Bibra > Произведения > Все > На молебне

На молебне

Автор: Лейкин Николай Александрович

Скачать

Н. А. ЛЕЙКИНЪ

Мѣдные лбы.

С.-ПЕТЕРБУРГЪ
Типографія д-ра М. А. Хана, Поварской пер., No 2
1880

  

НА МОЛЕБНѢ.

   Переплетчикъ Никаноръ Стахичъ Чапуровъ перевелъ свою мастерскую на новоселье, вслѣдствіе чего звалъ гостей на молебенъ съ водосвятіемъ и на пирогъ съ сигомъ. Мастеровые тоже были приглашены къ торжеству. Мальчишкамъ-ученикамъ были выданы подонки деревяннаго масла изъ трехъ лампадокъ съ приказаніемъ примазать вихры для благообразія. Очищенныя отъ грязи лампадки были вымыты и затеплены на новомъ маслѣ. Образа въ серебряныхъ окладахъ вычищены мѣломъ и передъ однимъ изъ нихъ былъ поставленъ столъ съ миской наполненной водой. Въ назначенный часъ сбирались гости, принося на новоселье хлѣбъ-соль въ видѣ кренделей и сладкихъ пироговъ, и ждали священника.

   — Пожалуйте принять пирожокъ изъ глубины нашего сердца, говорилъ одинъ гость.— Черственькій, но зато персонъ на двадцать хватитъ. Свѣжіе-то пироги за рубль булочникъ давалъ не больше куринаго носа; а этотъ покрайности хоть видъ настоящій имѣетъ, взглянуть есть на что.

   — Ахъ, Господи! Да что это вы, право, безпокоитесь, жеманилась хозяйка.— Зачѣмъ такой изъянъ…

   — Что за изъянъ! Мы на ту-же цѣну у васъ сами постараемся брюхомъ вынести.

   — Что вы, помилуйте! У насъ всего и закуски-то пирогъ съ сигомъ да языкъ съ тертымъ картофелемъ. Ну, конечно, селедка и колбаса… А вы всегда такъ церемонитесь…

   — Сегодня ужъ безъ церемоніи. Вы говорите: на рубль не съѣдимъ. Какъ не съѣсть! Вѣдь насъ тоже трое: я, жена, да сынишка. Вы не смотрите, что онъ маленькій. Дѣти-то еще больше ѣдятъ. Возьмемъ языкъ съ картофелемъ… Шутка-ли по нынѣшнему времени картофель! Вѣдь онъ рубль четверикъ, тогда какъ на самомъ дѣлѣ долженъ-бы быть три гривенника.

   — Охъ, ужъ и не говорите! Вѣрите-ли: мастеровыхъ не знаешь чѣмъ и кормить при такой дороговизнѣ. Генераламъ только и ѣсть нонѣшній-то картофель. Заладили мы на прошлой недѣлѣ треску и овсяный да гороховый кисель… Квартиру провоняли, а какой толкъ? Только животъ пучитъ. У насъ тоже публика ходитъ и благородные давальцы, такъ ругаются.

   — А вы печонку да свиныя почки попробуйте въ щахъ то варить. Дешевле солонины. Я вонъ у себя на извозчичьемъ дворѣ въ лучшемъ видѣ артель кормлю. И сала въ волю и наваръ есть.

   Полюбезничавъ съ хозяйкой насчетъ дороговизны, гость сѣлъ.

   — Отлично, отлично, говорилъ онъ хозяину.— Квартира совсѣмъ барская. Только аристократамъ и жить. Одно вотъ, что русской печи нѣтъ въ кухнѣ; ну, и лежанку въ чистой горницѣ слѣдовало-бы. Я заглянулъ къ вамъ на нары — просто хоть танцуй. Да вотъ что: велите-ка тамъ стѣны-то сѣрымъ мыломъ натереть. Нужды нѣтъ, что онѣ вновь выкрашены. При мылѣ-то нечисть не такъ скоро заводится.

   — А спальню нашу видѣлъ? спросилъ хозяинъ.— Такъ шкапами отгородили, что и не замѣтишь. Спереди какъ-бы кабинетъ вышелъ, а за шкапы какую хочешь дрянь вали. Три воза спрятать можно. Удобства много.

   — Ну, желаю жить-поживать да деньги наживать. Можно поздравить съ новосельемъ-то?

   Гость умильно взглянулъ на столъ съ закуской.

   — Погоди, дай протоіерею-то благословить, остановилъ его хозяинъ. Безъ благословенія какъ-то неловко. Черезъ это, говорятъ, у хозяевъ деньги не будутъ водиться. Да гдѣ-жъ это онъ запропастился? Сказалъ, что къ часу будетъ, а теперь скоро два.

   — Это ты протопопа-то? А сегодня купца Раковина хоронятъ. Такъ, пожалуй, на выносѣ и на отпѣваньи. Ну, пригласили выпить закусить.

   Вскорѣ явился священникъ и принесъ съ собой запахъ покойника ладона. Дьячекъ, откашливаясь басомъ, началъ раздувать кадило.

