Bibra > Произведения > Все > На улице

На улице

Автор: Лейкин Николай Александрович

Скачать

Н. А. ЛЕЙКИНЪ.

ШУТЫ ГОРОХОВЫЕ
КАРТИНКИ СЪ НАТУРЫ.

С.-ПЕТЕРБУРГЪ.
Типографія д-ра М. А. Хана, Поварской пер., д. No 2,
1879.

  

НА УЛИЦѢ.

   На Семеновскомъ мосту стоятъ мастеровой въ передникѣ и съ ремешкомъ на головѣ и отставной солдатъ съ узелкомъ и вѣникомъ. Оба они смотрятъ въ воду. Тоже самое дѣлаютъ и двое рыбаковъ на живорыбномъ садкѣ, находящемся у моста. Одинъ рыбакъ ощупываетъ что-то шестомъ въ водѣ. Около ихъ стоитъ плачущій мальчишка въ ситцевой рубахѣ. Вечеръ. По мосту снуютъ прохожіе, заглядываютъ въ воду и спрашиваютъ «въ чемъ дѣло».

   — И вѣдь поди-жъ ты какая сильная!— разсказываетъ мастеровой.— Вотъ эти рыбаки вытащили ее спервоначала, а мальчишка началъ держать, а она такъ и бьется у него въ рукахъ. Онъ было ее тащить, а она какъ хватитъ его по зубамъ, сшибла у него шапку, да вмѣстѣ съ шапкой-то бултыхъ! Ну, и была такова!

   — Не удержалъ! Выскользнула?— спрашиваетъ солдатъ.

   — Гдѣ удержатъ! Мальчишка махонькій — обомлѣлъ!

   — А сама-то она большая?

   — Большая, толстая. Эдакую и нашему брату удержать такъ еле впору.

   — Шапка-то выплыветъ, пожалуй.

   — И она выплыветъ, потому башкой два раза о бортъ такъ стукнулась, что бѣда!

   — Смотри, смотри, вонъ голова показалась!

   Во время этого разговора у перилъ останавливается какая-то старуха въ линючемъ салопѣ и прислушивается.

   — А глубоко здѣсь?— задаетъ она вопросъ — Сажени полторы, а нѣтъ и больше будетъ,— отвѣчаетъ солдатъ.

   — Ахъ грѣхъ какой! Такъ что же вы, братцы, стоите? Брали-бы лодку, да ѣхали скорѣй, можетъ быть еще и вытащить можно. Вѣдь вы христіане, другъ другу помогать надо.

   — Какъ-же, такъ сейчасъ и поѣхали! Охота намъ изъ-за всякой дряни въ чужое дѣло мѣшаться!

   — Когда случилось-то?— спрашиваетъ, подбѣгая къ периламъ купецъ.

   — Да вотъ сейчасъ. Рыбаки вынули ее и дали держать мальчишкѣ. А она какъ хлобысыетъ его по скулѣ!

   — Ахъ Боже мой, Боже мой,— слезливо восклицаетъ старуха.— Смотрите, мальчишка-то какъ плачетъ, должно быть сынъ.

   — Какое сынъ! Просто на садкѣ въ ученьи. А ужъ и перепадаетъ ему отъ приказчиковъ!

   Толпа увеличивается. Проѣзжавшіе по мосту порожніе извозчики сходятъ съ линеекъ и тоже заглядываютъ въ воду. Старуха уже разсказываетъ какой-то бабѣ цѣлую исторію.

   — Прачка она, четверо дѣтей, говорятъ, осталось. Мужъ-то у нея въ ундерахъ при театрѣ служитъ. Надъ шубами главный.

   — Такъ, такъ. А все-таки отъ хорошей жизни не утопишься. Должно быть пилъ у нея мужъ-то. Охъ ужъ это проклятое вино до добра не доводитъ!

