На новом месте

Автор: Лейкин Николай Александрович

 

 

H. А. ЛЕЙКИНЪ.

ГОЛУБЧИКИ
РАЗСКАЗЫ
съ рисунками художника А. И. Лебедева.

Премія къ журналу «Осколки» за 1889 годъ.

С.-ПЕТЕРБУРГЪ.
Типо-Литографія Р. Голике, Троицкая улица, No 18
1889.

 

НА НОВОМЪ МѢСТѢ.

Утро. Часовъ восемь. На дворѣ усадьбы кудахтаютъ куры, гогочутъ гуси, крякаютъ утки. Индѣйскій пѣтухъ растопырилъ перья, налилъ кровью носовой наростъ и козырится, шаркая крыльями по землѣ. Съ крыльца спустился баринъ въ халатѣ и фуражкѣ и направился въ конюшню. Тамъ топали ногами лошади и раздавался голосъ кучера, кричащій: «балуй, чтобъ тя разорвало! Вотъ я те задамъ, дьяволу!» Баринъ вошелъ въ конюшню. Кучеръ, подчищавшій лошадей съ трубкой въ зубахъ, тотчасъ же выпрямился, снялъ шапку и спряталъ трубку за спину.

— Ты опять куришь въ конюшнѣ! крикнулъ баринъ кучеру.— Сколько разъ я тебѣ сказывалъ, чтобъ не курить въ конюшнѣ! Спалить насъ хочешь, что ли!

— Я не курю-съ…

— Какъ не куришь? Вонъ у тебя трубка.

— Я не курю-съ. Я только подкуриваю, и то съ опаской. Муха тутъ очень пронзительная проявилась, такъ отъ нея, чтобы лошадей не безпокоила.

— Что ты мнѣ вздоръ городишь! Въ началѣ-то мая муха!

— Истинный Христосъ, даве какая-то тварь поганая залетѣла въ-окно съ навознаго двора — вотъ я и закурилъ.

— Какая бы муха ни залетѣла, ты все равно не долженъ курить! Слышишь? Увижу тебя съ трубкой въ конюшнѣ — выгоню вонъ. Такъ ты и знай! горячился баринъ.— Еще муху какую-то придумалъ! На дворѣ по утрамъ стоитъ морозъ, крыши бѣлѣютъ, а онъ — муха! Иди сейчасъ на дворъ, выколоти трубку и затопчи огонь.

Кучеръ повиновался. Баринъ слѣдилъ за нимъ и смотрѣлъ въ дверь конюшни. Кучеръ вернулся.

— Умереть на мѣстѣ, я только отъ мухи. Нечисть… Господскихъ лошадей укусила — кто бы отвѣчалъ?.. оправдывался онъ.

— Ни отъ мухи, ни отъ крокодила — ни отъ кого не смѣешь курить въ конюшнѣ. Ну, что лошади?

— Поотдохнули теперь съ перегона. Вѣдь тоже не близко мѣсто… Сорокъ пять верстъ изъ города сюда шли. Кладь везли. Положимъ, пудовъ двадцать на пару не велика тяжесть, но все-таки.

— Хорошо ѣдятъ?

— Только утромъ ѣсть начали. А ночью ни-ни. Безпокойно имъ на новомъ мѣстѣ. Въ пять часовъ я вошелъ, а онѣ въ мылѣ, словно уѣздилъ ихъ кто.

— Что ты врешь!

— Провалиться… Только вѣдь ужь это завсегда такъ на новомъ мѣстѣ. Истинный Господь! Судите сами: вчера утречкомъ только прибыли. Не успѣлъ онъ еще къ нимъ приглядѣться, такъ, понятное дѣло, тревожитъ.

— Кто онъ-то?

— Да онъ самый-съ… Самъ… Девять ночей будетъ безпокоить, ежели съ нимъ въ сдѣлку не войти. Я ужь и то вашей милости хотѣлъ предложить.

— Ты насчетъ домового? Вздоръ, пустяки!

— А вотъ посмотрите, какъ лошади худать начнутъ. Да онъ и меня тревожитъ. Всю ночь давилъ.

— Кабакъ Василья Галтяева тебя давилъ, а не домовой.

— На какія деньги мнѣ кабакъ-то разводить?

— Довольно!

Произошла пауза. Баринъ подошелъ къ лошадямъ, трепалъ ихъ по шеѣ.

— Лошади круглыя, а за девять день вы посмотрите, какъ онъ ихъ изъѣздитъ, ежели его не ублаготворить. Ваша господская воля, а я бы ублаготворилъ. За два рубля, вонъ, съ постоялаго двора своего козла на подержаніе предлагаютъ. Только бы на девять день. намъ его и взять, а лошади бы остались въ своемъ положеніи, да и меня-то бы не мучилъ. А то, вѣрите ли, легъ я подмостившись на доски, такъ онъ меня ночью на полъ сбросилъ.

