Грот мавританки
Г. А. Бекеръ. Избранные легенды
(G. А. Becquer. Leyenchs escogidas)
Переводъ съ испанскаго Ек. Бекетовой.
С.-Петербургъ. Изданіе А. С. Суворина, 1895
OCR Бычков М. Н.
I.
Тамъ, гдѣ Альямскія пучины
Текутъ, смирясь, на днѣ долины,
На лонѣ неприступныхъ скалъ
Высокихъ башень рядъ стоялъ,
И грозный замокъ возвышался.
Туда проникнуть не рѣшался
Испанскій рыцаръ ни одинъ;
Тамъ Мавританскій властелинъ
Держался съ сильными войсками
За укрѣпленными стѣнами,
И по уступамъ черныхъ скалъ
Одинъ туманъ да змѣй вползалъ
Изъ глубины глухой долины,
Да на скалистыя вершины
Орелъ могучій прилеталъ,
И бился безпокойный валъ
О край утесовъ обнаженныхъ,
До облаковъ нагроможденныхъ.
II.
Гнѣздо невѣрныхъ раззорить
И горный замокъ покорить
Не разъ Испанцы покушались:
Напрасно взять его пытались,
И тщетно храбрые легли
На лонѣ вражеской земли…
Но ихъ безвременной кончинѣ
Еще завидуютъ понынѣ
Потомки пылкіе бойцовъ
За вѣру древнюю отцовъ.
Ужаснѣй былъ удѣлъ плѣненныхъ.
Въ одной изъ битвъ ожесточенныхъ
У замка неприступныхъ стѣнъ,
Испанскій вождь попался въ плѣнъ,
Въ борьбѣ неравной побѣжденный,—
Онъ скрытъ въ темницѣ потаенной.
Оставивъ въ страхѣ шумный бой,
Бѣжали смутною толпой
Ему подвластные вассалы.
Покинувъ роковыя скалы,
Спѣшатъ они домой принесть
О плѣнномъ господинѣ вѣсть,
Прибыть скорѣй въ свои владѣнья,
И для его освобожденья
Походъ вторичный предпринять
И выкупъ наскоро собрать.
III.
Послы съ сокровищемъ богатымъ,
Съ камнями, серебромъ и златомъ
Въ опасный снарядились путь,
Чтобъ въ замокъ отческій вернуть
Осиротѣвшему народу
Того, чью цѣнную свободу
Готовъ онъ кровію купить,
Погибнуть съ нимъ, иль вмѣстѣ жить.
И вотъ, свершились ихъ желанья:
Изъ плѣна горькаго изгнанья
Вернулся рыцарь молодой
Въ отцовскій замокъ вѣковой,
И встрѣченъ общимъ ликованьемъ.
Насталъ конецъ его страданьямъ;
Но опечаленъ и угрюмъ,
Не оставляя мрачныхъ думъ,
Онъ молчаливой тѣнью бродитъ,
Нигдѣ покоя не находитъ…
О чемъ безвѣстная печаль?
Зачѣмъ онъ пожираетъ даль
Съ высокой башни взоромъ жаднымъ?
Иль дышетъ мщеньемъ безпощаднымъ
Его пылающая грудь,
Иль онъ не въ силахъ отдохнуть
Отъ пережитаго страданья,
И острый ядъ воспоминанья
Мутитъ тоскующую кровь?
Увы! не мщенье, а любовь
Имъ овладѣла съ бурной силой:
И день, и ночь по дѣвѣ милой
Онъ изнываетъ и груститъ.
И пылкой мыслію летитъ
Въ тотъ замокъ чуждый, неприступный,
Гдѣ сталъ рабомъ любви преступной:
Среди враговъ его «она»,
И Мавританкой рождена…
IV.
Когда въ темницѣ подземельной
Томился онъ тоской смертельной
Въ разлукѣ съ близкимъ и роднымъ,—
Однажды ночью передъ нимъ,
Подобно чудному видѣнью,
Явилась молчаливой тѣнью
Алькада молодая дочь.
За нею разгоняло ночь
Горящихъ факеловъ сіянье,
И два невольника въ молчаньи
Стояли рядомъ у стѣны,
Къ плитамъ тюрьмы пригвождены,
И ожидая повелѣнья.
Окаменѣвъ отъ изумленья,
Въ нее вперилъ свой взоръ нѣмой
Испанскій плѣнникъ молодой;
Но по обычаю Востока
Густой вуаль скрывалъ отъ ока
Черты прекраснаго лица:
Изъ подъ жемчужнаго вѣнца
На кудри черныя сбѣгало
Ея густое покрывало,
И какъ серебряный туманъ
Ей обвивало стройный станъ.
И Мавританка молодая
Стояла, съ трепетомъ взирая
На чужеземнаго бойца.
