Недотрога
Автор: Грин Александр
Недотрога
Неоконченный роман
I
Мы совсем разорились, — рассказывала Харита старухе. — Отец плохой делец, он выдал много векселей; наш дом и оружейную мастерскую продали за долги.
Куда же вы едете и зачем?
Мы ехали в Ласпур, где есть два оружейных завода; отец хотел найти на заводе место.
Так вы поедете туда, когда ваш отец поправится?
Не знаю, — вздохнула девушка, — у нас почти нет денег; я ведь тоже трачу на себя, например, на молоко, хлеб и кофе; но один хлеб я есть не могу…
Быть может, попробовать вам поступить на место или найти работу? — сказала старуха, уставив на Хариту сквозь очки серые маленькие глаза. — У меня много знакомых.
Ах, бабушка Санстон, я вам буду очень благодарна.
Не надо благодарить, милая, ведь девушек с такой привлекательной наружностью очень мало на свете.
Да что вы! — рассмеялась Харита. — Но вы преувеличиваете, и какое значение может иметь наружность, если у меня всего одно платье?
Вы умная, Харита; вам будет легко устроиться, — сказала Санстон, шмыгнув носом, и ушла, надев черную шляпу с черным пером. Харита отправилась навестить отца и увидела, что Клаус Ферроль в довольно веселом настроении полусидит в кровати, читая газету.
Через два дня ваш отец сможет уйти, — сказал доктор Харите, когда она встретила его в коридоре, и протянул руку к подбородку девушки, но она так рассеянно издалека своих мыслей взглянула на него, что доктор остыл.
Не знаю, какая выйдет из меня бонна, — сказала, краснея от удовольствия, Харита, — но я действительно согласна поступить на любое место. Сколько лет вашему мальчику?
О, он очень большой! Громадный! Великан-мальчик! — воскликнул Гайбер, придвигаясь к Харите так, что она отстранилась.
Не понимаю, — сказала Харита, и сердце ее упало. Приоткрыв дверь, старуха Санстон шепнула Гайберу:
Мы одни, окна и двери заперты.
Взбалмошный, но хороший человек, — говорила она, считая петли чулка, — сначала, вот так, напугает, а потом просит прощения.
Прощайте, бабушка Санстон, — сказала Харита, вздевая на руку узел, — я вас не забуду.
Значит, расстаемся? А жаль; давно не ели у меня свежего мяса, не зажимали рта ладонью; давно не слышала я визга и писка. Убирайся; пусть ты станешь калекой, ослепнешь, пусть волосы твои вырвет под забором бродяга.
Бабушка, бабушка, сколько вам лет?
Семьдесят, милочка, семьдесят!
Как же вы будете умирать, бабушка Санстон?
Лучше, чем ты, бродяга! — вскричала старуха и, рассвирепев, вытолкала Хариту на улицу.
Что же мы будем делать, сынок? — сказала Харита, звавшая отца «сынком». — Ведь нам надо где-нибудь спать, а в особенности тебе, потому что ты еще слабый. Надо бы тебе также поесть.
Не беспокойся, — ответил Ферроль и, незаметно для Хариты сняв обручальное кольцо покойной жены, оставил девушку на опушке рощи, а сам прошел к затерянному в кустах огню; этот дом принадлежал учителю Гревсу. Ферроль постучал; Гревс, сжав узкое лицо костлявой рукой, скосил глаза на дверь, а его рыжие дети, пять девочек и три мальчика, спавшие в другой комнате, закричали:
Почему собака не лает?
Не лает, потому что не бита, — ответил Гревс и, нехотя оставив занятия — разборку карманных часов, снял с двери запоры.
Немного поздно, — сказал он, успокоенный седеющей бородой Ферроля и его ясными морщинами вокруг острых, прямых глаз, — что вам нужно?
Не купите ли вы кольцо? — ответил Ферроль. — Мне нужны не деньги, а пища; я только что оставил больницу и иду с дочерью искать работу.
Это кольцо — обручальное, — сказал Гревс своей остроносой жене, женщине небольшого роста, беременной и сварливой. — Отойдем в сторону, — шепнул он.