Баринъ стоялъ и улыбался.

— Мели еще… Мели! сказалъ онъ кучеру.

— Не вѣрите?.. Извольте посмотрѣть, какъ локоть ссадилъ.

Кучеръ показалъ дѣйствительно ссаженный локоть.

— Опять-таки это ссадилъ кабакъ Василья Галтяева, а не домовой.

— Василій Митричъ! Зачѣмъ такая невѣроятность? Я, кажется, скоро годъ у вашей милости служу! обидчиво воскликнулъ кучеръ.— Конечно, онъ къ лошадямъ привыкнетъ и ко мнѣ привыкнетъ, но не раньше какъ черезъ девять день. Зачѣмъ же девять-то день страдать? Ужь вы разрѣшите козла-то взять.

— Чтобы вонь нюхать? Заплатить два рубля и вонь отъ козла нюхать.

— Да постоялый дворникъ, можетъ статься, и полтора рубля возьметъ.

— И даромъ не стану нюхать. Мнѣ заплати деньги, и то не стану козлиную вонь терпѣть. Меня отъ козлинаго запаха съ души воротитъ.

— Запахъ какъ запахъ. Конечно, не духи, а ежели для пользы, то стерпѣть можно, отвѣчалъ кучеръ, почесалъ затылокъ и послѣ нѣкотораго молчанія продолжалъ: — Ну, ежели не козла, то пѣтушка. Пѣтушкомъ можно ему ублаготвореніе сдѣлать. Онъ и отъ пѣтушка смирится.

— Пѣтухъ дѣло другое. Пѣтухи у насъ есть. Если тебѣ ужь такъ хочется, возьми пѣтуха и посади его на ночь въ конюшню, сказалъ баринъ.

— Да тутъ не сажать надо, а рѣзать. Наши пѣтухи породистые, они большихъ денегъ стоютъ, такъ зачѣмъ же ихъ рѣзать?

— Ну, рѣзать я не дамъ.

— Вотъ потому-то я и предлагаю вашей милости, чтобы на деревнѣ простенькаго купитъ. Тутъ одинъ крестьянинъ на деревнѣ за рубль-цѣлковый продалъ бы, а нѣтъ — и за восемь гривенъ. И вашей милости было бы не обидно, да и онъ былъ бы благодаренъ. А то что жь это такое! Девять день отъ него терпѣть. Сегодня ночью онъ мнѣ локоть ссадилъ, а завтра голову ссадитъ.

— Экъ, тебѣ на вино-то какъ хочется получить! Пропился, вѣрно?

— Хотите, святую икону сниму, что не на вино? А ежели отъ вашей милости такая ужь невѣроятность, то я при васъ-же и заколю пѣтуха. Вѣдь намъ что надо сдѣлать? Намъ надо пѣтуху отрубить голову на порогѣ, кровь вылить на голикъ, — на метлу то-есть, — и этой метлой вымести конюшню, вотъ и все, вотъ онъ и будетъ ублаготворенъ.

— Это пѣтухъ-то будетъ ублаготворенъ?

— Не пѣтухъ-съ… Пѣтуху что же тутъ такое? Пѣтуху смерть — и ничего больше. А онъ-съ будетъ ублаготворенъ, пояснялъ кучеръ, понизилъ голосъ и произнесъ:— Домовой-съ.

— Ну, и кучеръ будетъ ублаготворенъ. Зарѣзаннаго пѣтуха кучеръ продастъ, а деньги на вино. Что ты меня морочишь!

— Позвольте… Чѣмъ я вашу милость морочу? Какъ же тутъ возможно, чтобы деньги на вино, коли этого пѣтуха послѣ всего этого происшествія воронью на склеваніе бросить надо? Тогда только и польза будетъ, когда мы его воронью на съѣденіе дадимъ.

— Ты, пожалуйста, передо мной дурака больше не строй, — вотъ что я тебѣ скажу. Послушалъ я тебя — и будетъ съ тебя. Понялъ? спросилъ баринъ и началъ выходить изъ конюшни.— А лошади чтобъ и при домовомъ были чисты, и гладки, и круглы, прибавилъ онъ.

Кучеръ стоялъ на порогѣ конюшни, чесалъ затылокъ и въ раздумьи бормоталъ:

— Вотъ незадача-то! Не вѣритъ… И ума не приложу, что тутъ дѣлать… Развѣ наловить рыбы, повытащить у нихъ пузыри да развѣсить по конюшнѣ надъ лошадями? И это иногда тоже помогаетъ. Впрочемъ, нѣтъ… Это отъ глазу…

Кучеръ плюнулъ, махнулъ рукой и рѣшилъ:

— Ну, ужь какъ тамъ баринъ хочетъ, а я больше въ конюшнѣ спать не лягу. Девять дней пройдетъ съ переѣзда — лягу, а теперь ни въ жизнь….