Известно, что печатный лист, независимо от содержания, вызывает со стороны большой публики известное почтение к себе. Самый факт, что мысли облечены в доступную видимую форму и запечатлены привычными значками, придает им особенную ценность. Для массовой, все возрастающей публики — это известного рода гипноз. Разумеется, всегда находились лица, эксплуатирующие эту особенность читающей публики.
Мы хорошо знаем типы бульварной прессы: кровавые убийства, грабеж, насилия, невероятные происшествия, лубочные романы, гоготанье по поводу всего, к чему только прикасается перо лубочного писателя. Но …tempora mutantur et nos in illis mutamur {Времена меняются, и мы меняемся (лат.).— Ред.}. Читающая массовая публика незаметно уходит вперед. Два ее требования постепенно определяются: она не удовлетворяется лубком, она переросла его, ей нужно нечто не такое грубое, более тонкое, изящное, и она жаждет знания. Она, это спавшая до сих пор публика, хочет знать, учиться, она хочет широко раскрыть сомкнутые до сих пор глаза на мир.
Сейчас же к ней подлетают дельцы: «Извольте-с»,— и открывают на странице журнала или газеты публичный дом форменно, с красными фонарями, с полуголыми девицами, с тапером, но не такой, в который ходят извозчики, дворники, а с обстановкой, с недурными картинами, девицы не сквернословят, выражаются литературным языком.
Когда молодой человек рассказывает нам на страницах журнала, что он захотел быть мужчиной и отправился в Японию, и рассказывает, как он там с японками, и какое у них тело, и что они его бросали в жар, а потом приелись, и он стал мечтать о «полногрудых северянках», вы, хотя и чувствуете, что тут красные фонари, но ничего себе, осклабляетесь во всю физиономию:
— Ишь ты, каналья!..
И вот прежний лубок, грубая порнография сменяется порнографией более изысканной, порнографией обстановочной, с хорошей печатью, с недурными картинками, с гладким литературным языком.
Как я уже сказал, в теперешнем массовом читателе растет жажда знания. Дельцы сию же минуту утилизируют это стремление. Добывают профессорские имена, добавляют к ним сотни премий, и насос для откачки подписных денег готов.
Один из подписчиков «Самообразования» письмом в редакцию горько жалуется на журнал.
Журнал этот, вооружившись, как тяжелой артиллерией, именами профессоров и ученых в качестве редактора-издателя и сотрудников, стал стрелять по подписчикам необыкновенно красноречивыми обещаниями и настрелял их целую кучу. Он счел, что миссия его окончилась, дал из 19 обещанных премий 6 и успокоился. Номера доставлялись неаккуратно или совсем не доставлялись, на письма контора не снисходила отвечать.
Так как дичь была напугана пальбой и нужно было переменить орудие или, быть может, других дельцов завистью лукавый мучил, только появилось широковещательное объявление о выходе нового журнала: «Вестник и библиотека самообразования». Приемы те же, те же громкие имена в качестве руководителей и сотрудников, та же масса приложений, та же широкая программа.
Подписчику, как пуганому зайцу, приходится озираться во все стороны: положение его тем затруднительнее, что весьма почтенные профессорские имена вольно или невольно помогают уловлять в тенета подписки в достаточной мере обстриженного и общипанного зайца.
Но одно такое чистенькое, хорошенькое дельце сорвалось. Некий господин Сенигов, приват-доцент, соорудил огромный невод, назвал его «Саморазвитие», насажал туда, в виде приманки, профессора Глазенапа, сенатора Фойницкого, писателя Вейнберга и других, за шесть рублей подписной платы обещал премий на шестьдесят рублей и уж совсем собрался забрести и вытащить богатейший улов, как вдруг… невод прорвало, и едва ли теперь хоть одна рыбина попадется. Господа Глазенап, Фойницкий, Вейнберг заявили в печати, что с изумлением увидели свои имена в объявлениях о выходе «Саморазвития», что они категорически отказались сотрудничать в этом журнале… А счастье было так близко, так возможно! Невольно возникает вопрос: почему же невода, именуемые «Самообразованием» и «Вестником и библиотекой самообразования», поддерживаются и направляются почтенными именами, которым доверяет публика? Почему на обложке журнала с двумя красными фонарями красуются имена писателей, которых публика привыкла уважать и ценить?
Скачать