Шумим

Автор: Серафимович Александр Серафимович

А. С. Серафимович

«Шумим»

  

   А. С. Серафимович. Собрание сочинений в семи томах. Том второй

   М., ГИХЛ, 1959

  

   «Шумим, братец, шумим!»

   Это — удивительная, специально русская черта: «Шумим!..»

   Шумим в личной жизни, шумим в общественной. И шумим не то чтобы так себе, зря, шумим искренне, от сердца. Те силы и энергия, которые в нас заложены, как в открытый люк, устремляются в этот шум, и мы чувствуем удовлетворение.

   И сколько хороших дел, сколько прекрасных начинаний, сколько планов, сколько надежд, как утренний туман, растаяли вместе с замолкшим шумом!

   Вы знаете болезнь хуже холеры и чумы, болезнь, как язва, въедающуюся в народное тело, болезнь, уносящую тысячи жизней в самую цветущую, в самую лучшую пору — туберкулез, этот страшный бич человечества.

   Уже стала избитым местом его ненасытимая прожорливость, его социальная опасность. На Западе — в полном разгаре борьба с чудовищем, у нас — только начинается.

   Москва, как и во многом другом, подает пример этой борьбы.

   Четыре года тому назад седьмой пироговский съезд врачей организовал комиссию при обществе русских врачей в память Н. И. Пирогова для выработки мер борьбы с туберкулезом.

   И комиссия… зашумела.

   Шумела она искренне, правдиво, с знанием дела, основательно, с толком.

   — Граждане, — говорила она, — туберкулез — страшная штука.

   Помолчав:

   — Д-да! Страшная штука! Сколько народу поедает. Очень много.

   Публика мнется.

   — Да, это действительно… поедает народу.

   — Граждане, бороться лекарствами с этим ужаснейшим недругом человечества, с этой роковой болезнью, с этим… ну, вообще с этим бичом человечества бессмысленно.

   — Да… конечно… разве лекарствами что сделаешь?.. Лекарствами ничего не сделаешь, если, например, чахотка… Это уже известно… об этом писали, писали…

   — Да… Ну вот, лекарствами ничего не сделаешь. Нет, тут нужны широкие социальные меры. Не лечить надо уже заболевших, а не допускать болеть. Нужно, чтобы народ понимал, понимал сущность болезни, понимал, как ограждать себя от нее, понимал бы, что она заразительна, понимал бы, что надо хорошо питаться, жить в светлых просторных помещениях, соблюдать все правила гигиены, не надрываться в работе. Понимание, знание нужно. Тут лекарствами ничего не поделаешь, тут все в полной зависимости от социальных условий. Грамотность прежде всего.

   — Это действительно, это так… палочки эдакие пакостные в человеке заводятся… Ну, там говядину нужно есть, чтобы сытость была,— давно об этом в газетах пишут. Вот брат у меня от чахотки помер… жена при последнем издыхании… детишки — ветром валяет, да и я туда же за ними гляжу… палочка эта самая вредит… нельзя ли помощи дать?.. Хоть вздохнуть бы, измаялся…

   Комиссия строго:

   — А ты грамотный? А питание? А насчет гигиены?

   — Ась?.. Неграмотный… Кормимся кое-как по бедности нашей… Главное, палочка заела, кашель, кровью харкаю, пот, работать — надо сил, хоть бы чего-нибудь… нельзя ли…

   Комиссия снисходительно:

   — Ну, вот что, батюшка, ничего не можем сделать: прежде всего грамотность, грамотность прежде всего и… Подожди немножко, братец мой: вот как наступит всеобщая грамотность, и питание там, тово… вот тогда приходи, мы тогда с большим удовольствием… Главное… питаться будете хорошо, по гигиене жить, объем воздуха и все такое… Тогда, братец, и приходи, тогда ты и понимать будешь… Вот тогда самое и бороться с чахоткой, понимаешь ли?.. Тогда, это самое, и бороться с чахоткой, потому что и чахотки-то не будет, не будет ее. Скажи, пожалуйста, какая чахотка, когда все будут отлично питаться, будут понимать, как уберечься, оградить себя от заразы, вообще, в иных условиях. Да!..

   Вы говорите: это — шарж.

   Нет-с, это только в обнаженном виде деятельность комиссии под председательством проф. В. Шервинского. Комиссия только и делает, что читает доклады, старые и давно известные доклады, что с чахоткой нельзя бороться паллиативным лечением, что борьба с этим недугом должна быть перенесена на социальную почву и пр.,— что давным-давно известно и стало трюизмом.

   Как, спросят меня, да разве распространение истинных понятий о болезни и о действительных мерах борьбы с ней в народе, разве это уже не борьба с чахоткой?

   Да ведь в том-то и дело, что комиссия палец о палец не ударила, чтоб распространить в народе, в массе эти понятия. Ведь смешно же считать за рациональные способы распространения в народе, в обществе истинного представления о мерах борьбы с чахоткой те публичные вечера, на которых читались доклады и на которых присутствовало тридцать — сорок человек, смогших заплатить высокую входную плату.

   Здесь нужны тысячи, сотни тысяч брошюр, брошенных в народ, здесь нужна широкая организация народных чтений, здесь нужно устройство амбулаторий для чахоточных, санаторий.

   Вот севастопольское общество борьбы с туберкулезом не ждет, когда наступит всеобщая грамотность и изменятся общественные условия, а делает что может и сейчас.

   Комиссия же сидит у моря и ждет погоды, не умея или не пытаясь похлопотать о скорейшем утверждении устава. Устав севастопольского общества был послан гораздо позже, и он уже утвержден, общество уже функционирует, а комиссия поджидает. Под лежачий камень вода не течет.

   «Шумим, братец, шумим!»

  

ПРИМЕЧАНИЯ

  

   Впервые напечатаны в «Курьере» за 1903 год:

   «Шумим» 21 мая, No 83.

   Стр. 569. «Шумим, братец, шумим!» — слова Репетилова из комедии А. С. Грибоедова «Горе от ума».