Из записной книжки

Автор: Бальмонт Константин Дмитриевич

 
                            Константин Бальмонт  
  
                             Из записной книжки 

----------------------------------------------------------------------------
     Бальмонт К. Д. Стозвучные песни: Сочинения (избранные стихи и проза). -
     Ярославль: Верх.-Волж. кн. изд-во, 1990

----------------------------------------------------------------------------
 
                                    1904 
 
     Как странно перебирать старые бумаги, перелистывать  страницы,  которые
жили - и погасли для тебя, их написавшего. Они дороги и чужды, как  лепестки
подаренных  увядших  цветов,  как  письма  женщин,  в  которых  ты  пробудил
непонятность, что зовется любовью, как выцветшие портреты  отошедших  людей.
Вот я смотрю на них, и многое в этом старом удивляет меня новизной. В  свете
мгновений я создавал эти слова. Мгновенья всегда единственны. Они  слагались
в свою музыку, я был их частью, когда они звенели. Они  отзвенели  и  навеки
унесли с собой свою тайну. И я другой, мне перестало быть понятным, что было
так  ярко-постижимо,  когда  я  был  их  созвучной  и  покорной  частью,  их
соучастником. Я другой, я один, мне осталось лишь несколько золотых песчинок
из сверкавшего потока времени,  несколько  страстных  рубинов,  и  несколько
горячих испанских гвоздик, и несколько красных мировых роз.
     Я живу слишком быстрой жизнью и  не  знаю  никого,  кто  так  любил  бы
мгновенья, как я. Я иду, я иду, я ухожу, я меняю и изменяюсь сам. Я  отдаюсь
мгновенью, и оно мне снова открывает свежие поляны. И вечно цветут мне новые
цветы.
     Я откидываюсь от разума к страсти, я опрокидываюсь от страстей в разум.
Маятник влево, маятник вправо. На циферблате ночей и дней  неизбежно  должно
быть движение. Но философия мгновенья не есть  философия  земного  маятника.
Звон мгновенья - когда его любишь, как я, - из области надземных звонов.
     Я отдаюсь мировому, и мир входит в меня. Мне близки и звезды, и  волны,
и горы. Мне близки звери и герои. Мне близки красивые и некрасивые. Я говорю
с другом, а сам в это время далеко от него, за  преградой  веков,  где-то  в
древнем Риме, где-то в вечной Индии, где-то в той стране, чье имя - Майя.  Я
говорю с врагом, а сам в то же время тайно люблю  его,  хотя  бы  я  говорил
самые жесткие слова. О, клянусь, в те мгновенья, когда я - действительно  я,
мне близки все, мне понятно и дорого все. Мне  понятны  вершины,  я  на  них
всходил, мне понятно низкое, я низко  падал,  мне  понятно  и  то,  что  вне
пределов высокого и  низкого.  Я  знаю  полную  свободу.  Безмерность  может
замкнуться в малое. Песчинка может превратиться в систему звездных миров.  И
слабыми руками будут воздвигнуты безмерные зданья во имя Красоты.  И  сгорят
города, и сгорят леса, а там, где они  шумели  и  молчали,  возникнут  новые
шелесты и шорохи, ласки и улыбки, вечная жизнь.
     Я знаю, что есть два бога: бог покоя и бог движения. Я люблю их  обоих.
Но я не долго медлю с первым. Я  побыл  с  ним.  Довольно.  Я  вижу  быстрые
блестящие глаза. Магнит моей души! Я слышу свист ветра. Я слышу пенье струн.
Молот близ горнов. Раскаты мировой музыки. Я отдаюсь мировому. Мне  страшно.
Мне сладко. Мир взошел в меня. Прощай,  мое  Вчера.  Скорей  к  неизвестному
Завтра!
 
