Bibra > Произведения > Все > Письма к жителю городской окраины

Письма к жителю городской окраины

Автор: Короленко Владимир Галактионович

Скачать

  

В. Г. Короленко

  

Письма къ жителю городской окраины.

  

   Полное собраніе сочиненій В. Г. Короленко. Томъ шестой

   Изданіе т-ва А. Ф. Марксъ въ С.-Петербургѣ. 1914

   OCR Бычков М. Н.

  

ПИСЬМО ПЕРВОЕ.

   Въ настоящее время многіе изъ жителей города получаютъ по почтѣ анонимныя письма.

   Письма эти или никѣмъ не подписаны, или подписаны какими-нибудь кличками, за которыми авторы ихъ скрываютъ свои настоящія имена и фамиліи. Наполнены они большею частью безобразными ругательствами и угрозами, и потому понятно, что пишущимъ стыдно въ нихъ признаваться…

   Обыкновенно на такія произведенія не отвѣчаютъ. Но на этотъ разъ я хочу дать печатный откликъ на одно изъ такихъ писемъ, которое я получилъ 26 октября. Въ немъ тоже есть ругательства, хотя адресованныя не мнѣ лично, а другимъ, есть голословныя обвиненія, есть и угрозы. Но все-таки я встрѣтилъ въ немъ долю истины; а истина имѣетъ свою цѣну, гдѣ бы она ни попадалась…

   При томъ же письмо все-таки подписано, хотя и не полно, Подъ нимъ стоитъ: «Житель окраины, Тарасъ».

   Итакъ, я отвѣчаю жителю окраины, Тарасу.

   Въ письмѣ есть такое мѣсто:

   «Мы — теперь несчастный народъ… Мы живемъ въ грязи, на плечахъ таскаемъ дрова, дѣтей нельзя послать въ школу, дороговизна невѣроятная»…

   Вотъ это и есть правда въ письмѣ.

   Да, дѣйствительно, не только въ нашемъ городѣ, но и въ другихъ городахъ, не исключая столицъ, — на окраины обращается гораздо меньше вниманія, чѣмъ онѣ заслуживаютъ, и въ то время, когда центры городовъ вымощены, освѣщены, пользуются удобствами, — окраины, населенныя бѣднотой, тонутъ въ грязи и темнотѣ физической и духовной… И эта духовная темнота приводитъ къ тому, что наряду съ правдой и въ вашемъ письмѣ, житель окраины Тарасъ, есть обѣщанія «засучить рукава», «съѣхать въ морду» и т. д.

   И мы видимъ, что эти угрозы во многихъ мѣстахъ приводятся въ исполненіе: города разгромлены, дома погорѣли, много людей побито и изувѣчено… Есть немало такихъ жителей и нашего города, которые этому радуются…

   Теперь подумайте сами, житель окраины Тарасъ: много ли будетъ толку отъ того, что вы одному, другому, третьему закатите въ ухо или разобьете нѣсколько еврейскихъ лавокъ? Станетъ ли вамъ отъ этого теплѣе, свѣтлѣе, лучше? Уменьшится ли дороговизна, легче ли будетъ вашимъ дѣтямъ ходить въ школу?

   Нѣтъ. И вамъ, и другимъ жителямъ окраинъ станетъ хуже, еще темнѣе и холоднѣе, а товары непремѣнно еще сильнѣе вздорожаютъ, потому что много ихъ можетъ погибнуть безполезно… Нужда ваша останется та же, но когда вы послѣ этого заговорите о ней, то вашъ голосъ не будетъ имѣть цѣны, потому что при этомъ люди скажутъ: «это говорятъ тѣ самые, что еще недавно громили и буйствовали, раззоряя такихъ же бѣдняковъ, какъ сами».

   Въ нѣсколькихъ городахъ и мѣстечкахъ нашей и другихъ губерній были такіе погромы. Спросите же пріѣзжающихъ оттуда, — лучше ли имъ стало жить, подешевѣли ли послѣ погрома продукты, легче ли находить работу? И они вамъ навѣрное отвѣтятъ:

   — Жить послѣ погромовъ стало хуже. Много сгорѣло домовъ и лавокъ, все вздорожало. Лучше, пожалуй, тѣмъ, кто успѣлъ награбить и припрятать въ дни пожаровъ и буйства. Да и тѣ — или попали все-таки въ тюрьмы, или уже пропили награбленное.

   Но васъ, житель окраины, и многихъ вашихъ сосѣдей я не хочу считать грабителями. Вы только довольно темный и озлобленный своимъ печальнымъ положеніемъ человѣкъ, но все-таки житель, обыватель своего города… А такимъ жителямъ, и особенно бѣднымъ, всего хуже приходится и во время погромовъ, и послѣ нихъ…

   — Такъ что же дѣлать?— спросите вы.

