В. П. Колычев
Письмо о пользе учения к Василию Сергеевичу Шереметеву
1781
РУССКИЕ ПРОСВЕТИТЕЛИ (От Радищева до декабристов).
Собрание произведений в двух томах. Т. 2.
М., "Мысль", 1966. (философ. наследие).
С утра до вечера в моем уединенье
Я время провожу, любезный друг, в ученье;
Но к пользе ль мне, скажи, толико им томлюсь
И знания обресть я с рвением стремлюсь?
Какая выгода ученьем принесенна? {1}
Жизнь стала ли моя от оного блаженна?
Сколь множество невежд богатством вознеслись
Премудрым для него на свете предпочлись?
Мы видим, что они их частью преблаженны {2},
Забота, горести от них все удаленны;
Узревши радостьми наполненный их век,
Ходящий в тьме тогда что скажет человек?
Он громко вопиет, я глас его внимаю:
"О злато! О сребро! Богами вас считаю:
Могли ль предмудрые без оных обойтись?
Презренья в бедности могли ль они спастись?
Не видны ль у вельмож ученые толпами
В передних комнатах с их важными трудами?
Прибегнули ласкать и жертвы воскурить
И ими на себя их взор бы обратить,
Стоят и за труды щедроты ожидают.
Счастливо ли ж они на свете пребывают?
На то ли многих лет все тщанье и труды,
Чтоб пищей тщетности остались их плоды?
Чтоб суетные тем желания питались
И наши б имена потомству предавались?
Иль для того наш ум наукой отягчать,
Чтоб в бедности себя премудрым называть?
Не гордость ли велит от смертных отличаться?"
О, мненье ложное! Нам должно научаться
Творца творенье - самих себя познать,
Не можем без того творцу хвалы воздать,
И бывши человек,- из тварей тварь отменна,
Умом, словесностью, душою одаренна,
От диких бы скотов себя не отличал,
Когда бы в праздности уму остаться дал.
Ты враг невеждества, довольно то я знаю,
Хвалю тебя за то, люблю и почитаю!
Не тщетно знанием быть хочешь просвещен,
Не тщетно им и я толико восхищен;
Сокровищи его сильнее к нам блистают,
Как злато и сребро невежд всех ослепляют.
Гасенди, Лейбниц, Вольф, Мопертюи, Невтон,
Лок, Сократ, Эпикур, премудрейший Платон,
Тит Ливии, Ксенофонт, Бель, божественный Гомер,
Депрей {3}, Ювенал, Мольер, Геллерт и Вольтер,
Наставники мои, светильники уму,
Которые, прогнав невеждества всю тьму,
Довольные собой примеры показали,
Что счастливо они на свете пребывали;
Труды их принесли велику пользу нам,
Осталась память их к позднейшим временам;
Дверь храма мудрости рукой их отворили,
Нас к знаниям они и к музам проводили,
Ложь с истиною нас учили различать,
От заблуждениев нас тщились излечать.
Когда, любезный друг, правдиво мы помыслим
И все плоды наук подробнейше исчислим,
Когда уважим мы то сами в един миг,
Что ум без оных наш толико б не постиг.
Науки я пою и славлю их успехи,
Прибытки важные и разные утехи,
Которые от них имеем мы себе,
Да Фемис призову, о них поя тебе.
Да снижет оная и дух мой укрепляет.
Вещает истину и мысли оживляет.
О правосудие! Лучи твои простри
И смертных оными толико озари,
Чтоб видели они, полезно сколь ученье
И нужно в жизни нам рассудка просвещенье;
На верных ты весах невежество извесь,
Да чувствуют они его себе вред весь.
Нам мудрых тщанием те таинства открылись,
Которых в времена невеждества страшились;
Увидя молний блеск и слыша сильный гром,
Искали их вины в невеждестве самом.
Затмение светил тогда всех ужасало,
И мнили в нем обресть грозящих бед начало.
Коварные жрецы, не зная естества,
Их толком суетным о гневе божества
Народы к трепету и буйству побуждали
И часто жертвенник их кровью обагряли,
Чтоб ярость всю небес смягчить и отвратить
И оным бы покой вселенной возвратить.
