Bibra > Произведения > Все > Клубные дамы

Клубные дамы

Автор: Лейкин Николай Александрович

Скачать

Н. А. ЛЕЙКИНЪ.

ШУТЫ ГОРОХОВЫЕ
КАРТИНКИ СЪ НАТУРЫ.

С.-ПЕТЕРБУРГЪ.
Типографія д-ра М. А. Хана, Поварской пер., д. No 2,
1879.

  

КЛУБНЫЯ ДАМЫ.

   Нѣмецкій клубъ. Семейно-танцовальный вечеръ съ спектаклемъ. Спектакль только-что кончился. Ловкачи-полотеры въ красныхъ рубахахъ растаскиваютъ стулья и подметаютъ полъ, приготовляя залу для танцующихъ. На сценѣ устраивается дирижеръ Вухерпфенигъ съ своими музыкантами. Вонъ внесли барабанъ, втащили контръ-бассъ.

   По залѣ прогуливаются гости, члены и глотаютъ пыль. Шныряютъ истомленныя ежедневнымъ мотаніемъ по клубамъ тщедушныя дамы. Мужчины язвительно скашиваютъ на нихъ глаза и ищутъ «сюжетцевъ».

   — Дивное дѣло,— говоритъ какой-то рыжій бакенбардистъ: — вотъ уже второй мѣсяцъ слѣжу и ни одного свѣженькаго женскаго экземплярчика! Все старинныя завсегдатайки.

   Пріятель его, съ клинистой бородкой и съ пенсне на носу, зѣваетъ и смотритъ на музыкантовъ.

   — А интересный этотъ инструментъ — контръ-бассъ,— цѣдитъ онъ сквозь зубы.— Вотъ все сбираюсь на немъ играть поучиться…

   — Это еще что выдумалъ? Зачѣмъ тебѣ?

   — Да говорятъ, отъ зубной боли помогаетъ. Какъ заболятъ зубы, начнешь играть, вспотѣешь, ну и пройдутъ. Наконецъ, все-таки музыка…

   — Вздоръ! Зубы лучше коньякомъ полоскать. Пойдемъ, дербалызнемъ по рюмочкѣ.

   Въ буфетѣ толпа и идетъ глотаніе веліе. Пиво льется рѣкой. Накурено — страсть, и въ табачномъ дымѣ мелькаютъ опять-таки истомленныя дамы. Вотъ два клубные актера любителя. Къ нимъ подходитъ мѣстный театралъ въ очкахъ и съ сладенькой улыбкой.

   — Кончили? И водевиль кончили?— спрашиваетъ онъ.

   — Отбарабанили. Изъ пятаго въ десятое перехватывали. Да помилуйте;— жара, духота… До игры-ли тутъ?

   — Нѣтъ, превосходно, прелестно, художественно!— восторгается театралъ.— Въ особенности вамъ удался монологъ въ третьемъ актѣ…

   — Да не мнѣ и говорить-то его слѣдовало, а любовнику. Суфлеръ подаетъ, тотъ зазѣвался, ну я и отбарабанилъ его на скору руку. Еще, говорятъ, оказія вышла. Суфлеръ подаетъ: «онъ въ душѣ своей коканецъ и киргизъ-кайсакъ», а я не дослышалъ да какъ брякну: «онъ въ душѣ своей какъ агнецъ и дуракъ!» Ничего, сошло!

   — Помилуйте, восторгъ, восторгъ! Выпить чего не хотите-ли?

   — Пожалуй, маленькую заканифолю.

   Въ карточной комнатѣ отъ дыму хоть топоръ повѣсь. «Въ двадцать копѣекъ мѣсто свободное!» — выкрикиваетъ карточникъ. За столами сидятъ «мушкари». Мелькаютъ усатыя физіономіи восточныхъ человѣковъ и опять все тѣ-же истомленныя дамы. Лица перекошены отъ азарта. Вонъ одна дама схватила по ошибкѣ вмѣсто мѣлу окурокъ папиросы и хочетъ писать ремизъ.

   — Сударыня, это не мѣлъ, а окурокъ…— замѣчаетъ ей кавалеръ.

   — Не извольте безпокоиться, смотрите лучше за своей игрой,— огрызается она.— Семь-то мушекъ подъ рядъ проиграешь, такъ не то что окурокъ, а чужой носъ вмѣсто мѣлу схватишь.

   — Ну это еще кто позволитъ!

   — А ежели вы будете грубить, то я уйду изъ-за стола и денегъ не заплачу.

   Въ углу стоятъ двое и мрачно размахиваютъ руками.

   — Ну, что?

   — До-тла весь полушубокъ вычистили! Даже и мелочь отдалъ. Нельзя-ли здѣсь кому часы заложить?

   — А вонъ въ углу жидовинъ сидитъ, такъ ему. Отведи его въ корридоръ да и предложи. Безъ прекословія дастъ.

   — Голубчикъ, рекомендуй меня ему, потому я въ полтинномъ столѣ хочу счастіе попробовать. Тамъ новенькій купецъ икряный попался и ремизится — страсть!

   А вотъ и двѣ— дамы лимонно-сѣраго цвѣта.

   — Какъ дѣла, Анна Дмитріевна?

   — Охъ, и не говорите! Никакія примѣты ваши не помогли: сегодня и клокъ собачьей шерсти съ собой принесла и куриную лапу — и все-таки проиграла. Нѣтъ-ли у васъ хоть двугривеннаго на извозчика? Шутка ли, на Пески пѣшкомъ плестись!

   — Не дамъ родная, ни за что не дамъ съ выигрыша. Сегодня послѣ пятидневнаго проигрыша хоть полтинникъ да очистился. Попросите вонъ у носатаго армянина, да прежде всего улыбнитесь ему поласковѣе. Онъ это любитъ и дастъ.

   — Рожа-то, миленькая, у меня не улыбается. Какъ тутъ улыбаться, шестнадцать рублей проигравши! Вѣдь мужъ всего жалованья-то получаетъ шестьдесятъ рублей въ мѣсяцъ. Завтра просто хоть не жравши сиди. Улыбнитесь ему хоть вы за меня. Вы все таки въ выигрышѣ.

   — Ну нѣтъ, улыбаться не стану, а примѣту одну вѣрную скажу: говорятъ, невинныхъ младенцевъ хорошо за себя играть сажать, такъ ежели у васъ дѣточки есть…

   — Знаю, знаю я эту штуку, да вотъ бѣда, дѣтей-то сюда не пускаютъ. Ахъ, хорошо еще что дѣло къ веснѣ идетъ, такъ можно мѣховой салопъ заложить!

   А вотъ и юная «мушкарка». Глаза разбѣгаются, на щекахъ выступаютъ ярко багровыя пятна. Робко подходитъ она къ жирному съ отвисшей губой старику, сидящему за чаемъ.

   — Послушайте, дайте мнѣ пожалуйста десять рублей взаймы на отыгрышъ, а я вамъ за это квартиру свою покажу, недалеко тутъ, въ Глухомъ переулкѣ…

   Старикъ устремляетъ на нее плотоядный взоръ; она опускаетъ глаза и кажется, что изъ глазъ этихъ падаютъ двѣ крупныя слезы и тихо текутъ по закопченному табачнымъ дымомъ лицу.

   — Хе… хе… хе…— не то кряхтитъ, не то смѣется плотоядный старикъ.

   — Въ пятьдесятъ копѣекъ мѣсто свободное!— выкрикиваетъ карточникъ и заглушаетъ его крехтящій хохотъ.