   Я и началъ эти письма съ намѣреніемъ сказать и вамъ, и другимъ жителямъ окраинъ, и вообще бѣднѣйшему люду, что имъ надо теперь дѣлать. Если вы прочтете это первое письмо и захотите послушать дальше, то я продолжу свои бесѣды. Пока скажу только, чего не надо дѣлать. Не надо ни громить и буйствовать, ни даже поощрять такія дѣла, но не надо и сидѣть, сложа руки, и ждать, что кто-то все долженъ за насъ сдѣлать. Надо крѣпко и разумно подумать о своихъ дѣлахъ и искать такого пути, который можетъ принести дѣйствительную пользу.

   Такой путь теперь открывается. Я не стану васъ обманывать: дѣло предстоитъ трудное, и на пути улучшенія всей жизни стоитъ еще много препятствій. Но можно добиться, что вскорѣ всѣ почувствуютъ нѣкоторое облегченіе… А дѣтямъ вашимъ уже навѣрное жить будетъ свѣтлѣе и лучше. Гдѣ лежитъ этотъ путъ, какъ и чего надо добиваться сейчасъ же, объ этомъ я и хочу сказать въ слѣдующемъ письмѣ.

  

ПИСЬМО ВТОРОЕ.

   Итакъ, что же нужно дѣлать всѣмъ, — въ томъ числѣ каждому жителю окраины, чтобы начать улучшать свое положеніе и приготовить лучшее будущее своимъ дѣтямъ?

   Отвѣчало: нужно стать гражданиномъ.

   Да, нужно стать гражданиномъ, во-первыхъ, своего города и, во-вторыхъ, всего своего отечества.

   — Что же это значитъ, — скажете вы мнѣ, — и почему я, житель окраины, не былъ до сихъ поръ гражданиномъ своего отечества, если я, какъ и всѣ, работаю, тяжкимъ и полезнымъ трудомъ добываю свой хлѣбъ, плачу косвенные и прямые налоги и своему городу, и своей губерніи, и-всему государству?

   Этого всего, — отвѣчу я, — мало, чтобы имѣть право на названіе гражданина.

   Гражданинъ въ лучшемъ, истинномъ значеніи этого слова, — не то, что простой житель.

   Простой житель можетъ работать, какъ волъ, съ него могутъ взимать платежи, онъ будетъ болѣе или менѣе исправно вносить ихъ, хотя со вздохомъ и проклятіями, и все-таки онъ будетъ только житель, если онъ не принимаетъ участія въ общегражданской жизни и не старается повліять на ея ходъ. Тотъ не гражданинъ своего города, кто не заботится и не имѣетъ вліянія на ходъ дѣлъ въ своемъ городѣ. Тотъ не гражданинъ своего отечества, кто не имѣетъ и не стремится имѣть вліяніе на ходъ дѣлъ въ своемъ отечествѣ. И въ этомъ смыслѣ въ Россіи до сихъ поръ было очень мало истинныхъ гражданъ.

   И потому о нашемъ отечествѣ справедливо говорили во всемъ свѣтѣ, что у русскаго народа нѣтъ гражданскихъ правъ. Русскіе люди дѣлали каждый свое домашнее дѣло, выполняли свои чиновничьи должности, или свое ремесло, или свою наемную службу, или работу, но каждый шелъ своею бороздою, какъ подъяремный волъ. И рѣдко кто подымалъ глаза кверху, чтобы обдумать: «все ли хорошо дѣлается не только въ моей хатѣ, но также и во всемъ городѣ, въ губерніи и еще болѣе: во всемъ государствѣ». А кто объ этомъ задумывался и замѣчалъ, что дѣлается въ общенародномъ хозяйствѣ много нехорошаго, того считали безпокойнымъ человѣкомъ и расправлялись съ нимъ безъ суда.

   И оттого русскій народъ, огромное его большинство, — не получилъ привычки думать, говорить и дѣйствовать на пользу всего отечества.