     3 января.
     Ночь. Москва
 
                                   * * * 
 
     Огонь, Вода, Земля и Воздух - четыре  царственные  Стихии,  с  которыми
неизменно живет моя душа в радостном и тайном соприкосновении. Ни одного  из
ощущений я не могу отделить от них и помню о их Четверогласии всегда.
     Огонь - всеобъемлющая  тройственная  стихия,  пламя,  свет  и  теплота,
тройственная и седьмеричная стихия, самая красивая из всех.  Вода  -  стихия
ласки и влюбленности, глубина  завлекающая,  ее  голос  -  влажный  поцелуй.
Воздух - всеокружная колыбель-могила, саркофаг - альков, легчайшее дуновение
Вечности и незримая летопись, которая открыта для глаз души. Земля -  черная
оправа ослепительного бриллианта, и Земля -  небесный  Изумруд,  драгоценный
камень Жизни, весеннее Утро, нежный расцветный Сад.
     Я люблю все Стихии равно, хоть по-разному. И знаю,  что  каждая  стихия
бывает ласкающей, как колыбельная песня, и страшной, как шум  приближающихся
вражеских дружин, как взрывы и раскаты дьявольского смеха.
     Вода нежнее Огня, оттого что  в  ней  женское  начало,  нежная  влажная
всевоспринимаемость. Огонь не так нежен порой,  но  он  сильнее,  сложней  и
страшнее, он сокровенней и проникновеннее. В Воздухе  тонут  взоры,  и  душа
уносится к Вечному, в белое царство бестелесности.  Земля  родней  нам  всех
других Стихий - высот и низин, - и к  ней  радостно  прильнуть  с  дрожанием
счастья в груди и с глухим сдавленным рыданием.
     Все Стихии люблю я, и ими живет мое творчество.
     Оно началось, это длящееся, только еще обозначившееся  творчество  -  с
печали, угнетенности и сумерек. Оно началось под северным небом,  но,  силою
внутренней неизбежности, через жажду безгранного, безбрежного, через  долгие
скитания по пустынным равнинам  и  провалам  Тишины,  подошло  к  радостному
Свету, к Огню, к победительному Солнцу.
     От книги к книге, явственно для каждого  внимательного  глаза,  у  меня
переброшено звено, и я знаю, что, пока я буду на Земле, я не  устану  ковать
все новые и новые звенья и что мост, который создает  моя  мечта,  уходит  в
вольные манящие дали.
     От бесцветных сумерек  к  красочному  Маю,  от  робкой  угнетенности  к
Царице-Смелости с блестящими зрачками, от скудости  к  роскоши,  от  стен  и
запретов к Цветам и Любви, от незнания к счастью вечного познанья, от  гнета
к глубокому вздоху освобожденья, к  этой  радости  видеть  и  ласкать  своим
взором еще новое, вот еще и еще, без конца.
     И если воистину я люблю все Стихии в разное время  равно,  мне  все  же
хочется сказать сейчас, что любимая моя стихия - Огонь. Я молюсь Огню. Огонь
есть истинно всемирная стихия, и кто причастился Огня, тот слит  с  Мировым.
Он  душой  своей  входит  в  таинственные  горницы,  где  горят   неугасимые
светильники - и струятся во взоры влиянья волшебных талисманов,  драгоценных
камней.
 
     3 декабря. Вечер.
     Москва

                                 ПРИМЕЧАНИЯ   

     1. В первом этюде Бальмонт размышляет о философии мгновения, одно время
весьма популярной в среде символистов, которые видели  в  ней  теоретическую
основу импрессионизма в искусстве. В  этом  смысле  показательны  статьи  В.
Брюсова "Об искусстве" /1899/, "Истины" /1901/,  его  попытка  опереться  на
стцхи Е. А. Баратынского  "Мгновенье  мне  принадлежит,/  Как  я  принадлежу
мгновенью" /Брюсов В. Собр. соч. М., 1975. Т.  6.  С.  36,  48-60/.  Майя  -
страна майя, парода, создавшего одну из древнейших  цивилизаций  Центральной
Америки /Мексика, Гондурас, Гватемала/.
     2.  Огонь,  Вода,  Земля  и  Воздух.  /Второй  этюд/  -  философские  и
религиозные учения древности, согласно которым все разнообразие  окружающего
мира определяется конечным  числом  "начал",  или  "стихий",  были  созвучны
поэтическому мироощущению Бальмонта /см., например, статью "Поэзия стихий" в
кн.: Бальмонт К. Белые зарницы. Спб., 1908.  С.  15-57/.  Оно  началось  под
Северным небом... - Подразумевается ряд сборников Бальмонта:  "Под  северным
небом", "Тишина", "Горящие здания", "Будем как солнце".