Bibra > Произведения > Все > На Невском пароходе

На Невском пароходе

Автор: Лейкин Николай Александрович

Скачать

Н. А. ЛЕЙКИНЪ.

ШУТЫ ГОРОХОВЫЕ
КАРТИНКИ СЪ НАТУРЫ.

С.-ПЕТЕРБУРГЪ.
Типографія д-ра М. А. Хана, Поварской пер., д. No 2,
1879.

  

НА НЕВСКОМЪ ПАРОХОДѢ.

   У пристани Лѣтняго сада свиститъ пароходъ, но прочь не отходитъ. На кормѣ и на носу стоятъ чухны-матросы и смотрятъ на набережную, поджидая пассажировъ. Находящіеся на пароходѣ пассажиры возмущены долгимъ стояніемъ.

   — Скоро-ли?— спрашиваютъ они.

   — Сейчасъ отвалимъ. Вонъ господинъ бѣжитъ,— хладнокровно отвѣчаетъ шкиперъ.

   — Да что сейчасъ!— выходитъ кто-то изъ терпѣнія.— Мы ужъ это слышимъ полъ-часа!

   Машинистъ даетъ продолжительный и долгій свистокъ.

   Матросы, видя, что «ничего не подѣлаешь», снимаютъ трапъ.

   — Стой! Стой!— кричитъ кто-то у кассы и на пристани показывается среднихъ лѣтъ запыхавшійся мужчина въ сѣромъ пальто и круглой шляпѣ. Въ рукахъ у него зонтикъ. Потъ съ него льетъ градомъ. На усахъ сбитыя сливки. Такъ какъ трапъ уже снятъ, то онъ спрыгиваетъ на пароходъ прямо съ пристани.

   — Слава тебѣ, Господи! Наконецъ-то я поймалъ его, мерзавца?— восклицаетъ онъ и даже крестится.

   — Утритесь. У васъ усы замараны,— замѣчаетъ ему кто-то.

   — Не до того мнѣ-съ!. Это у меня въ мороженомъ! Тридцать шесть рублей съ четвертакомъ!.. Постой, я тебѣ покажу, фараонова ты мышь эдакая.

   Мужчина въ сѣромъ пальто начинаетъ бѣгать по пароходу и кого-то искать.

   — Да куда-же, наконецъ, ему дѣться?— разводитъ онъ руками.— Сударыня, вы тутъ на юру сидите, не видали-ли вы, куда проскочилъ господинъ такой, въ сѣрой крылаткѣ и шляпа тирольцемъ?— обращается онъ къ какой-то дамѣ.

   — Здѣсь много господъ проскакивало,— отвѣчаетъ та.

   — Охъ, этотъ человѣкъ замѣтный! Видъ у него самый богомерзкій. Такъ и хочется плюнуть! Лицо зеленое и переносье сломано.

   — Богъ знаетъ, что вы городите!

   — Послушайте, вы кого ищете?— интересуется солидный гладкобритый господинъ, смахивающій на бульдога.

   — Барина съ зеленымъ лицомъ.

   — То-есть какъ это съ зеленымъ?

   — Не съ зеленымъ, а съ сѣрымъ и на немъ эдакія крапинки,— запыхавшись отвѣчаетъ сѣрое пальто, блуждая взоромъ по сторонамъ.— Переносья у него совсѣмъ нѣтъ, а какъ-бы трещина и на носу очки. Точь-точь обезьяна! Ахъ, ты, Господи! Самъ своими глазами видѣлъ, какъ онъ сюда на пароходъ вскочилъ и вдругъ… Ну, скажите на милость! Словно спиритовизмъ какой-то, что въ Морской англичанинъ за пять рублей показывалъ! Не залѣзъ-ли онъ туда, въ нутро, къ машинисту?

   — Кто-жъ его туда пуститъ? Укралъ онъ у васъ что-нибудь, что-ли?

   — Не укралъ-съ, а долженъ. То-есть не мнѣ долженъ, а хозяину, а хозяинъ взялъ да и поставилъ мнѣ въ счетъ! Для нашего брата, приказчика, тридцать шесть съ четвертакомъ деньги большія! Ахъ, ты, Господи! Вотъ уха-то стерляжья!

   Сѣрое пальто въ изнеможеніи падаетъ на скамейку.