   Все вершило одно чиновничество въ государственныхъ дѣлахъ, а если были допущены къ сельскому, городскому и земскому самоуправленію выборные люди, то, во-первыхъ, надъ ними стояли тѣ же чиновники, которые по приказу своего высшаго начальства, зорко смотрѣли, чтобы эти выборные думали и говорили только о своей деревнѣ, о своей волости, о своемъ городкѣ, о своемъ уѣздѣ, отнюдь не касаясь общихъ государственныхъ порядковъ, то есть не думали бы и не говорили въ собраніяхъ о всемъ своемъ отечествѣ. Всякая попытка этихъ людей обсудить положеніе и порядки всего отечества всегда считалась «крамолой». Доходило до того, что, когда земства сосѣднихъ губерній хотѣли устроить съѣздъ для обсужденія общихъ мѣръ борьбы съ голодомъ, съ падежомъ скота, съ саранчой, то и это не всегда дозволялось: высшіе чиновники, всевластно и безотчетно управлявшіе страной, опасались, что на съѣздахъ начнутъ говорить не только о саранчѣ, но и о недостаткахъ чиновничьяго управленія, что, конечно, и могло случиться.

   Такимъ образомъ, выходило, что даже тѣ люди, которые были выбираемы населеніемъ для управленія уѣзднымъ или городскимъ хозяйствомъ, были, пожалуй, гражданами уѣзда или города. Но гражданами, всего отечества не были, потому что не имѣли никакого вліянія на ходъ дѣлъ въ управленіи всѣмъ отечествомъ.

   Но, кромѣ этого, былъ и еще одинъ большой недостатокъ. Даже эти полуграждане, выборные уѣздныхъ и городскихъ самоуправленій, не были представителями всего населенія своего города или уѣзда. И это потому, что они избирались не всѣми жителями, а только богатѣйшими; отъ этого въ земства уѣздное и губернское попадаютъ почти одни помѣщики, а отъ крестьянъ гласныхъ развѣ очень немного, да и то тѣ, кого одобряютъ гг. земскіе начальники. А въ городской думѣ сидятъ крупные домовладѣльцы. Правда, и земство, и думы все-таки дѣйствуютъ нѣсколько лучше, чѣмъ если бы хозяйничали одни чиновники. А главное, они засѣдаютъ открыто, публично, и ихъ дѣйствія можно обсуждать въ газетахъ. Но все же они, даже при всей добросовѣстности, лучше понимаютъ интересы свои и своихъ близкихъ, чѣмъ нужды и желанія той бѣдноты, которая не можетъ ни выбирать въ думу, ни выбираться. И вотъ, между прочимъ, почему центры всѣхъ городовъ растутъ и украшаются, а окраины тонутъ въ темнотѣ и грязи, вотъ почему не всегда достаточно школъ для бѣдноты, вотъ почему не вполнѣ справедливо распредѣлены налоги, и вотъ откуда много другихъ золъ, въ томъ числѣ и ваше озлобленіе. Вы видите, что дѣлается не такъ, какъ слѣдуетъ, но причины найти не умѣете. Видите, что кто-то тутъ виноватъ, но не можете догадаться, кто именно. И, главное, вы не знаете, что же именно вамъ дѣлать, чтобы стало лучше.

   Теперь, кажется, отвѣтъ довольно ясенъ: вамъ и всѣмъ обездоленнымъ, всѣмъ, кому теперь темно, голодно, холодно, кто скорбитъ о томъ, что его дѣти растутъ въ физической и духовной тьмѣ, безъ необходимыхъ человѣку удобствъ и безъ просвѣщенія, нужно стремиться стать гражданами своего города, и, главное, также всего своего отечества. Нужно осмѣлиться поднять глаза кверху и посмотрѣть внимательно: все ли было у насъ хорошо и вблизи, и вдали, и за что нужно намъ приняться, чтобы было лучше.

   И это именно происходитъ теперь по всей Россіи. Всѣ поняли, что было у насъ очень плохо внутри страны, а послѣдняя война показала воочію, что наши порядки сдѣлали насъ слабыми и ничтожными также и въ военномъ дѣлѣ. Жить такъ дальше всѣмъ уже кажется невозможнымъ, и вотъ откуда такая смута и борьба во всей странѣ: русскіе люди не хотятъ больше вѣрить одному самовластному высшему чиновничеству. Русскіе люди хотятъ сами стать гражданами и имѣть голосъ въ рѣшеніи судьбы своего отечества.

   При такихъ обстоятельствахъ въ нынѣшнемъ 1905 г. появились два царскихъ манифеста. Первый отъ 6 августа призывалъ часть русскаго народа для совѣта въ государственныхъ дѣлахъ, однако безъ права издавать законы и провѣрять дѣйствія высшаго чиновничества. Второй, отъ 17 октября, уже обѣщаетъ русскимъ людямъ право дѣйствительнаго гражданства. Въ слѣдующемъ письмѣ я вкратцѣ познакомлю васъ съ значеніемъ этого важнаго государственнаго акта, а затѣмъ перейду къ тому, какъ намъ всѣмъ, въ томъ числѣ и вамъ, жителямъ окраинъ, осуществить свои гражданскія права и какъ за это приняться.

