Bibra > Произведения > Все > Двести тысяч

Двести тысяч

Автор: Лейкин Николай Александрович

Скачать

Н. А. ЛЕЙКИНЪ

НЕУНЫВАЮЩІЕ РОССІЯНЕ

РАЗСКАЗЫ И КАРТИНКИ СЪ НАТУРЫ

С.-ПЕТЕРБУРГЪ
Типографія д-ра М. А. Хана, Поварской пер., д. No 2
1879

  

Двѣсти тысячъ.

   1-е сентября. Часъ первый дня. На дворѣ государственнаго банка, у подъѣзда, толпится народъ. Одни пришли справиться насчетъ тиража выигрышей 2-то пятипроцентнаго займа и жаждутъ попасть въ корридоръ, а затѣмъ въ зало, гдѣ производится тиражъ; другіе такъ остановились, потому что народъ стоитъ и что-то смотритъ. Настоящихъ капиталистовъ тутъ нѣтъ. Все это по большей части владѣльцы одного, двухъ билетовъ. Явились и по двое, по трое съ однимъ билетомъ, купленнымъ въ складчину. Народъ разный: десятникъ по строительной части, жаждущій выбиться въ купцы-подрядчики, отставной военный, вдова чиновница съ Петербургской стороны, графскій поваръ, дворецкій, вахтеръ казеннаго зданія, «дочь благородныхъ, но бѣдныхъ родителей», получившая билетъ въ наслѣдство отъ «благодѣтельницы». Изъ подъѣзда выходятъ и входятъ туда артельщики, выскакиваютъ чиновники. Изрѣдка протискается туда кто-нибудь изъ толпы и выйдетъ, отирая обильный потъ.

   — Богъ знаетъ, гдѣ этотъ самый тиражъ происходитъ, говоритъ онъ. Кого не спрашивалъ, никто не знаетъ.

   — Не вывѣшивали еще въ корридорѣ номеровъ-то?— спрашиваютъ его.

   — Нѣтъ еще, но говорятъ, что уже вынули главный выигрышъ. Артельщикъ какой-то двѣсти тысячъ выигралъ.

   — Опять артельщикъ!— восклицаютъ всѣ хоромъ. Поди жъ ты, какое счастье артельщикамъ! Прошлый разъ артельщикъ, нонѣ опять артельщикъ! Что-жъ это такое? Ужъ нѣтъ-ли тутъ обману какого?

   — Одно остается — въ артельщики поступать, произноситъ, разводя руками, кафтанъ со сборами. Можетъ, тогда и выиграешь.

   — Вамъ-то, милый, хорошо, вы мущины,— говоритъ старушка съ ридикюлемъ, который она держитъ, прижавъ къ груди. Вы мущины и завсегда можете въ артельщики поступить, а каково намъ, женщинамъ-то? Насъ и въ артельщики не примутъ, ну, значитъ, и сиди на бобахъ.

   — А вы отдайте свой билетъ артельщику, онъ и выиграетъ, подшучиваетъ гладкобритый, полный, пожилой мущина, съ круглымъ брюшкомъ и съ толстой палкой въ рукахъ.

   — Вотъ еще что выдумали! Копила, копила, да и отдай. Вѣдь, я изъ-за него подчасъ однѣми кофейными переварками питалась. Ну, отдамъ я артельщику, выиграетъ онъ, а мнѣ-то какая будетъ польза?

   — Вы на томъ свѣтѣ воздаяніе получите. Артельщикъ за васъ Богу помолится. Наконецъ, вы съ нимъ завсегда можете уговориться, чтобъ, въ случаѣ выигрыша двухъ сотъ тысячъ, онъ вамъ далъ пятьдесятъ тысячъ.

   — Вишь, ты, какой! Нѣтъ, ужъ женщинамъ завсегда несчастье!— восклицаетъ старуха.

   — Успокойтесь, сударыня, и мущинамъ не слаще, уговариваетъ ее отставной военный, въ фуражкѣ съ краснымъ околышкомъ. Вотъ я отставной маіоръ, а на чинъ-бы свой не посмотрѣлъ и поступилъ-бы въ артельщики, а что изъ этого? Поступишь въ артельщики, а тутъ, какъ на зло, повара начнутъ выигрывать.

   — А что-жъ такое, что повара?— обидчивымъ голосомъ откликается изъ толпы пальто. Повара нешто не люди? И поварамъ ѣсть хочется.

   — Я ничего объ этомъ не говорю, а только не поступать-же мнѣ потомъ изъ артельщиковъ въ повара.