Папа! Там кто? Мама, я тоже хочу смотреть! Папа, гони бродягу, выстрели в него из ружья! Мама, я боюсь!
Да… а потом узнаем, что на дороге кто-то зарезан, — говорил Гревс.
Кольцо доказывает, — возражала жена. — А пастор сказал: «Блажен тот, который…» Ну, понимай сам. Вот мне пришло в голову, что если ты их не пустишь ночевать, я заболею.
Будь по-твоему, Кетти, — ответил муж и, обратясь к Ферролю, сказал: — Идите, приведите дочь вашу; мы положим вас спать, а за кольцо я утром вам дам провизии.
Вы очень добры, — ответил Ферроль и ушел позвать Хариту, сидевшую в полной простора и сна тьме под старым орехом.
Что, сынок, дали тебе что-нибудь? — спросила девушка, слыша покашливание вблизи себя.
Дадут, нас позвали ночевать, — сообщил Ферроль, — идем со мной.
Тетя драная, — сказал крошечный мальчик, ползая под столом, он тыкал пальцем в лопнувший башмак девушки.
Мама, ты заперла серебряные ложки? — спросила старшая, чинно сидевшая девочка, нахмурив рыжие бровки и не спуская глаз с посетителей.
О, да! — значительно заявила мать и, разостлав у стены кукурузную солому, опустила на нее старые одеяла. — Так куда же вы идете, хорошие мои?
Мы пойдем по дороге — все прямо, как ведет дорога, — ответила ей Харита, — ведь нам ничего другого не остается, не правда ли, сынок?
Харита называет меня «сынком», — сказал Ферроль, видя, что Гревс поднял брови.
Вы откуда… позвольте спросить? — вежливо обратился Гревс к девушке, но ответа не получил, так как жена быстро прикрикнула:
Тебе-то какое дело!
Твой отец готов всем делать доброе, кроме нас, — сказала она. — Что же вы не едите ваш хлеб?
Я не хочу, — сказала, нервно смеясь, Харита. — И нам даже пора идти.
Да, пора, — тихо подтвердил Ферроль, выколачивая трубку. — Ночь хороша и тепла, а днем идти очень жарко.
Они гордые, — сказал горбатенький мальчик с бледным острозубым лицом, — им здесь не нравится.
Ну да, разумеется, как хотите, — смешался Гревс. — Провизия готова.
Нет! Я хочу знать, в чем штука? — подступила жена. — Что дети изволили пошутить, что ли?
О, нет, — сказал Ферроль, с трудом удерживая гнев, — но моя дочь страдает припадками эпилепсии, и я один замечаю, что у нее должен быть припадок.
Ах, так! Что же вы не сказали раньше? Нехорошо с вашей стороны, — отозвался Гревс. — А давно это у вас?
Давно, — сказала, помолчав, девушка. — Ты готов, сынок? — и она положила ему на голову шляпу, которую он поправил.
II
Что это? — спросила Харита, отступая и смотря на пол.
Ничего, ничего, — сказал Флетчер, пряча нитку за спину. На нитке он прижал ногтем две мерки: длину и ширину
Надо ли вам помочь, Миранда?
Нет, — сказала служанка.
Это окно выходит к морю?
Да, — ответила Миранда, наливая в умывальник воду. Харита помолчала.
Миранда, — говорил Флетчер, — я слышал, как вы невежливо, нехорошо отвечали бездомной девушке, которая не сделала вам ничего худого.
Она врет, если пожаловалась, — сказала Миранда. — Сама же пристала ко мне и говорит: «а что, богат ли ваш хозяин?»
Неправда, я слышал, когда проходил под окнами, другое.
Ну, хорошо, я буду говорить как с принцессой.
И это лишнее, говорите с уважением, так как она моя гостья. Это все, а на следующий раз я выдам вам ваше жалованье и забуду о вас.
Что это ты такая веселая? — спросил Ферроль, когда Харита пришла вниз.
