановился около маленькаго стула, покрытаго краснымъ бархатомъ… Сначала я не узналъ его… но мнѣ вдругъ бросилась въ глаза надпись на немъ — ваше имя… Маленькій стулъ представлялся мнѣ въ ту минуту такимъ одинокимъ, скромнымъ и печальнымъ, что… я не знаю, что произошло со мною… Я вдругъ увидѣлъ васъ на этомъ стулѣ — вы молитесь и плачете… Сзади я услышалъ голосъ… явственно слышалъ, какъ говорила про васъ кропильница: «Въ продолженіи восьми лѣтъ я была свидѣтельницей, какъ она каждое утро и вечеръ погружала свои пальцы въ мою раковину»… Исповѣдальня говорила: «Амбруа! Богъ простилъ ее!..» Я почувствовалъ, какъ невольно сгибаются мои колѣна.. я преклонилъ ихъ… сталъ молиться… горячо молился… плакалъ и… и вотъ — вернулся сюда!..

  

Гертруда.

   Благодарю васъ!.. (Хочетъ подойти къ нему).

  

Амбруа.

   (Останавливаетъ ее движеніемъ руки). Не меня благодарите… Теперь, Гертруда, дайте мнѣ эти письма — единственное доказательство вашей вины. (Она подаетъ ему; онъ разрываетъ ихъ). И этихъ доказательствъ больше не существуетъ!..

  

Гертруда.

   Значитъ… вы все забываете?..

  

Амбруа.

   Все прощаю… Я тоже тутъ виноватъ — я былъ слишкомъ старъ для васъ, Гертруда.

   Вы снова будете моимъ другомъ… маленькій красный стулъ въ храмѣ не будетъ одинокимъ и отнынѣ я буду всегда сопровождать васъ въ церковь… Думаю, что подобныя прогулки будутъ приносить мнѣ пользу… Что вы на это скажете, Гертруда?… Вы не отвѣаете?… А… понимаю!і… (Идетъ къ портрету). Успокойтесь! Мѣсто этого портрета не здѣсь… Мы отошлемъ его къ другимъ, болѣе счастливымъ людямъ, которымъ онъ будетъ служить дѣйствительно пріятнымъ воспоминаніемъ о прошломъ!…

  

Гертруда.

   (Падаетъ передъ нимъ на колѣна и цѣлуетъ въ руку)

  

Почталіонъ.

   (За окномъ). Г. Амбруа!

  

Амбруа.

   (Поспѣшно). Встаньте!… Тяжелый сонъ прошелъ…

  

Почталіонъ.

   (У окна). Г. Амбруа!

  

Амбруа.

   (Оканчивая мысль). Начинается новая жизнь!… (Идетъ отворитъ окно).

  

Почталіонъ.

   (Просовывая голову въ окно). Это я Амбруа!!.. Ба-ба!… Что-же это мнѣ сейчасъ — разсказывали, что будто г-жа Амбруа больна… а она здоровѣе и прекраснѣе, чѣмъ когда-либо…

  

Амбруа.

   Нѣтъ, старина — въ городѣ ошибаются — Гертруда не была больна!… Вотъ что Гертруда! Ты должна заплатить нѣсколько франковъ этому честному старику за присланную намъ посылку, а я долженъ угостить его стаканчикомъ рома. Выдай-ка ему, Гертруда, то и другое вмѣстѣ. (Тихо переходитъ на авансцену налѣво. Гертруда подходитъ къ буфету и наливаетъ стаканъ рома).

  

Почталіонъ.

   Что за удовольствіе услуживать такимъ господамъ, какъ вы г. Амбруа! Я-бы не прочь каждый день приносить вамъ подобныя посылки!…

  

Амбруа.

   Нѣтъ, благодарю, старикъ! Эта посылка стоитъ дорогаго…

  

Почталіонъ.

   Правда, г. Амбруа… дорого: всего 12 франковъ 50 сантимовъ (Гертруда подошла къ нему съ ромомъ), не считая стакана рома, хе-хе! Но что дѣлать! Ужъ вѣрно каждому на роду написано хоть разъ въ жизни да получитъ такую посылку изъ какой нибудь Одессы. (Весело, поднимая взятый у Гертруды стаканъ). За ваше здоровье г. и г-жа Амбруа! За продолженіе нашей счастливой жизни!… (Пьетъ).

  

Гертруда.

   (Въ полголоса, мужу.) Благодарю!… (Почталіону, отдавая деньги). Благодарю васъ, папа Ансельмъ, благодарю!…

  

Амбруа.

   (На авансценѣ, у письменнаго стола; всторону). О, мой кумиръ! Мой… послѣдній кумиръ!…

  

(Занавѣсъ).