  

ПИСЬМО ТРЕТЬЕ.

   Послѣднее письмо я закончилъ обѣщаніемъ остановиться на значеніи манифеста 17 октября.

   Значеніе это очень велико отчасти тѣмъ, что манифестъ уже даетъ, но еще болѣе тѣмъ, что онъ обѣщаетъ русскому народу.

   А обѣщаетъ онъ, во-первыхъ, права человѣка и, во-вторыхъ, права гражданина. Отнынѣ за русскими людьми признано право на участіе въ рѣшеніи всѣхъ дѣлъ нашего отечества, и мы изъ простыхъ жителей должны стать гражданами.

   Эти обѣщанія русскаго царя русскому народу изложены въ трехъ пунктахъ. Самый основной изъ нихъ есть пунктъ третій, который гласитъ:

   «3) установить, какъ незыблемое правило, чтобы никакой законъ не могъ воспріять силу безъ одобренія государственной думы, чтобы выборнымъ отъ народа обезпечена была возможность дѣйствительнаго участія въ надзорѣ за закономѣрностью дѣйствій поставленныхъ отъ Насъ властей»…

   Итакъ, отнынѣ русскій народъ черезъ своихъ выборныхъ долженъ самъ стать законодателемъ въ своемъ отечествѣ. Иначе сказать, царь поступается въ пользу своихъ подданныхъ частью своей монархической власти, той именно частью, которую донынѣ, подъ названіемъ самодержавія, расхищали высшіе чиновники, сами издававшіе въ сущности всѣ законы и сами же слѣдившіе за ихъ исполненіемъ… Эти-то приказные законы и привели Россію къ смутѣ, обнищанію, голодовкамъ, междоусобію и несчастной, позорной войнѣ.

   Послѣ манифеста 17 октября русская монархія должна превратиться изъ самодержавной, правившей при помощи однихъ только чиновниковъ, — въ монархію народодержавную, призывающую къ участію въ управленіи русскій народъ…

   Точнѣе это обозначено въ пунктѣ второмъ, который гласитъ:

   «2) не останавливая предназначенныхъ выборовъ въ государственную думу (по манифесту 6 августа) — привлечь теперь же къ участію въ думѣ по мѣрѣ возможности, соотвѣтствующей краткости остающагося до созыва думы срока, тѣ классы населенія, которые нынѣ совсѣмъ лишены избирательныхъ правъ, предоставивъ за симъ дальнѣйшее развитіе начала общаго избирательнаго права по вновь установленному законодательному порядку».

   Вчитайтесь хорошенько въ смыслъ этого пункта, особенно въ первую фразу, которая набрана курсивными буквами. Она говоритъ о тѣхъ классахъ населенія, которые нынѣ совсѣмъ лишены избирательныхъ правъ. Вотъ здѣсь, житель окраины Тарасъ, вы, надѣюсь, легко отыщете и свое мѣсто. Вы и ваши сосѣди, утопающіе въ темнотѣ, въ грязи, въ холодѣ, во тьмѣ безправія и непросвѣщенія, — именно и есть тѣ люди, которые донынѣ совсѣмъ лишены избирательныхъ правъ. Этихъ правъ долго была лишена и вся Россія. При Александрѣ II наиболѣе состоятельная часть русскаго народа получила полугражданскія права въ городскихъ думахъ и земствахъ. Манифестомь 6 августа та же, наиболѣе состоятельная часть призывалась уже къ участію (далеко не полному, а только совѣщательному) въ дѣлахъ государственныхъ. Теперь избирательный законъ расширяется. Къ участію, и при томъ полному, въ законодательствѣ и надзорѣ (черезъ своихъ выборныхъ) за дѣйствіями властей манифестъ обѣщаетъ призвать уже болѣе широкіе круги населенія. Цензъ сильно понижается. Не только владѣльцы большихъ домовъ, но и владѣльцы небольшихъ, не только платящіе дорогую цѣну за квартиры, но и платящіе цѣну среднюю, теперь призываются къ выборамъ…

   Вы спросите: «ну, а я, житель окраины, и мои сосѣди, живущіе въ маленькихъ хибаркахъ или совсѣмъ не имѣющіе недвижимой собственности и платящіе только гроши за жалкіе углы въ чужихъ квартирахъ, призываемся ли и мы къ этому общегражданскому дѣлу, или мы по прежнему остаемся въ числѣ лишенныхъ избирательныхъ правъ?»