А вот так, мне весело, — сказала Харита и села рядом с Флетчером. — Я отошла. Побыла в комнате. Я засну крепко, сынок. Застряло? — обратилась она к Флетчеру, который не мог прососать трубку. — Сейчас. Чем же? Гвоздя нет. Разве булавкой? Но нет и булавки.
Колупайте-ка этим, — сказала она, предварительно тронув пальцем колючки.
Прочищено, — заявил Флетчер, испытав орудие Хариты. — У акации есть колючки, они защищают ее, а есть ли они у вас?
Нет! Абсолютная бесколючесть кругом, можно пощупать, — расхохоталась девушка, потом задумалась и стала водить пальцем по скатерти.
Вы не спите еще? — сказала девушка, держа отцовскую вещь за спиной.
Я ложусь поздно. Отнесите эту починку к себе и вернитесь, я хочу поговорить с вами.
Хорошо, а потом я буду штопать, так как тут есть, понимаете, небольшие отверстия. Необходимо, ничего не поделаешь. Я вернусь; только я отнесу.
Сегодня ли, завтра ли, но этот разговор нужен. Я одинок, стар и соскучился без людей. Оставайтесь здесь жить навсегда.
Благодарю вас, — сказала, оторопев, Харита, — но я не могу решать сама такой важный вопрос.
Да, поговорите с отцом.
Допустим, он согласится. Как же мы будем жить? Горестно жить из милости.
Горестно жить из милости, но приятно из дружества, — ответил Флетчер.
Правда, вы особенный человек, я это сразу заметила и доверяю вам, — задумчиво начала Харита, но уже ей хотелось смеяться от удовольствия. — Но вы совсем не знаете нас; еще один только вечер мы здесь.
Немного надо времени, чтобы отличить воду от вина, оленя от козы и золото от меди, — сказал Флетчер. — Быстрота решения еще не означает его несостоятельности.
Но другое означает. Может быть, мы преступники! Какие-нибудь жулики, хотя, — поспешно докончила Харита, — этого нет, конечно, но так, примерно сказать?!
Примерно сказать, что вам пора спать, — ответил Флетчер, — итак, снова поговорим утром.
Я не знаю, что будет, — помолчав, сказала девушка, обратив к Флетчеру растроганное лицо, — но я знаю, что теперь не забуду вас никогда. Спокойной ночи!
Ill
Я остаюсь с тем условием, — заявила Харита, — что мне дадут работу.
Дадим работу, — ответил Флетчер, — впрочем, вы сама найдете ее, где, когда, как и что вам захочется.
Сынок, сынок! — укоризненно сказала Харита. — Хорошо ли так говорить?
Следовательно, ваше представление о себе иное? — спросил Флетчер.
Я сужу так: если я делаю что-нибудь хорошо, — похвалите меня, а если делаю плохо, — стоит ли обращать внимание?
Нет, не стоит, — важно сказал Флетчер.
Не стоит, — подтвердил Ферроль.
Лучше я встану и пройдусь, — вздохнула девушка, — так как вы оба подшучиваете надо мной, а за что?
За то, — угрюмо обронил Флетчер.
За то, — удачно скопировал его Ферроль.
Я действительно скучаю сидеть без дела, — сказала Харита, — без дела и без движения. Но, когда я читаю, — я могу сидеть спокойно и долго, я двигаюсь тогда в книге, с теми, о ком читаю.
Что же такое? Он одинокий и великодушный человек, а башмаки — увы! — тебе нужны очень давно. Я чувствую к Флетчеру доверие и горячо признателен ему. Когда мы поправим свои обстоятельства, то подарим ему тоже какую-нибудь приятную вещь, а пока не думай больше об этом.
Бедный ты мой! — сказала Харита, обнимая Ферроля и прижимаясь к его плечу головой. — Не можешь мне купить башмаков. Я даже устала, сынок; доброта, может быть, утомительнее злобы. Куда ты идешь?
К Флетчеру, осмотреть мызу.
Если позволите, я сделаю это одна как-нибудь в другой раз, — сказала Харита и показала носок башмака. — Вы видите, дядя Клаус принес мне подарок. Поблагодарите его, пожалуйста, за меня от всей души.