Но физика, реша, причины нам открыла,
И знать вещественность она нас научила,
Способность нам дала стихии испытать,
Чтоб действия от них известна ожидать.
Постигши свойство их, мы тягость оных знаем,
Делим, когда хотим, их силу уменьшаем,
И, споря с оными, все можем произвесть,
Нам вред их отвратить, прибыток в них обресть.
Осталось ли, скажи, чего не испытали?
Найди в природе то, чего бы мы не знали?
И если мы чего не можем постигать,
То знаем, что вину в ней должно полагать.
Приступим рассмотреть, сколь взор наш достигает,
Но оный без наук в пределах пребывает,
Без них не может он из оных выходить,
Они пеклись его орудием снабдить,
Которым мы к глазам все нашим привлекаем
И удаленные предметы различаем.
Нам оптика сей дар дражайший принесла
И взор наш к небесам дальнейшим донесла,
Без коей способов мы тех бы не имели,
Чтоб в самой высоте подробно бы все зрели.
С наукой о мирах ее соединив,
Сколь можно оными мы ум наш просветив,
Познали круглость тел и разность между ими,
Взаимность нужную, союз одних с другими.
Течение светил, великость их и путь,
Пространство оное, в котором они суть,
И время быстрое мы верно измеряем,
Затменье и погод премены предвещаем,
Магнита действие познав, мы к пользе нам
Без страху чрез моря к безвестнейшим странам,
Как посуху, бежим и верный путь находим,
Обратно им в страны отечества приходим.
Толико вникнув, мы, чтоб мира связь познать,
Вещественность его сколь можно постигать,
Могли ль оставить мы шар, нами населенный,
На коем рождены и жить мы осужденны?
Жилище наше мы, измерив и познав
И вещи сущие на оном испытав,
Которые его наружность покрывают
И в недро оного Сократы пребывают,
Чрез огнь мы их делим, сливаем вместе их
И твердые тела мы делаем из сих,
В которых мы себе прибыток обретаем,
Которых пользу нам вседпевно ощущаем.
Достоинство стекла великий муж воспел {4},
Которого наш век красой себе имел:
Восшедший на Парнас, с Пиидаром возлетевший {5},
Наш химик и Малгерб, острейший ум имевший,
Нам лирой возвестил, сколь пользы от стекла.
Но сколь нам химия сокровищ извлекла!
Которые б в земле безвестными остались,
Ни злато б, ни сребро без оной не сыскались.
Нам трудно без нее достигнуть до того,
Чтоб лучшее могли извлечь мы из всего.
Механика, представь, сколь выгод нам приносит!
Те тягости она нам движет и возносит,
Которые бы нас, всех наших сил лишив
И тщетным бы трудом дух бодрый утомив,
Понудили бы нас намеренье оставить,
Нам нужны здания для жизни сей восставить.
Вол, праздно бы ходя, лишь былие снедал
И плуга б человек полезного не знал;
Художества бы все без оной оскудели,
Орудиев себе б нужнейших не имели,
Без коих им нельзя того бы произвесть,
Чтоб нам могли они столь нужного принесть.
Ни ветр бы, ни вода не двигнули телами,
Которыми они для наших польз пред нами
Заставлены вертеть, и силы лишены,
По нашей воле быв к их действу влечены.
Эвклид и Архимед вдруг в мысль мою приходят,
К источнику наук они ее возводят.
Я, оные поя, в песнь должен то включить,
Что, сколь старался они нас научить,
Начала правил тех полезных положили,
Которыми они бессмертье заслужили;
Когда б не знали мы науки исчислять,
Тогда бы не могли с успехом исполнять,
Чтоб знать одних к другим всех чисел содержанье"
И друг от друга тол измерить расстоянье,
Чтоб им определить известну толстоту,
Пространства всякого длину и широту;
Но с оной без труда того мы достигаем,
Из точки знание столь нужно извлекаем,
Из коей истекла едина долгота,
Подвигнулась длина, явилась широта,
Из оной толстота равно произвелася,
Сим образом сия наука началася
И математике соделалась душей,
Которой части все основаны на пей.
Не найдем ни одной воздвигнутой громады,
Великих пирамид, обширные ограды,
Которые б ее не приняли закон.