   Къ сожалѣнію, на этотъ вопросъ нужно отвѣтить, что очень много русскихъ людей изъ, самыхъ неимущихъ классовъ и нынѣ еще остаются безправными дѣтьми своего отечества, и то, что даетъ манифестъ по этому предмету вамъ и вашимъ бѣднѣйшимъ сосѣдямъ, остается еще только обѣщаніемъ. Лишенные донынѣ избирательныхъ правъ — таково ваше прошлое и настоящее. Полноправные граждане, призываемые къ выборамъ наравнѣ со всѣми, — это ваше будущее, и въ манифестѣ это обѣщаніе изложено такъ:

   …предоставивъ за симъ дальнѣйшее развитіе общаго избирательнаго права по вновь установленному законодательному порядку.

   Общее избирательное право есть именно то, когда всякій взрослый человѣкъ, безъ различія сословія, званія, состоянія и національности (а во всей полнотѣ и безъ различія пола), т. е. всякій неопороченный по суду подданный государства имѣетъ равныя со всѣми другими права при выборѣ какъ членовъ мѣстнаго самоуправленія, такъ и законодателей родной страны. Итакъ, — расширяя значительно рамки выборовъ, манифестъ 17 октября подходитъ уже довольно близко и къ вамъ, съ вашими ближайшими сосѣдями, но для васъ еще не доходитъ и останавливается какъ бы въ нерѣшительности у черты тѣхъ общественныхъ окраинъ русской жизни, гдѣ ютится огромная масса русскихъ людей въ наибольшей нищетѣ, темнотѣ и безправіи.

   Еще два-три шага, — и общее, равное избирательное право, существующее въ нѣкоторыхъ странахъ просвѣщенной Европы, охватитъ весь русскій народъ. Но манифестъ 17 октября еще колеблется, опасаясь призвать къ этой важной государственной работѣ широкіе слои народа. Для крестьянъ выборы затруднены четырьмя степенями: 1) десяти-дворные уполномоченные волостныхъ сходовъ; 2) выборщики уѣздные; 3) выборщики губернскіе; 4) уполномоченный въ Государственную Думу, — а бѣднѣйшіе горожане совсѣмъ лишены выборнаго права…

   И вотъ, въ это самое время, когда русскому народу приходится сдѣлать послѣдніе, очень трудные шаги, чтобы достигнуть обще-гражданскаго и правового равенства, — многіе «жители окраинъ» многихъ городовъ, а отчасти и селъ обширной Россіи, вмѣсто серьезнаго отношенія къ происходящему великому повороту отечества къ новымъ и лучшимъ формамъ жизни, вмѣсто того, чтобы искать и заявлять также и свои гражданскія права и добиваться этимъ путемъ улучшенія своей жизни, — ничего не разбирая, поддаваясь ложнымъ слухамъ, пускаемымъ подстрекателями, — пугаются происходящаго и слѣпо, въ неразсуждающей ярости кидаются то на мирныхъ евреевъ, то на тѣхъ просвѣщенныхъ людей, которые давно указывали на необходимость улучшеній, то на тѣхъ рабочихъ, которые ранѣе ихъ сознали свои права и отстаиваютъ общерусскую свободу… И все это — въ самую торжественную минуту нашей исторіи… Темные люди не знаютъ, что творятъ, но тѣ, кто ихъ подстрекаетъ, хорошо знаютъ, что имъ нужно. А имъ нужно, чтобы не только необходимые шаги къ уравненію гражданскихъ правъ для бѣднѣйшихъ классовъ не были сдѣланы, но чтобы Россія опять повернула назадъ къ общему безправію и прежнему произволу. Они хотятъ, чтобы та дверь, которая теперь уже полуоткрыта передъ русскимъ человѣкомъ для выхода на путь лучшей, свободной жизни, — закрылась опять, оставивъ всѣхъ во тьмѣ того порядка, который уже привелъ къ смятенью, къ обнищанію, къ голоду, къ раззоренію и ужасной войнѣ…

   Въ слѣдующемъ письмѣ я перейду къ разсмотрѣнію еще одного (перваго) пункта манифеста, касающагося тѣхъ правъ, которыя обѣщаются уже всѣмъ русскимъ людямъ, богатымъ и бѣднымъ одинаково, безъ всякаго различія званій и состояній и посредствомъ которыхъ слѣдуетъ уже и теперь добиваться дальнѣйшихъ улучшеній и полноправія…

  

ПИСЬМО ЧЕТВЕРТОЕ.