   — Отчего-же и не поступать? Есть такіе повара, что любаго барина за поясъ заткнутъ.

   — Ты зачѣмъ грубишь? Какъ ты смѣешь?— наступаетъ на него военный.

   — Я не грублю, а только зачѣмъ-же поваровъ обижать?

   — Мутовка-то и обозначила себя сейчасъ, киваетъ на пальто сибирка въ серебряной цѣпочкѣ черезъ шею. Всѣ про человѣка думали, что господинъ, анъ оказывается, что поваръ.

   — Поваръ, да, а ругать поваровъ не позволю! Ну, что-жъ что поваръ? Каждому свой удѣлъ положенъ. Не карманникомъ мнѣ быть.

   — А ты видалъ, что я карманникъ?— вламывается въ амбицію, въ свою очередь, сибирка.

   — Господа, оставьте! что это? Пришли за такимъ важнымъ дѣломъ и вдругъ ругаться! останавливаютъ ихъ со всѣхъ сторонъ.

   Къ толпѣ подходитъ кучеръ, въ сѣрой, нанковой безрукавкѣ съ стеганнымъ задомъ.

   — Не слыхать, почтенный, кто выигралъ-то?— обращается онъ съ вопросомъ къ сибиркѣ.

   — Да, говорятъ, что артельщикъ выигралъ, а, впрочемъ, Богъ вѣсть, отвѣчаетъ сибирка, и смѣривъ кучера взглядомъ съ головы до ногъ, говоритъ: «да у тебя билетъ-то есть-ли»?

   — У меня-то нѣтъ, а только наша экономка говорила, у нея билетъ есть: «Какъ, говоритъ, двѣсти тысячъ выиграю, сейчасъ, говоритъ, Захару пять тысячъ на извозъ, чтобы закладки покупалъ». Это мнѣ, то-есть.

   Въ толпѣ смѣхъ.

   Изъ подъѣзда выбѣгаетъ сторожъ безъ шапки. Его осаждаютъ вопросами.

   — Ну, что, дѣйствительно артельщикъ двѣсти тысячъ выигралъ?

   — Какое артельщикъ!— портной. Простой портной, штучникъ, двѣсти тысячъ выигралъ. Какъ узналъ, такъ сейчасъ въ кабакъ и побѣжалъ. Даже наши чиновники за нимъ сзади пустились, наскоро разсказываетъ сторожъ и протискивается сквозь толпу.

   — Портной выигралъ, портной, простой портной, штучникъ, слышится въ толпѣ.

   — А говорили артельщикъ!— разводитъ руками сибирка. Портнымъ завсегда счастье! Тутъ какъ-то въ Лѣтнемъ саду, въ лотерею, портной большіе часы выигралъ.

   — Корову, а не часы, поправляетъ кто-то.

   — Ну, такъ что-жъ, что корову? Иная корова почище часовъ.

   — Вотъ видите, сударыня, портной выигралъ, а не артельщикъ, обращается къ старушкѣ отставной военный. Въ портные и нашему брату, мущинѣ, поступить невозможно, потому тутъ надо съ малолѣтства учиться.

   — Да. Ужъ и не говорите! А представьте, какъ я живо видѣла во снѣ, что я выиграю. Вижу я, что разверзлись небеса, и выходитъ оттуда Анна Петровна,— это одна наша знакомая покойница. Вся въ бѣломъ, волосы распущены, и на животѣ у нея крупными буквами: «двѣсти тысячъ».

   — Что дѣлать, сударыня, не судьба!— разводитъ руками отставной военный.

   — Свѣчку, говорятъ, кверху ногами хорошо ставить, замѣчаетъ кто-то.

   — У насъ князь Голицынъ на прошлой недѣлѣ обѣдалъ,— разсказываетъ гладкобритый, пожилой мужчина съ просѣдью. Нашъ графъ и говоритъ ему о двухъ-стахъ тысячахъ, а князь Голицынъ ему въ отвѣтъ: «двѣсти тысячъ такое-же точно вѣроятіе выиграть, какъ если бы вы, говоритъ, шли мимо дома, и вдругъ отвалился-бы карнизъ и убилъ-бы васъ».

   — Нѣтъ, карнизомъ скорѣе убьетъ, чѣмъ выиграетъ, откликается кучеръ. У насъ, лѣтось, на Васильевскомъ островѣ, во какой кусокъ карниза отвалился.