Онъ плѣнникъ былъ ея отца;
Въ его тюрьму проникнуть тайно,
Его узрѣть — хотябъ случайно,
Давно хотѣлось страстно ей.
И вотъ — онъ, точно передъ ней.
V.
Въ темницѣ, какъ могила, черной,—
Надменный, мрачный, непокорный,
Съ печалью гордой на челѣ,
На голой и сырой землѣ
Лежалъ безсильно онъ, въ оковахъ;
Но взоръ очей его суровыхъ
Все тотъ-же былъ орлиный взоръ.
«Ужели смертный приговоръ» —
Онъ ей сказалъ — «они прислали
«Съ тобой, и женщину избрали,
«Чтобы въ тюрьму мою принесть
«О смерти радостную вѣсть?
«Я смерти жду давно и страстно;
«Устами женщины прекрасной
«Еще милѣй ея привѣтъ».
Молчанье былъ ея отвѣтъ;
Волнуясь, грудь ея дышала,
И вдругъ, откинувъ покрывало
Движеньемъ быстрымъ и живымъ,
Она предстала передъ нимъ,
И онъ увидѣлъ на мгновенье
Глаза — какъ солнца отраженье
Въ хрустальномъ зеркалѣ волны,
Сверканья синяго полны
Подъ сѣнью шелковой рѣсницы,
И брови гордыя царицы,
Блестящій, искрометный взглядъ,
Устъ расцвѣтающій гранатъ,
И плечъ блистанье бѣлоснѣжныхъ,
И пламень щекъ прелестно-нѣжныхъ,
И роскошь темныхъ косъ — вѣнца
Ея небеснаго лица…
Видѣнье только промелькнуло.
«О нѣтъ, живи!» она шепнула —
«И помни Зару». И одинъ,
Нѣмъ, очарованъ, недвижимъ,
Въ своей теыницѣ онъ остался.
О, какъ ужасенъ показался
Ему глубокій мракъ теперь,
Когда закрылась эта дверь
За чуднымъ красоты видѣньемъ!
И полнымъ пламеннымъ стремленьемъ
Его душа увлечена.
Отнынѣ навсегда полна
Однимъ лишь образомъ прекрасной.
Онъ жилъ надеждою напрасной
Красавицу увидѣть вновь
И заслужить ея любовь.
Но время шло, и стражъ суровый
Вошелъ, чтобъ снять его оковы:
Свободы часъ ему пробилъ,
Надежды сладкія убилъ —
И онъ вернулся въ край родимый
Свободный, но тоской томимый,
Со смертью въ сердцѣ, и съ огнемъ
Неугасимой страсти въ немъ…
VI.
О ней тоскующій, угрюмый,
Онъ думалъ. Но недолго думалъ.
Рѣшенье смѣлое въ труди
Созрѣло вдругъ, и впереди
Онъ цѣль завѣтную намѣтилъ.
Немного дней онъ въ замкѣ встрѣтилъ,
И ужь въ губительный походъ
Опять войска свои ведетъ…
«Клянусь надеждой на спасенье —
«За плѣнъ позорный въ отомщенье
«Гнѣздо невѣрныхъ раззорить,
«Пятно неволи кровью смыть.
«Ко мнѣ друзья! За мной вассалы!»
И громко повторили скалы
Призывный крикъ, отважный кличъ,
И какъ небесный грозный бичъ,
Не зная страха и преграды,
На замка вражьяго громады
Они обрушились въ ночи.
И солнца юнаго лучи,
Возставъ, побѣду озарили:
Испанцы въ замкѣ ужь царили,
И флагъ кровавый золотой
На башнѣ ихъ сторожевой
По вѣтру гордо развѣвался,
И вождь побѣдой упивался…
Желанной цѣли онъ достигъ:
Съ остаткомъ войскъ алькадъ-старикъ,
Изъ замка вытѣсненъ съ позоромъ,
Спасаясь бѣгствомъ, скрылся въ горы.
А дочь прекрасная его
Въ тиши покоя своего
Отъ шума битвы пробудилась
И, устрашенная, молилась,
Чтобъ побѣдилъ ея отецъ.
Когда-же солнце наконецъ
Надъ горизонтомъ засіяло,
И пораженье ясно стало —
Тогда предъ ней, къ ея ногамъ
Склонился побѣдитель самъ,
И въ томъ, кого такъ трепетала,
Она желаннаго узнала…
VII.
Дни мчались… Страстью упоенъ
И въ обожанье погруженъ,
Забывъ весь міръ и край родимый,
У ногъ красавицы любимой,
Гдѣ онъ оружіе сложилъ,
Все время рыцарь проводилъ,
Средь добровольнаго изгнанья.
И ужь полны негодованья,
Вассалы начали роптать:
«Ужели жизнью рисковать
«Мы для того сюда летѣли,
«Чтобъ вождь такой постыдной цѣли