   Этотъ пунктъ изложенъ такъ:

   На обязанность правительства возлагаемъ Мы выполненіе непреклонной Нашей воли: 1) даровать населенію незыблемыя основы гражданской свободы на началахъ дѣйствительной неприкосновенности личности, свободы совѣсти, слова, собраній и союзовъ»…

   Нашъ народъ такъ долго держали въ темнотѣ и безправіи, его такъ долго лишали свободы, что теперь, когда передъ нимъ открывается дѣйствительный свѣтъ, — нѣкоторые русскіе люди, привыкшіе къ темнотѣ, щурятъ глаза и говорятъ: не надо, не надо… Свѣтъ насъ безпокоитъ и рѣжетъ намъ глаза…

   Такъ бываетъ часто при переходѣ отъ тьмы къ свѣту… И вотъ почему можно и теперь услышать то, что нѣкоторые кричали на площадяхъ и улицахъ 20-го, 21-го и 22-го октября: «намъ ничего не надо, мы довольны прежними порядками». А есть и такіе, которые понимаютъ свободу слова и совѣсти въ томъ смыслѣ, что теперь свободно можно призывать къ избіеніямъ и грабежамъ и что, будто бы, это можно дѣлать со спокойной совѣстью.

   Жалкіе слѣпцы, кроты, отвыкшіе отъ свѣта солнца, они не могутъ понять, что свобода — величайшее благо, возвышающее людей до степени истинныхъ гражданъ, а не принижающее ихъ до степени грабителей и разбойниковъ.

   Свобода слова, въ которую входитъ и свобода печати, — есть первое гражданское право всякаго члена общества, — обсуждать всѣ дѣла своего общества, своего города, своего государства! Такое слово должно быть свободно потому, что безъ обсужденія общественныхъ дѣлъ на мѣстахъ — нельзя ни выбирать подходящихъ людей въ государственную думу, ни дать имъ наказъ, — чего хочетъ народъ и чего они должны добиваться. Свобода слова — это значитъ, что всякій получаетъ право гласно высказать и напечатать свое мнѣніе, и никто не долженъ это воспрещать, какъ это дѣлалось до сихъ поръ: тѣ слова, которыя не нравились любому начальству, — останавливались, а тѣ, кто ихъ говорилъ, — попадали на замѣчаніе, а иной разъ и въ тюрьму, часто только потому, что «правда глаза колетъ».

   Теперь этого не должно быть, и всякій долженъ отвѣчать за свои слова. какъ и за дѣла только передъ судомъ. Тотъ, кто станетъ призывать къ грабежу, убійству или поджогамъ, — несетъ по прежнему тяжкую отвѣтственность передъ закономъ, но тотъ, кто судитъ о существующихъ непорядкахъ и ищетъ средствъ къ ихъ улучшенію, получаетъ право дѣлать это, не боясь отвѣтственности. Вотъ что значитъ свобода слова.

   Уже изъ этого вы видите, что съ этимъ правомъ тѣсно связано другое: неприкосновенность личности. Что толку въ обѣщаніи дать свободу слова, если меня могутъ арестовать безъ объясненія причинъ и держать въ заключеніи, сколько заблагоразсудится начальству. Тогда и слово мое не будетъ свободно, такъ какъ я буду опасаться его высказать: ко мнѣ за что-нибудь придерутся или просто посадятъ въ тюрьму безъ дальнихъ разговоровъ. Догадывайся самъ, — за что тебя посадили! Неприкосновенность личности и состоитъ въ томъ, что начальство не имѣетъ права лишать никого свободы иначе, какъ для преданія суду за преступленіе. Уже и теперь есть законъ, обязывающій начальство въ теченіе 24 часовъ или возбудить противъ арестованнаго судебное дѣло въ законномъ порядкѣ, или отпустить его на свободу (ст. 44 основныхъ полож. уголовнаго судопроизводства и ст. 398 устава угол. судопроизводства). Законъ грозитъ отвѣтственностью за неправильное задержаніе.

   Но этотъ благодѣтельный законъ остается мертвой буквой. Высшіе чиновники выхлопотали себѣ много царскихъ указовъ, дающихъ имъ возможность арестовывать, держать по цѣлымъ мѣсяцамъ, иной разъ высылать въ Сибирь безъ суда и слѣдствія, даже безъ объясненія причинъ наказанія… Эти указы совершенно исказили благодѣтельный законъ, и теперь любой русскій человѣкъ можетъ ни за что попасть въ холодную, даже въ тюрьму и даже въ дальнюю ссылку, и не найдетъ управы.

   Первый пунктъ манифеста обѣщаетъ, что отнынѣ этого не должно быть; судъ разбираетъ преступленія по прежнему, но безъ суда никто не будетъ въ правѣ задержать, заключать въ тюрьму, наказывать русскаго человѣка по одному своему безсудному распоряженію.