Клаус не любит благодарности, — ответил, низко кланяясь ей, Флетчер, — впрочем, точно ли я снял мерку вчера?
Ах!.. Вспомнила: вы нагнулись, когда я стояла у шкапа.
Право, дорогой Флетчер, — сказал Ферроль, — вы отнеслись к нам с таким участием, что я никогда не забуду вас, и очень хотел бы в свою очередь быть вам полезен. Надеюсь, вы намекнете, при случае.
Стары мы с вами, — отвечал, помолчав, Флетчер, — чтобы не понимать друг друга.
Напрасно вы не сказали мне, — бойко объявила она; — отдайте, я тотчас выстираю, и к вечеру все будет готово.
Нет, я сама! — вскричала Харита, защищая узел, уже схваченный служанкой. — Я люблю стирать. Я не отдам.
Как хотите, конечно, — сказала она, — я вам же хотела услужить. Промочите башмаки. Надели бы худые, свои.
Ничего, я разуюсь, — ответила, тяжело взволновавшись, девушка, — идите, вы не нужны мне сейчас.
Смех, гадость! — сказала Миранда приятельнице. — Хозяин наш стар и глуп; она живо оберет его; у ней уже тон хозяйский.
Ты красивее, — оскалилась Юнона, — только Флетчеру не нравишься. Всем нравишься; Юнона достанет травы лучше лекарства, Миранда подсунет ее господину в подушку. Тогда откроются его глаза.
Бутылка рома, если не врешь.
Будь спокойна, я сделаю.
— В комнатах значительно прохладнее, — заметил Флетчер
Скорее, Флетчер, седлайте вашего Оберона, неподалеку нашли следы пантеры, а как я не жаден, то отдаю вам любую половину ее, если разделите со мной скучный путь на Желтую гору.
Забирайте обе половины, Генри, — отвечал Флетчер, — у меня гости, да и вам, я думаю, не мешает, хотя бы на час, оставить высоту и спуститься вниз, к завтраку.
Отличный день для охоты, не правда ли? — обратился он к девушке, на что та с трудом удержала смех, — так рассеян и шумен был самый вид Вансульта. — Ступайте сюда. Мои собаки, — сказал он, когда сильной походкой подошли оба пса, — справляются с пантерой, как я, например, с кошкой.
Генри Вансульт — страстный охотник, — сказал Флетчер, — потому-то, Харита, он и обращается к вам как к компетентному лицу.
А? В самом деле! — смутился Вансульт. — Да, теперь девушки не охотятся. Впрочем, есть одна, вы знаете ее.
О, да. Сорок пять лет. Благодаря устройству голосовых связок не берет с собой рога.
Самая подходящая для вас жена, Генри, — заявил Флетчер. — Женитесь, наконец!.. Конечно, не на Риваль, это я пошутил. У вас пойдут дети, заботы, и вы успокоитесь.
Да, — вскричал Вансульт, принимая от Флетчера стакан ликерной смеси, — да! Дети, — вы правы! Много детей, пять, шесть, одиннадцать, путать мне волосы на головенках! Отовсюду лезут на вас, а посередине она, мое божество, моя королева! Когда-нибудь я женюсь.
Нет, нет! Этого не будет с вами! — воскликнула девушка, — вы ведь так увлечены охотой.
Вы думаете? — встревожено спросил Вансульт. — Вы думаете… — печально повторил он. — В самом деле я произвожу такое впечатление? Это нехорошо. Это плохо. Это мне не нравится. Как виноград?
Изумителен, — ответил Флетчер. — Я слышал, вы сочинили новую песню.
IV
При виде такого отца, — патетически сказал он, — волосы встают дыбом, однако, он вытаскивает муху из молока, не свихнув ей ни одного сустава.
Оставьте пока Рамиреса, — сказал низким, как далекий гром, голосом старый Вансульт.
Такая поливка вредна цветам! — шумно продолжала старая дева; — я понимаю, что вы хвастаетесь своим орошением, но лучше его закрыть.