   — Пятьсотъ рублей, я полагаю, также легко выиграть, какъ ежели, къ примѣру, задавить на конно-желѣзкѣ человѣка, говоритъ сибирка.

   — Однако-жъ, смѣю быть увѣренъ, вѣдь вы, до сихъ поръ, не выиграли и пятисотъ рублей?— спрашиваетъ его отставной военный.

   — Нѣтъ, не выигралъ; да вѣдь меня и конно-желѣзкой не задавили.

   — Изъ-за пятисотъ рублей не стоитъ, чтобы и давили, отвѣчаетъ кучеръ. Вотъ за двѣсти тысячъ, ну, можно-бы рукой или ногой пожертвовать. Съ капиталомъ можно и безъ руки жить.

   Изъ подъѣзда протискивается на дворъ чуйка и отираетъ платкомъ потъ со лба. Онъ запыхавшись.

   — Господа, вотъ диво-то! Сейчасъ двѣсти тысячъ, кто-бы вы думали, выигралъ?— восклицаетъ онъ.

   — Портной?

   — Нѣтъ.

   — Артельщикъ?

   — Нѣтъ. Нищій двѣсти тысячъ выигралъ. Тамъ, въ корридорѣ, стоитъ. Одеженка — заплата на заплатѣ, изъ себя — голенищу подобенъ. Сейчасъ два генерала его поздравляли.

   — Какъ, нищій, а говорили портной?

   — Нѣтъ, не портной, а нищій! На Пескахъ живетъ. По грошамъ на папертяхъ на билетъ насбиралъ. Ахъ, ты, Господи! Вотъ ужъ подлинно, что счастье! А тутъ свѣчи ставишь!

   — Но скажите, пожалуйста, какъ-же его сейчасъ не задержали? спрашиваетъ, ни къ кому особенно не обращаясь, военный. Развѣ нищій, просящій подаяніе, можетъ билетъ имѣть?

   — Ну, ужъ тамъ можетъ, или не можетъ, а вотъ выигралъ!— продолжаетъ чуйка.

   — Вотъ ужъ въ нищіе, изъ-за выигрыша, я-бы ни за-что не пошелъ, вставляетъ слово сибирка. Потому, попросишь у человѣка, а онъ тебѣ сейчасъ: «сами семерыхъ собирать послали!». Окромя того, каждаго городоваго бойся. Сейчасъ схватитъ за шиворотъ честью, да и пойдемъ въ участокъ.

   — Это не токма что съ нищимъ, а завсегда съ каждымъ можетъ случиться, откликается купеческое пальто. Объ этой зашиворотной рекогносцировкѣ каждый завсегда долженъ памятовать. А только какой нищій? Иной нищій слаще купеческаго куска ѣстъ-то.

   — Скажите, пожалуйста,— обращается къ гладкобритому, полному мущинѣ съ тростью желто-лимонная старая дѣва. Со мной былъ такой случай. Генеральша Алтынова мнѣ подруга по институту приходится. Очень онѣ богаты. И видѣла я во снѣ, что онѣ мнѣ два билета, за мои домашнія услуги, отдали. Могу я съ нихъ теперь эти билеты судебнымъ порядкомъ требовать?

   — Нѣтъ, сударыня, этого, кажется, нельзя требовать. Про сны въ законѣ ничего не говорится,— отвѣчаетъ тотъ.

   — А навѣрное не знаете? Вы развѣ не адвокатъ?

   — Никакъ нѣтъ-съ. Я главный дворецкій графа Ольдендорфа.

   — Скажите, пожалуйста, а у васъ лицо такое адвокатское.

   — Это бываетъ-съ,— улыбается всѣмъ лицомъ дворецкій. Меня разъ, въ одномъ мѣстѣ, даже за самого графа приняли.

   Изъ подъѣзда выбѣгаетъ полная дама. Лицо у нея раскраснѣвшись, шляпка свернута на сторону, сборки у платья оторваны.

   — Господи! да что-же это такое? Когда-же этому будетъ конецъ. Вѣдь, это скандалъ! Двѣсти-то тысячъ опять банковскій чиновникъ выигралъ!— восклицаетъ она.

   — Не можетъ быть, гудитъ толпа. Какъ чиновникъ? Сейчасъ говорили — портной, а потомъ нищій. Ну, а семьдесятъ пять тысячъ?

   — Тоже чиновникъ — отвѣчаетъ дама.

   Въ толпѣ недоумѣніе полное.

   — Боже мой, Боже мой, до чего мы дожили!— вздыхаетъ до сего времени стоявшій тутъ-же и молчавшій священникъ.