Грибок

Автор: Романов Пантелеймон Сергеевич

   Пантелеймон Романов

ГРИБОК

  

   Изд-во "Художественная литература", Москва, 1988.

   OCR и вычитка: Александр Белоусенко (http://belolibrary.imwerden.de), 20 августа 2002.

  

  

   Около обвалившегося деревянного дома, выстроенного два года назад, стояла толпа тесным кружком, головами внутрь, и что-то рассматривала.

   — Что такое там? — спрашивали вновь подбегавшие.

   — Грибок нашли.

   — Какой грибок?

   — А вот дом отчего обвалился. Сейчас инженер говорил.

   В середине толпы стоял рабочий с техническим значком на фуражке, очевидно, железнодоро-жник, и рассматривал что-то невидимое, держа двумя пальцами, как рассматривают блоху.

   — Вот он, сволочь,— сказал рабочий,— поработал два года,— дом и загудел.

   К нему наклонились головами.

   — Что ж не видно-то ничего? — спросил малый в больших сапогах.

   — А ты увидеть захотел? Наставь трубу хорошую, вот и увидишь.

   — Самоварную — на что лучше,— сказал кто-то.

   — А какой он из себя-то?

   — "Какой"… да никакой, просто на вид — плесень и больше ничего.

   — И целые дома валит?!

   — А как же ты думал… Он как заведется, так и начинает точить,— вишь, вон, целую слободу для рабочих выстроили, а спроси, надолго это?

   Из дома напротив вышла женщина с подоткнутым подолом и с помойным ведром и крикнула:

   — Ну, чего тут выстроились, чего не видали? Настроили тут. Двух лет не прошло, как он завалился…

   — Ты бормочешь, а сама не знаешь что,— сказал железнодорожник,— вот на другой год у нее завалится, а виноваты мы будем. Поди, объясняй вот таким-то — отчего дом у нее завалился.

   — …а дома на стену повесить ничего нельзя,— все зеленое делается.

   Железнодорожник посмотрел грустно на женщину и сказал:

   — Чертушка! Ведь у тебя грибок и есть, самый настоящий.

   — Чего?

   — Грибок, говорю, у тебя.

   — Поди ты кобыле под хвост! — сказала женщина, плюнув.— Борода в аршин выросла, а он все зубы чешет. Она еще раз со злобой плюнула и ушла.

   — Не понимает!.. У нее грибок растет, а она только плюется.

   — Вот от этого-то невежества все и горе. Тут не то что отдельные дома, скоро целыми улицами начнет валиться,— сказал человек в двубортном пиджаке.

   — Да, ядовитый, сволочь,— сказал малый в больших сапогах, растирая что-то на пальцах.— Вот у нас, на нашей улице, четырехэтажный дом рухнул, до крыши еще не довели, а он, сволочь, его уж обработал.

   На него покосились.

   — Что ж, он и камень, что ли, грызет?

   — А нешто дом-то каменный был?

   — А какой же тебе еще?..

   — А что ж, он и каменный своротит,— сказал кто-то.

   — А как же его узнавать, что он есть? — спросил малый.

   — Как узнавать? Воткни топор в стену: если вода выступит, значит, он тут и есть.

   — Слюни, сволочь, пускает?

   — Я уж не знаю, что он там пускает, а только если жижа выступит, значит, он тут.

   — Ну, пропало дело,— сказал человек в двубортном пиджаке.— У нас целую слободу выстроили, у всех слюни пускает.

   — Теперь на постройку без трубы и не показывайся,— сказал малый в больших сапогах.

   — А ежели его сушить начать? — спросил кто-то.

   — Кого сушить? — спросил, недоброжелательно покосившись, железнодорожник.

   — Да вот его-то…

   — Сверху высушишь, а он в середку уйдет.

   — Ежели эта гадость завелась, так ее не высушишь,— сказал кто-то.— Ежели только сжечь, ну, тогда еще, может быть.

   — Вот бы этой бабе, что ведро выливала, услужить… вон она опять вылезла. Эй, тетка, хочешь у тебя грибок выведем?

   — Жене своей выведи, косолапый черт!..

   — Обиделась…

   — Темнота… Живет человек и не знает, что небось какой-нибудь год и осталось ей, а потом не хуже этого вот. Тоже вот так-то соберется народ, а она, ежели ее не придушить, будет вопить на всю улицу, на строителей все валить. Ты ей про грибок, а она на стену лезет.

   — Вон, материал везут.

   Все оглянулись: в стороне по мостовой ехали мужики с подводами.

   — Тоже небось захватили его. А сидят себе, зевают по сторонам, как будто так и надо.

   — Эй, вы, чертушки! Небось заразу везете? — крикнул им малый.

   Передний мужик натянул вожжи.

   — Чего?

   — То-то вот — "чего"… Пойдем-ка, поглядим.

   Все толпой подошли к возчикам.

   — Дай-ка топор-то,— сказал малый в больших сапогах.

   — На что тебе топор?

   — Да ну, давай, много не разговаривай!

   Мужик нехотя дал топор.

   — Слезай к чертовой матери.

   — Что ты, ошалел, что ли?

   — Слезай, не разговаривай.

   — Да руби, чего ты на него смотришь! — крикнули из толпы. Мужик как ошпаренный отлетел от своих дрог с лесом. Малый размахнулся и всадил топор в бревно. Все бросились, головами вместе, смотреть.

   — Во-во! Пустил слюни, пустил! — закричали ближние

   — Ах, сволочь! Скажи, пожалуйста!

   — Ну, садись, дядя, вот твой топор. Добро хорошее приволок, нечего сказать!

   Мужик молча сел, тронул лошадь и долго поглядывал с опаской на бревна, точно ожидая, что они под ним взорвутся, потом, оглянувшись на толпу, плюнул и хмуро поехал дальше.