Изящны знания и стройный лиры звон
Согласие на ней приятно основали
И мерностью частей пред нами возблистали.
Наука бранная основана на ней,
Зависит от нее всей твердостью своей,
По правилам ее имеет все снаряды
И рушить и крепить ее станы и грады,
Днесь стен их толстота не может защищать,
Когда наука им не будет помогать.
Взор наш мы обратим на стены возвышенны,
Которыми они днесь сильно укрепленны,
Сравнив их с древними, ту разность обретем,
Что от народов тех паденья им не ждем,
Которые равны в невежестве герулам,
Текущим грабить свет вандалам, готфам, гуннам;
Но днесь удержит их искусство, огнь и строй.
Покрытый лаврами Румянцев, наш герой,
Блеснув своим мечом, врагов он устрашает,
Дунай, лияся в Понт, дела его вещает,
Да слава возгласит о них ее трубой,
Я лиру для наук настроил пред тобой.
О, коль сладчайший шум и нежное журчанье
И с ними голосов согласно восклицанье,
Приятно в слух бия, в восторг меня влекут!
Се Иппокренских вод потоки к нам текут.
Из чистого они источника стремятся,
С высокия горы вниз падая, крутятся,
И слышен чистых сестр и Аполлонов глас.
Взойдем, любезный друг, взойдем мы на Парнас!
Но чтоб нам крутостью его не утомиться,
Врачебной мы его воды должны напиться,
Очистить ею вкус и сердце излечить,
Чтоб чувство нежное удобней получить.
Вкусив ее, пойдем неробкими ногами,
Снисшедший Аполлон предшествует пред нами,
Меж рощей и кустов прохладных он грядет,
Цветами усланным он нас путем ведет.
Наверх горы вошед, и в храм за ним мы входим,
В котором всех его питомцев мы находим,
Приемлющих венцы за подвиг и труды,
От коих родились изящные плоды;
Их прочность испытать мы к оным обратимся,
Афинам, Риму мы поднесь еще дивимся,
И оным тщательно должны мы подражать,
Коль вкуса не хотим чистейша заражать.
Когда невеждеством народы угнетались,
Тогда Витрувии у оных не рождались;
Паллада, Мишельанж, Леблонд и Скамоцци,
Переславиейший Петольд и Виньоль Бароцци {6},
Воздвигнув здания, те веки означают,
В которые Перикл и Август пребывают.
Позднейшим временам Пигаль то возвестит,
Что знаниями век текущий сей блестит.
Бессмертно Фалконет свидетельство оставил
И нашу он страну трудом своим прославил,
Потомки позные, узревши зрак Петров,
Почувствуют они, что наш век был таков,
В котором знания к брегам Невы стекались
И дни блаженные россиян утверждались.
Мы можем то сказать, что Лебрюнь {7} и Рембрант
Не зрелись никогда у цельтов и сарматов,
Что Рюбенсова кисть невежд не удивляла,
Потомству памяти о них не оставляла.
Как Инд с высоких гор о камни ударяет,
Разлившпся, шумит, бег к морю простирает,
Так в лиру стройную Полимния гремит,
Великие дела воспев, внимать велит,
С которой некогда неробкий Ломоносов,
До облак возлетя, пел славны дела россов,
И с Каллиопою он сладостно гремел,
Когда он труд Петра Великого воспел...
Вещайте музы вы свирелью и трубою!
Вещайте вы о нем, да вас услышит свет,
А нас блестящая Урания зовет,
Велит к Коперникам дней наших обратиться,
О множестве миров узнать и известиться,
Что Аристотель лишь мечтаньем научал,
Как грекам о звездах бесчисленных вещал.
Урания лишь речь премудру окончала,
То Клия перед нас с той книгою предстала,
В которой бытия написаны времян,
Живущих на земле всех подвиги племян,
К блаженству твердому, к их славну возвышенью
И с самой высоты к ужасному паденью
Народам и царям учение гласит,
Путь правдой осветя, им шествовать велит.
Сойдем с Парнаса мы, от шума удалимся,
Взяв книгу бытия, мы ею упразнимся,
Откроет нам она те истинны вины,
Народы коими к их подвигам званы.