   — Истинно, можно сказать, такъ и умереть пріятно, разсказывалъ, благославляя гостей, священникъ, все еще находящійся подъ впечатлѣніемъ богатыхъ похоронъ.— Гробъ золотаго глазета, такого сорта, что глазетъ коломъ стоитъ, покровъ кованой парчи. Ужъ и постарался-же гробовщикъ Шумиловъ! Регаліи на шести подушкахъ. Однихъ протоіереевъ шестеро… Архимандритъ впереди. Говорятъ, на второе блюдо живыя стерляди будутъ. Досадно только, что я очередной по приходу и нельзя мнѣ было на обѣдѣ остаться. Впрочемъ, зашелъ и передъ обѣденной закуской воспользовался. Восторгъ что такое! Сортовъ двадцать всякаго соленья и копченья.

   — Богатые-то люди при такомъ обиліи духовенства — прямо въ рай…— замѣтилъ кто-то.

   — Ну, тамъ каждому по дѣломъ его. Можно начинать? Признаться, я тороплюсь, потому у меня тутъ панихидка еще въ три часа по одной старушкѣ.

   — Сдѣлайте одолженіе, батюшка — только васъ и ждали.

   Начался молебенъ. Гости и мастеровые наполнили комнату.

   Мальчики-ученики, пропахнувшіе деревяннымъ масломъ, усердно молились и поглядывали на закуску. Одинъ изъ нихъ, стоявшій ближе всѣхъ къ столу, украдкой взялъ съ тарелки кильку, и засунувъ ее себѣ въ ротъ, поклонился въ землю, на-скоро прожевывая кусокъ. Это не уклонилось отъ взгляда подмастерья. Онъ далъ ему подзатыльникъ. Мальчишка взвизгнулъ. Хозяинъ спросилъ въ чемъ дѣло, «прибавилъ на орѣхи», дернувъ за вихоръ, и запѣлъ, подтягивая священнику: «Правило вѣры и образъ кротости»… Гости тоже пѣли. Кончилось «многолѣтіемъ». Священникъ взялъ кропило и пошелъ окроплять домъ. Два мальчика понесли миску съ водой. Въ мастерской хозяинъ, указывая на учениковъ, сказалъ:

   — Батюшка, нельзя-ли моимъ сорванцамъ легкое поученіе въ видѣ острастски, а то вѣрите-ли — удержу нѣтъ. Такое баловство, что ужасти! Всѣ руки о затылки обломалъ. Авось, съ вашихъ словъ людьми будутъ.

   Священникъ откашлялся.

   — Отроки благочестивые! сказалъ онъ.— Въ сей новой рабочей храминѣ отдайтесь прилежанію къ поручаемымъ вамъ работамъ по мѣрѣ вашихъ силъ и способностей. Отриньте лѣность — мать пороковъ и почитайте наставляющаго васъ на умъ-разумъ хозяина. Мните, что онъ печется о васъ, поитъ и кормитъ, а посему и воздайте ему сторицею.

   — Нельзя-ли, батюшка, прибавить, чтобъ вотъ тоже ламповыхъ стеколъ меньше били, а то просто разореніе! Стекло-то вѣдь двѣнадцать копѣекъ, вставилъ свое слово хозяинъ.

   — Ну, ужъ это вы сами отъ себя… Мнѣ лишнее…

   — А насчетъ воровства? На прошлой недѣлѣ вотъ эта шельма вдругъ кусокъ сафьяну…

   — Къ дѣлу, говорю, не идетъ. Гдѣ трапезу приготовляете?

   — А это въ кухню пожалуйте. Да я васъ попрошу и въ чуланъ капусту окропить. Опять-же тамъ у насъ бочки съ квасомъ.

   Изъ кухни вернулись въ чистую комнату.

   — Батюшка, теперь благословите закуску и покажите примѣръ,— подвелъ хозяинъ священника къ столу, но вдругъ замѣтилъ, что въ одной изъ приготовленныхъ селедокъ, по серединѣ, не хватаетъ нѣсколько кусковъ.— Ахъ, подлецы, ужъ разворошили-таки фасонъ! Вотъ, батюшка, вы говорите, насчетъ воровства — лишнее и къ дѣлу нейдетъ, а чьихъ это рукъ дѣло? Пока мы горницы-то кропили, здѣсь какой-то пострѣленокъ полъ-селедки и отворотилъ. Вотъ извольте посмотрѣть: хвостъ да голова остались.

   Священникъ благословилъ закуску, и придерживая лѣвой рукой правый рукавъ рясы, взялся за графинъ. Гости, предвкушая наслажденіе «пропустить въ себя по маленькой», стоя за нимъ, ждали очереди и облизывались.

   — Сига копченаго рекомендую… Первый сортъ. Не сигъ — а максанъ!— продолжалъ хозяинъ.

   — Съ новосельемъ! Дай Богъ всего хорошаго! Одно вотъ жалкое, что я на похоронахъ-то закусилъ.

   — Катерина Никитишна, тащи пирогъ!