   — И, вѣдь, какимъ шильническимъ манеромъ объегорилъ-то меня!— продолжаетъ онъ.— Приходитъ въ нашу лавку на Перинную линію, покупаетъ охотничьи сапоги и резинковое пальто и говоритъ: «Пришлите, дома деньги отдамъ». Посылаю съ мальченкомъ — отвѣчаетъ: «благодари!» Тотъ, дура съ печи, и оставилъ товаръ. Семь вихровъ ему вырвали, а какая изъ того польза? Шлю за деньгами разъ — дома нѣтъ, два — дома нѣтъ, три — то-же самое! На четвертый разъ говорятъ: «оспой умеръ» и вдругъ сейчасъ въ Лѣтнемъ саду носъ съ носомъ!..

   — Но отчего-же вы его тамъ не схватили?— интересуется кто-то.

   — Ахъ, господинъ! Въ томъ-то мое и несчастіе, что я былъ съ одной штучкой изъ нашихъ обшивалокъ. Вѣдь, башмачники мы и у насъ эти самыя мастерицы большой антресоль составляютъ. Чудесно. Сидимъ это мы съ ней въ Лѣтнемъ саду у ресторана; самъ мороженное ѣмъ и ей порцію стравилъ. Товарищъ съ нами изъ сосѣдней лавки. Вдругъ этотъ самый баринъ съ зеленымъ лицомъ! Увидалъ меня, да какъ шасть!.. Я за нимъ. Офиціантъ меня за фалды… Кричу: «товарищъ заплатитъ». Вырвался и побѣжалъ. Глядь — онъ на пароходъ. Я сюда и вотъ, изволите видѣть: словно сквозь землю провалился!

   Огорченный приказчикъ опускаетъ руку въ карманъ и восклицаетъ:

   — Батюшки! Что-жъ это такое! Я по забывчивости даже ложку отъ мороженнаго стянулъ! Вотъ она.

   Пассажиры не могутъ удержаться отъ смѣха.

   — Ну, что-жъ такое! Съ кѣмъ чего не бываетъ. Завтра принесете и отдадите имъ,— утѣшаютъ они его.

   Приказчикъ хватается за голову.

   — А ужъ пуще всего мнѣ этой штучки изъ обшивалокъ жаль. Совсѣмъ, господа, съ ней на мази дѣло было и вдругъ эта зеленая рожа съ крапинками! Вы то учтите: что я этой самой обшивалкѣ апельсиновъ однихъ у насъ на линіи скормилъ! Опять это самое мороженое. Совсѣмъ прикормилъ, а для чего, спрашивается? Теперь, поди, сидитъ, подлая, съ товарищемъ и амуры строитъ. Э-эхъ!

   — Но неужели-же вашъ товарищъ?…— замѣчаетъ кто-то.

   Приказчикъ вскидываетъ на него глаза.

   — Будьте покойны! У насъ на линіи молодцы тоже охулки на руку не положатъ, не опустятъ что по рѣчкѣ плыветъ,— говоритъ онъ.— Одно только на счетъ этой обшивалки утѣшеніе, что у товарища денегъ всего-на-все полтора рубля было, тогда-какъ мы… Позвольте, позвольте! Чтожъ это такое?!

   Приказчикъ хватается за свое пальто и разсматриваетъ полы, суетъ руки въ карманы.

   — Такъ и есть! Вотъ несчастіе-то!— вопитъ онъ.— Впопыхахъ-то я товарищево пальто надѣлъ, а свое деньгами съ двумя красненькими и зелененькой ему оставилъ? Ну, теперь все пропало! Пароходщикъ, стой! Стой! Я выду!

   — Послушайте, куда вы по серединѣ Невы выдете?— останавливаютъ его.

   Приказчикъ въ отчаяніи.

   — Вамъ, господа, хорошо разсуждать, а у меня кровное пропадаетъ!— оретъ онъ, размахивая руками.— Зеленой рожѣ тридцать шесть съ четвертакомъ, товарищу двадцать три рубля! Шутка это? Ахъ, ты Господи! Стой! Стой!

   Его высаживаютъ на пристань Черной рѣчки.

   — Извочикъ? Извощикъ! Въ Лѣтній садъ!— кричитъ онъ, но у пристани нѣтъ извощиковъ.

   На пароходѣ хохотъ.