   — Гужеѣды! Да что-жъ вы зря-то стоите!— кричитъ на извозчиковъ какой-то мѣщанинъ въ картузѣ съ заломомъ.— Отстегивайте у лошадей вожжи да спускайте въ воду, авось она вынырнетъ да ухватится за нихъ.

   — Да, дожидайся!— откликается солдатъ.

   — Гдѣ вынырнуть! Раньше, какъ пузырь не лопнетъ, не вынырнетъ. Тутъ сейчасъ подъ барку подтянуло,— разсуждаетъ купецъ.— А ужъ подъ баркой шабашъ! Недолго пригрѣется.

   — А все изъ-за вашего брата мужчиновъ наша сестра топится,— пикируется съ лакеемъ какая-то горничная.

   — Эво! Вонъ пузыри пошли! Сейчасъ всплыветъ! Даве два раза голова показывалась!— раздается гдѣ-то.

   Толпа натискиваетъ на перила. Численность ея увеличивается все болѣе и болѣе. Тутъ мужики, бабы, купцы, мальчишки. Кто-то въ толпѣ успѣлъ уже оттрепать мальчишку за уши. Мальчишка плачетъ.

   — И ни одного городового! Вотъ удивительно-то!— восклицаетъ какой-то чиновникъ съ орденомъ. Столько у насъ спасательныхъ средствъ, круги понадѣлали, пробковые пояса, цѣлое общество образовалось, и вдругъ ничего!

   — Идетъ, идетъ! Городовой идетъ! Вонъ съ той стороны переходитъ!

   Толпа зашевелилась.

   — Уйдти за добра ума, а то еще притянутъ!— говоритъ купецъ, машетъ рукою и отходитъ.

   Къ толпѣ подходитъ городовой.

   — Господа, расходитесь. Расходитесь! Нечего тутъ дѣлать!— командуетъ онъ.

   — Какъ нечего? Человѣкъ въ воду кинулся, спасать надо, а онъ — нечего дѣлать!

   — Когда? Гдѣ? Мужчина или женщина?— спрашиваетъ городовой.

   — Женщина. Сейчасъ вотъ пришла на садокъ, перекрестилась, да какъ бултыхнется!

   — Городовой! Что-жъ ты такъ стоишь! Гдѣ у васъ спасательные круги?— возвышаетъ голосъ чиновникъ съ орденомъ.— Человѣкъ въ воду кинулся, а онъ стоитъ!

   Въ разговоръ вмѣшивается солдатъ съ узелкомъ и вѣникомъ.

   — Позвольте, ваше благородіе, все не такъ-съ, зря болтаютъ. Какой тутъ человѣкъ… Не человѣкъ, а щука! Вынули рыбаки изъ садка большую щуку и дали держать мальченкѣ, а та какъ хлобыснетъ его по зубамъ, выскользнула, сшибла съ него шапку, да въ воду. Ну, вотъ теперь и смотрятъ.

   Чиновникъ хмурится и чешетъ затылокъ.

   — Да ты не врешь?— кричитъ онъ.

   — Извольте сами на садкѣ справиться.

   Въ толпѣ слышенъ недовольный ропотъ.

   — Вотъ-те на! Говорили: человѣкъ, анъ оказывается щука! Стоило смотрѣть!

   — Эхъ, черти! Только сѣдока изъ-за васъ потерялъ!— восклицаетъ извозчикъ, садится на линейку и стегаетъ лошадь.

   Народъ, разгоняемый городовымъ, расходится. Лакей уже успѣлъ примазаться къ горничной, идетъ съ ней рядомъ и говоритъ:

   — Вы давича изволили произнести, что будто черезъ насъ мужчиновъ женское потопленіе происходитъ. Это вы совсѣмъ напрасно и даже, можно сказать, въ контру. Наше мужчинское сословіе отъ вашей сестры терпитъ, это точно, потому вы какъ тигры около нашихъ сердецъ предоставлены и даже къ примѣру…

   — Ахъ оставьте, что вы! Вонъ барыня въ окошко смотритъ,— перебиваетъ его горничная.

   Лакей отходитъ.