Наем лакея

Автор: Лейкин Николай Александрович

  

Н. А. Лейкин

  

Наем лакея

  

   Лейкин Н. А. Шуты гороховые: Повести. Рассказы

   М., «Русская книга», 1992.

  

   Купец Рублевкин разбогател, приснастился каким-то «соревнователем» при приюте и решил жить на широкую ногу, «по-господски». В его зале появились два рояля, в углах гостиной — статуи, стены покрылись картинами в широчайших золотых рамах и у окна был поставлен акварий «со всякой змеиной мерзостью». Прежде в комнатах прислуживала только женская прислуга, да мальчишки из собственного лабаза, а теперь решено было нанять лакея. Лакей явился наниматься. Купец принял его в столовой. Тут же сидела и жена его.

   — Прежде всего: имя твое? — спросил купец, осматривая лакея с ног до головы.

   — Антиподист,— отвечал лакей.

   — Ох, какое имя-то! Вот господа с такими именами лакеев не берут. У них Иван или Федор.

   — Помилуйте, имя тут ни при чем. Мы у графов с таким именем живали. А я так себя считаю, что даже с дворецким могу быть вровень.

   — Куда тебе до дворецкого! Рылом не вышел! Дворецкие завсегда такой в себе вид содержут, чтобы наподобие собачьей образины из мордашек. Опять же брюхо мало и в плечах жидковат. А я себе вот такого-то и ищу, чтобы важность была.

   — Брюхо тут ни при чем-с. Оно и было у меня, да я его в больнице потерял. Судите сами: целый месяц на овсянке вылежал. А теперь на купеческих хороших хлебах я его живо наем. Опять же, ежели пару пива в день припустить…

   — Ну, а физиономия?

   — И на физиономию вы теперь не смотрите. Долго ли щеки нагулять? Мне ежели длинные бакены остричь и чиновничью колбаску на скулах сформировать, то я совсем мордашка. Все дело в том, какое выпучение глаз делать, ну а мы уж это туго знаем. На даче летом изволите живать?

   — Живем.

   — Ну, и отлично-с. Вы только посмотрите тогда, как я буду во фраке и белом галстуке за воротами стоять — от посланнического лакея не отличите. Ногу вперед, а голову кверху… Все дело в сноровке.

   — Постой, постой… А голос? Мы так трафим — как в господских домах.

   — Голос у меня, что твоя труба. Дозвольте сейчас крикнуть: карету графа Трусова?

   — Зачем же чужое имя? А ты рявкни так: «карету Рублевкина! Семен, подавай!»

   — Карету Рублевкина! Семен, подавай,— закричал лакей.

   — Ох, ох, оглушил совсем! — замотала головой купчиха.

   На крик прибежала горничная и остановилась в недоумении.

   — Ну, чего, дура, глаза выпучила? — сказал купец.— Пошла вон! Нешто ты Семен?

   — Кучера Семена прикажете позвать?

   — Пошла, говорю, вон! Голос ничего,— обратился купец снова к лакею.— Одно вот только: насчет телесного сложения меня сумнение берет.

   — Насчет телесного сложения будьте покойны. Оно будет к лету. Купеческие хлеба не господские.

   — Ну, то-то. Ведь лакей — не кучер. Ему ватную поддевку под фрак не наденешь, подушку в брюхо не сунешь. Ты толокно попробуй есть. Ежели буду замечать, что полнеешь,— ливрею тебе с запасцем сошью, а нет, так уж не прогневайся: в шею.

   — Заслужим-с. Супругу вашу сопровождать будем в лучшем виде. Мы к этому склонны.

   — Да куда меня сопровождать-то? Я только в баню… а то сидьма дома сижу,— вставила слово купчиха.— Вот разве ко всенощной…

   — Мавра Потаповна, не возражай, коли умного говорить не можешь,— остановил ее муж.— Ну, а как же цена? Сколько тебе жалованья? — спросил он лакея.

   — Керосин и свечи сами будете закупать? — задал тот в свою очередь вопрос.

   — Это, брат, я завсегда сам закупаю.

   — Часто ли у вас картежная игра бывает?

   Купец покосился.

   — Ты думаешь насчет драки? Нет, у нас насчет этого благородно, разнимать не придется,— сказал он.— У нас дом обстоятельный. Постукают по три рубля да и разойдутся мирно.

   — Нет, я не к тому-с. А что лакею от карт барыш, ежели по два рубля карты поставлять.

   — За карты я себе на икру да на сига удерживаю.

   — Себе? Помилуйте, да это конфуз. Вот уж в господских домах этого не делают.

   — Не рассуждай, братец. Этого я не люблю. Ну, да уж так и быть: будешь тело нагуливать, так я тебе за твое старание и карточный доход отдам. А в карты у нас играют каждую неделю.

   Лакей задумался.

   — Коли ежели без керосину и без свечей, то двадцать рублей в месяц и горячее отсыпное.

   — Фю-фю! — просвистел купец.— Тяжело поднимаешь, авось домой не донесешь. Я думал, рубликов десять или двенадцать. У меня в лабазе молодцы по двадцати рублей получают.

   — Молодцы нам не указ. Они без образования, а мы всякую деликатность знаем. Теперича у вас салфетка на тарелку блином кладется, а мы из нее сейчас конверт сделаем или пирамиду с рогами. Сортировка гостей тоже нам известна. Опять же и насчет просителев: кого принять, кого в шею — это мы тоже знаем. Я вам, сударь, такую методу заведу, что дом-то на графскую ногу поставлю.

   — Ой! А не врешь?

   — Да уж будьте покойны. И супруге вашей расскажу, как с собой графини поступают. Пущай собачку заведут — совсем иная ступня у них будет. Какое вино после какой еды пить — это нам тоже известно.

   — Ну, так вот что, Антиподист: ты за пятнадцать рублей на графский фасон заводку-то мне сделай. А что насчет горячего — у нас чаем хоть обливайся.

   — Обидно, сударь, коли кто в графском доме за двадцать живал — с купеческого пятнадцать взять. Вы уж двадцать-то рублей положьте. Ну, что вам пять целковых? На куль овса полтину накинул — десять кулей и пять целковых. А уж довольны останетесь. Мы и вас-то графом соорудим.

   — Ну, ладно. Только с молодцами не якшаться, вина им не приносить, горничную не трогать.

   — Что нам ваши молодцы — помилуйте! У нас графский управляющий кум, а насчет горничной, нам женский пол — хоть бы его и век не было. Когда переезжать прикажете?

   — Постой. Не можешь ли ты Иваном или Федором зваться? Нам Иваны как-то больше ко двору приходятся.

   — Сделайте одолжение. Тут разницы не состоит.

   — Ну, так будь ты Иван и переезжай к нам во вторник, в легкий день,— закончил купец.

   Лакей поклонился.