В глубокой древности, времян сих удаленной,
Народов видим мы рассудок ослепленный,
Лишенный силы ум, с какой он смертным дан,
Притуплен грубостью и буйством их попран.
Мы видим веру их без правил и ученья
И жертвенник их зрим источником мученья.
О вышнем божестве не знали ничего,
И чтя в нем строгого, гневили лишь его.
Обычаи гнусные в закон себе примали,
Глас наглости тогда со стрепетом внимали,
И тягостью цепей наложенных гнелись,
Прервать их силились, но робостью мелись,
Одни против других пороки ополчаясь,
И обществ нужна связь от оных разрываясь,
В зле помощи искать понудили людей,
Признать властителей и строгих им судей.
В сии нам времена встречаются драконы,
Которы кровлю писавши их законы,
Острили ими меч, чтоб оным уязвлять,
Мня тем спокойствие народов составлять,
Но токи крови лив, сердца не очищали
И ум засохший тем они не возвращали.
Доколе ум возник, доколе озарен,
Казался смертных род к злодействам сотворен,
Безвестною была святая добродетель,
И смертный смертному был только бед содетель.
Все гибло и тряслось от лютости людей,
Которы, превзойдя свирепостью зверей,
С мечом и пламенем во все страны бежали,
Что встретили, то жгли, друг друга поражали,
С востока к западу и с севера на юг,
Невеждество прошед пространный света круг,
Везде оно тот яд жестокий разливало,
Которым душу, ум и нравы повреждало,
Оставило везде неистовства следы,
Везде им начаты ужасные беды,
Которые б поднесть сугубо продолжались,
Когда бы мудрые на свете не рождались.
От время к времю шед, потом встречаем мы
Грядущий смертных род из вредной ему тьмы,
И к счастию его, Ликургы и Солоны,
Дав новые ему и нравы и законы,
Благотворящей их рукой его ведут,
От бед его хранить они приемлют труд,
Афины, Спарта вдруг желаньем возгорали
Уму свободу дать, невежество попрали,
Узрели оного приближенный конец,
В их недрах начались училища сердец.
Сократ, Анаксагор и многие родились,
Народы гречески от коих просветились;
Рим тем же шел путем от буйства своего,
И в Греции искал он счастия сего.
Ее премудрых он учение приявши
И всю на нем великость свою основавши,
Узрел в стенах своих он славный Нумии век {8}
И в бедственные дни Катонов и Сенек.
Хотя народов сих великость окончалась,
Но слава оныя бессмертною осталась,
Что из развалин их науки извлекли,
И их следами мы к всем знаниям текли.
Они были творцы, но мы лишь подражали,
Хотя на высоту потом и мы взбежали.
Напомним мы себе плачевны времена,
Как Греция и Рим, вся южная страна,
Жилище всех наук от буйства разорялось,
Невежд наполнилось и в пепел обращалось.
Нам после сих времян является весь свет,
Что кончить те беды ему надежды нет.
Едва в Европу луч из Рима простирался,
То тучей буйствениой он паки закрывался,
И может быть, он к нам вовеки не блистал,
Им озаренный век в Европе б не настал,
Когда б в ее странах Альфреды {9} не родились,
Петрами б коль умы от уз не свободились.
Но действовать лишь ум свободу получил,
Взойти на высоту трудился и рачил,
Парящему орлу он стал тогда подобен
И столь возвысился, сколь был к тому удобен;
Родились мудрецы, ученье разлилось,
И время лучшего тем время началось...
Великие умы исследовав, познав
И твердо истину известну доказав,
Открыли нам глаза, и скоро мы узрели,
Что с тем рождены мы, чтоб ступень ту имели,
На коей стоя мы превыше всех,
В познании себя имели бы успех,
К чему нас мудрые ведут и научают,
Сердца наши, умы и нравы очищают.
Толкуют нам они, что может вредно быть
И что, на свете быв, не должны мы забыть,
Что в добродетели всех благостей начало,
Против которой зло род смертных ополчало,
Влекло его к бедам и рушило покой.
Но мудрые, прервав зловредное собой,
Очистили весь яд, коварство обличили,
Владык благих и злых на свете различили,
Из коих Карла лесть великим назвала {10},
Которого рука саксонов кровь лила
И оных силою к той вере обращала,
О коей с кротостью мудрость возвещала.
