На берег моря я пришёл с холодным камнем на душе… И молча в глубине груди лежал тот камень…
И молча я бродил по берегу морскому, бродил один…
Пустынным мне казалось море. Пустынным и немым висело надо мной безоблачное, голубое небо… Была пустынной и душа моя, и камня одинокого хранила мертвенный покой…
Безлюдными казались отмели морские, и думы мрачные мои бежали, сторонились от людей. А камень в глубине души моей не знал, что значит: люди?..
Какая-то гора его когда-то породила и нарекла: Тоска!..
Где родина его — не знаю я… Кто мать его — никто мне не сказал… И для чего запал он в глубину души моей — никто и никогда не скажет мне… Лежит он там, безмолвный и холодный… Лежит не знающий людей, бездушный сын неведомой горы…
И слышу я…
Каким-то странным шёпотом ласкается волна морская. Взбежит на отмель, на песок холодный, сверкнёт, запенится, и отойдёт с манящим шёпотом иль с недопетой песней…
Но, знаю я, и та волна как камень холодна…
С каким-то странным плачем пролетела чайка, покружилась надо мной… Вот, к тучам поднялась она, и смолк мне непонятный плач иль крик… Вот, снова опустилась и снова кружится над головою, и плачет иль кричит…
И знаю я: та чайка плачет о себе иль о своих, таких же серых, плачущих подругах…
И улетела чайка с плачем в даль морскую, сверкая крыльями на фоне волн с белевшими гребнями…
Не слышу плача я… Не вижу чайки…
Вот, вижу…
Парус вдалеке поднялся. Белеющим крылом взметнулся к серым тучам…
Кого несёт он вдаль?.. Кого он ищет?..
К нему несусь я одинокой и тоскливой думой. К чужому парусу хочу я побежать по тёмным волнам моря… К чужому парусу, чужой ладье…
Напрасное желанье! Окаменеть не в силах море от тоски моей, от моего желанья…
Мелькнул крылом гигантской птицы парус и упал…
И в памяти мелькнул чужой, но дивный образ:
«Белеет парус одинокий
В тумане неба голубом…
Что ищет он в стране далёкой?
Что кинул он в стране родной?..» [*]
[*] — М. Ю. Лермонтов «Парус». Прим. ред.
Смутилась мысль моя… Души моей холодный камень спугнул чужой и дивный образ чужой души…
Крылом гигантской птицы взметнулся к серым тучам чужой ладьи желанный, белый парус и исчез…
Упал как камень…
II
Я видел, как она спала…
Склонила русую головку к челу холодного гранита и спала, а может быть грустила, а, может быть, с мечтой иль с грёзою шепталась…
Склонила русую головку и обняла прикрытый мхом холодный камень… Как будто он ей близок как жених иль друг…
Плескалось море, а она спала…
Густели в небе тучи… Сверкали молнии… И гром грохочущей, незримой колесницей летел по волнам тёмных туч…
И кто-то вдалеке негромко пел. Но песня юноши на колыбельную не походила.
В словах струилась страсть…
В мотиве — жажда счастья изнывала…
А девушка спала, припав к граниту; и сон её хранил от страсти и от счастья холодный и безмолвный камень…
Что видела она во сне?.. Что слышала она в темневшей дали снов?.. Никто об этом мне не скажет…
Я подошёл к ней ближе…
Зашуршал песок… И подняла она глаза… И глянула…
И понял я, что ей милей холодный, молчаливый камень, чем я, непрошеный, чужой и мёртвый с мёртвыми словами утешенья…
Я видел на песчаной отмели холодный камень в объятьях девушки…
Она меня смутила… Она меня чужим, холодным взглядом отстранила…
И я пошёл бродить по отмели один…
Один… Один…
—————————————————
OCR, подготовка текста: Евгений Зеленко, июль 2013 г.
Скачать