   Это и называется неприкосновенностью личности. И значитъ манифестъ обѣщаетъ русскимъ людямъ такую неприкосновенность. Онъ обѣщаетъ, что русскіе люди будутъ наказываться лишь по суду, а не по произвольному усмотрѣнію исправниковъ, земскихъ начальниковъ, губернаторовъ и министровъ…

   Но дальше: какая польза отъ свободнаго слова, если произнести его можно только въ своемъ домѣ, гдѣ его слышатъ два-три человѣка? Для того, чтобы правдивое слово стало силой, нужно, чтобы оно могло быть сказано обществу, собранію людей, которые его и выслушаютъ, и постараются выполнить. Вотъ для этого и нужно право собраній. Всякій, кто имѣетъ сказать что-нибудь своимъ согражданамъ для общей пользы, можетъ пригласить ихъ устно или черезъ газеты въ извѣстное мѣсто, чтобы выслушать его мысли или его предложенія, касающіяся вопросовъ человѣческой совѣсти, знанія или права, или улучшенія домашняго, общественнаго и государственнаго быта. Если люди не ждутъ отъ того человѣка никакого дѣльнаго слова, то, конечно, могутъ и не собраться. А если, наоборотъ, знаютъ его за человѣка дѣльнаго, то соберутся и выслушаютъ. И никто не долженъ имѣть права разогнать это собраніе, если бы даже оно стало обсуждать злоупотребленія и непорядки самыхъ высшихъ правителей…

   Но и этого мало: иное слово говорится не только для развлеченія или даже для поученія ближнихъ, но и для того, чтобы выполнить какое-нибудь полезное дѣло силами самого общества. Если слушатели только выслушаютъ его и разойдутся по домамъ, ничего не сдѣлавши, то толку отъ этого будетъ мало. Для того, чтобы слово стало дѣломъ, нужно, чтобы люди имѣли право составить постоянный союзъ для выполненія этого дѣла и чтобы никто не могъ имъ въ томъ воспрепятствовать, если только союзъ заключается не съ противозаконными цѣлями, каковы: грабежъ, убійство, нападеніе одной части населенія на другую и т. д..

   Если прибавить къ этому свободу совѣсти, т. е. драгоцѣнное для милліоновъ русскихъ людей право невозбранно исповѣдывать ту вѣру, какую въ глубинѣ своей совѣсти они считаютъ истинной, — то этимъ заканчивается перечисленіе свободъ, обѣщанныхъ манифестомъ 17 октября и дѣлающихъ русскаго человѣка изъ простого жителя — гражданиномъ своего отечества.,

   Изъ-за этихъ правъ у всѣхъ просвѣщенныхъ народовъ, — у однихъ раньше, у другихъ позже, — шла великая борьба, и разъ получивъ ихъ, — ни одинъ народъ уже не отдавалъ ихъ обратно, дорожа ими, какъ залогомъ своего достоинства, силы и счастія.

   Всѣ эти драгоцѣнныя права теперь обѣщаны и вамъ, жители окраинъ, и ими-то должны вы пользоваться для того, чтобы добиваться остальныхъ правъ, которыхъ вы еще теперь лишены. Да, вы бѣдны и темны, вы утопаете въ нищетѣ, ваши дѣти растутъ въ невѣжествѣ, и вдобавокъ даже манифестъ 17-го октября, распространяющій право выборовъ въ государственную думу на вашихъ, хотя бы и не очень богатыхъ, сосѣдей, — васъ еще обходитъ; оставляя по прежнему въ числѣ тѣхъ, кто «донынѣ лишенъ избирательныхъ правъ». Но свобода слова, собраній и союзовъ даетъ вамъ возможность бороться за свое гражданское полноправіе.

   Прежде всего научитесь пользоваться этими правами. Вы имѣете право собраній, — такъ собирайтесь же и обсуждайте свои дѣла вмѣстѣ. Пусть люди извѣстнаго ремесла — извозчики, сапожники, мелкіе торговцы и т. д. собираются и обдумаютъ, что имъ нужно для общей пользы. Затѣмъ, обсудивъ свои нужды, они могутъ составить союзы, гдѣ ихъ выборные будутъ заботиться объ ихъ интересахъ (во многихъ городахъ уже составляются такіе союзы приказчиковъ, извозчиковъ, сапожниковъ, пекарей, домашней прислуги).