Кто истинно велик, они сказали нам,
И глас за тех возвесть велели к небесам,
Которы подданных для славы кровь не лили
И человечество любили и щадили.
Они нам, различа друг от друга царей,
Решили, кто из них достоин олтарей,
Что в свете Петр велик, из уст мы их внимали,
И истину ту довольно мы познали,
Что важен труд Петров, прославит россов он,
Но Алексей {11} их был премудрейший Солон;
Карл Северный, мечем в Бендерах ополченный,
Был рыцарь токмо он войною зараженный.
Хвалу премудрым мы достойно возгласим
И жертву принесем признаньем нашим им,
Спасают нас они и строют нам блаженство.
О, вышний дар небес! О, смертных совершенство!
Ты вечно на земле меж нами пребывай!
И благости твои обильно изливай,
Твоим мы промыслом жизнь счастливо проводим,
В невеждестве мы зло единое находим.
ПРИМЕЧАНИЯ
В. П. КОЛЫЧЕВ
Василий Петрович Колычев (1736-1794) родился в старинной дворянской
семье. Сведений о его жизни сохранилось мало. Известно, что он участвовал в
Семилетней войне (1756-1762) поручиком Выборгского пехотного полка. Затем
постоянно жил в д. Чоглокове, Тульской губернии.
Свое творчество Колычев посвятил в основном пропаганде достижений
передовой науки той эпохи и прогрессивных общественных взглядов. Он был
одним из немногих современников Ломоносова, по достоинству оценивших его
выдающиеся научные заслуги и открытия. Колычев прославлял науки и указывал,
что они уничтожают религиозные суеверия и приносят людям счастье и
благосостояние. Он был безусловным сторонником гелиоцентрического учения
Коперника.
Произведения Колычева напечатаны в сборниках "Труды уединения В. К."
(М., 1781) и "Театр В. К." (М., 1781). Инициалы "В. К." долгое время
скрывали действительное имя автора, раскрытое лишь совсем недавно.
ПИСЬМО
О ПОЛЬЗЕ УЧЕНИЯ К ВАСИЛИЮ СЕРГЕЕВИЧУ ШЕРЕМЕТЕВУ
Напечатано в сб. "Труды уединения В. К.", М., 1871. Текст
воспроизводится с незначительными сокращениями.
1 Автор полемизирует с известным тезисом Жан-Жака Руссо (выдвинутым им
в ответе на запрос Дижонской академии), что цивилизация и науки вредны для
человечества.
2 Они их частью преблаженны, т. е. они довольны своею участью.
3 Депрей - Буало-Депрео, Никола (1636-1711) - французский поэт и
теоретик классицизма.
4 Имеется в виду стихотворная эпистола М. В. Ломоносова "Письмо о
пользе стекла".
5 Эти строки являются перефразированием известного отзыва А. П.
Сумарокова о Ломоносове: "Он наших стран Малгерб, он Пиндару подобен",
который Сумароков вынужден был сделать, несмотря на свое враждебное
отношение к Ломоносову.
6 Паллада - Палладио, Андреи (1508-1580) - знаменитый итальянский
архитектор эпохи Возрождения; Леблон, Жан-Батист-Александр (1679-1719) -
французский архитектор, в 1716 г. приехал но приглашению Петра I в Россию;
Скамоцци, Винченцо (1552-1610) и Бароцци, Джакомо (1507-1573), прозванный
Виньолой,- итальянские архитекторы и теоретики архитектуры.
7 Лебрюнь - Лебрен, Шарль (1619-1690) - французский живописец, глава
академического направления во французском искусстве.
8 Имеется в виду Нума Помпилий - легендарный царь Древнего Рима,
содействовавший его процветанию.
9 Альфред Великий (IX в.) - английский король, ведший упорную борьбу с
норманнами, покровитель наук и искусств, герой многочисленных легенд.
10 Имеется в виду Карл Великий (ок. 742-814), король франков,
основавший в IX в. германо-римскую империю, насильственно обращал саксов в
христианство.
11 Имеется в виду царь Алексей Михайлович, в царствование которого в
1649 г. было принято "Уложение", являвшееся в то время первым сводом законов
в России.
Скачать