   Далѣе: на такихъ же собраніяхъ вы можете, пользуясь свободой слова, обсудить и самый манифестъ 17 октября и заявить свои требованія: по всей Россіи теперь люди, желающіе справедливаго устройства жизни, — требуютъ, чтобы къ выборамъ въ государственную думу были допущены всѣ русскіе подданные, безъ различія званій и состояній, сословій и національностей, такъ, чтобы всякій совершеннолѣтній и неопороченный по суду имѣлъ право выбирать и быть выбраннымъ. Многіе также находятъ, что этого права не должны быть лишены и женщины, — наши сестры, жены и матери. Пусть же и ваши голоса, на основахъ свободы слова, — присоединятся къ этимъ требованіямъ. Пусть ваши собранія и ваши союзы напомнятъ о васъ, наиболѣе бѣдныхъ и отягощенныхъ, имѣющихъ такія же человѣческія права, какъ и другіе, болѣе счастливые граждане…

   И когда для всей Россіи удастся, наконецъ, добиться общихъ и прямыхъ выборовъ, — такъ, чтобы все государственное устройство и всѣ законы были обсуждаемы, исправляемы и улучшаемы при участіи выборныхъ отъ всего народа, тогда вся жизнь обновится въ корнѣ. Тогда свѣтъ свободы и равноправія разольется по всей землѣ и достигнетъ самыхъ отдаленныхъ окраинъ… Вы, конечно, легко поймете, что государственное или учредительное собраніе, избранное всенароднымъ голосованіемъ, не можетъ оставить и городскую думу, какъ и уѣздныя, и губернскія земства, при теперешнихъ порядкахъ, когда выбирать и выбираться могутъ только зажиточные люди. Нѣтъ, тогда, конечно, должны быть измѣнены и мѣстные выборы: въ городскія думы будутъ попадать представители всѣхъ классовъ одинаково, въ томъ числѣ и вы, жители окраинъ. И тогда окраины постоятъ за себя и потребуютъ справедливаго вниманія не къ однимъ центрамъ города… А свободное слово, свободныя собранія и союзы будутъ зорко сторожить, чтобы не нарушались гражданскія права народа…

   И тогда, житель окраины Тарасъ, и вы сами, вмѣсто того, чтобы писать безымянныя письма, въ которыхъ слышатся только озлобленіе и угрозы неизвѣстно кому и за что, будете смѣло и открыто, какъ подобаетъ гражданину, предъявлять требованія свои и своихъ сосѣдей…

   Когда же это будетъ?— спросите вы. Съ завтрашняго же дня, — отвѣчу я, — вы можете начать эту работу, пользуясь сами и призывая своихъ сосѣдей немедленно пользоваться правами:

   Свободы слова, собраній и союзовъ…

   И вы можете быть увѣрены, что вашимъ первымъ шагамъ охотно помогутъ образованные люди, которые пока лучше васъ знаютъ, какъ приниматься за это новое, важное и, конечно, нелегкое дѣло…

   Вся жизнь перестраивается не сразу, не въ день и не въ два. Много еще нужно труда и борьбы. Важно начать дѣло. Начните его, и вы почувствуете, что вы становитесь гражданиномъ, работающимъ для блага и своего, и своихъ сосѣдей, и для лучшаго будущаго всего нашего великаго отечества.

   Итакъ, пользуйтесь гражданскими правами, уже вамъ предоставленными, отстаивайте и защищайте ихъ отъ тѣхъ, кто захочетъ ихъ отнять и умалить, и требуйте ихъ расширенія…

   Этимъ совѣтомъ и этимъ пожеланіемъ я заканчиваю это послѣднее мое письмо. Много еще, конечно, пришлось бы сказать и много еще придется говорить въ печати, чтобы выяснить все происходящее, обсуждая каждый шагъ по новому пути. Это мы, конечно, будемъ дѣлать и дальше. Въ этихъ же моихъ немудреныхъ письмахъ я старался только дать вамъ общее понятіе о значеніи той перемѣны, которая должна произойти въ нашемъ отечествѣ. Манифестъ 17 октября далеко не сдѣлалъ всего, что въ немъ обѣщается, и есть много людей, которые хотѣли бы совсѣмъ лишить его всякой силы и значенія. И среди этихъ людей — первые тѣ, кто натравляетъ. А васъ, жители окраины, и крестьянъ на безчисленные погромы и буйства. Но надо надѣяться, что народъ уже понялъ, что полныя права его и гражданская свобода — единственный путь къ обновленію обнищалой, обокраденной и раззоренной Россіи. А для того, чтобы дѣло обновленія подвигалось дальше, необходимы усилія всѣхъ, кто можетъ понять величіе и справедливость общенародной свободы.

   Подумайте же и вы, жители окраины, чего вы хотите: новыхъ общенародныхъ правъ, или стараго всеобщаго безправія?

  

   3—10 ноября 1905 г.

   Полтава.