Разговор

Автор: Тэффи

Н. А. Тэффи

  

Разговор

  

   Тэффи Н. А. Собрание сочинений. Том 3: «Городок».

   М., Лаком, 1998.

  

   — Ничего, милый Иван Петрович. Все понемногу устроится. Главное, не теряйте вашей bonne humeur {хорошее настроение (фр.).}. Ну, раз жизнь в Берлине стала немыслима, ясное дело, что вы должны переехать в Париж.

   — Вы думаете, что так? — уныло и недоверчиво протянул Иван Петрович.

   — Подождите, найдем вам какое-нибудь meuble… {меблированная квартира, комната (фр.).}

   — А в каком бецирке {район, округ (от нем. — «bezirk»).} дешевле?

   — Что?

   — Я спрашиваю, в каком бецирке…

   — Господи, да вы совсем по-русски говорить разучились. Ну, кто же говорит «в бецирке»!

   — А как же по-русски?

   — По-русски это называется арондисман {от фр. «arrondissement» — район, округ.}.

   — Вы думаете, что так?

   — Фрр! «Думаю»! Не думаю, а знаю. Ну, вы не сердитесь, если у меня такой тон belieux {желчный (фр.).}. Я сегодня вообще с левой ноги проснулся.

   — Как?

   — Да вот так. А кроме того, меня уже давно раздражает, когда кувыркают русскую речь.

   — Николай Сергеич, а Николай Сергеич! А ведь, по-моему, нельзя сказать кувыркают. Уж вы не сердитесь, а, ей-Богу, так. Ну, виноват, не буду, не буду.

   — Много вы понимаете!

   — А знаете, вы шикарно устроились.

   — Да, недурно. Холодновато — здесь ведь отопления нет, зато вид чудесный. Тут, конечно, двор, а вот если вы так до половины в окно высунетесь (только, конечно, держаться надо) и перевернетесь вот так, почти на спину, понимаете? — так вы сможете Эйфелеву башню увидеть. Большое удобство!

   — А вы не мерзнете?

   — Чудак! Если на улице пять градусов, так ведь у меня уже во всяком случае не меньше. И потом у меня в комнате ветру нет.

   — Н-да, это, как говорится, dazu.

   — Что?

   — Dazu kein Wind {притом нет ветра (нем.).}. Ветру нет dazu.

   — Ничего не понимаю! Вы какой-то странный.

   — Э, чего там! Как говорится, даровому коню на роток не накинешь платок.

   — Как?

   — Ничего, это я так…

   — Ну-с, найдем вам meuble! Уж я постараюсь. Не успокоюсь, пока не увижу вас сидеть в уютном meuble. Ничего, все понемногу устраиваются. Водоватин — помните, этот генерал от инфантерии — плетет шапочки из крашеной соломы. И очень, очень мило. Профессор химии Крылов — шофером. Барон Зельф оказался соло-цыган. Чудесно! Адмирал Кельт делает маникюр. Из Константинополя получил письмо — там тоже наши понемножку устраиваются. Петя с Сонечкой открыли притончик…

   — Ну, дай им Бог…

   — Вы чего ищете? Бросайте пепел прямо на пол. У них тут сандриешки {от фр. «cendrier» — пепельница.} не полагается. Ах, кстати, хотел у вас спросить, так сказать, на свежее ухо: как правильнее говорить: «дайте вы мне покой» или «дайте вы мне покоя», потому что кого-чего — родительный падеж. А?

   — По-моему, уж ежели по-русски, так не покой, а спокой. Дайте спокоя. Ведь слово-то «спокойно», а не «покойно». Ведь вы скажете: «Он преспокойно взбесился», а не «препокойно взбесился».

   — По-моему, можно и «препокойно». Он препокойно бросился с лестницы…

   — Сбросился, а не бросился.

   — Тогда, уж если хотите, — выбросился.

   — Выпросился?

   — Выспроси лся…

   — Высбросился…

   — Подождите! Это надо на свежее ухо. Я очень педантик на счет русского языка. Ведь это единственное, что у нас осталось. Сокровище наше…

   — Скажу вам откровенно, — мне теперь уже трудно определить, какое выражение эхт, какое не эхт {от нем. «echt» — подлинный, настоящий.}.

   — Это что же?

   — Не эхт… не эхт руссиш. Не эхт-русское.

   — Не этрусское?

   — Как?

   — Так можно прямо с ума сойти. Ну, на что вам этруски дались?

   — Ничего не понимаю! Впрочем, есть такие русские слова, которые, чувствую, безвозвратно забылись. Деверь, мерин…

   — Постойте! Деверь — это, кажется, брат жены, а брат мужа — это будет уже свояк… А еще есть шурин…

   — А шурин — это кто кому как?

   — Вот шурин, это, кажется, и есть брат жены. А деверь тогда, значит, брат двоюродной жены…

   — Да такой и не бывает…

   — Постойте, не сбивайте. Потому что есть свекровь и есть сноха, это, значит, жена снохача, и есть золовка, и есть невестка, золовкина сестра,что ли, а брат снохача — золовкин деверь…

   — А мерин — это кто кому как?

   — Ничего не помню. Придется в Ларуссе посмотреть. Беда! А знаете, зашел ко мне недавно солдатик, наш русский солдатик, лудильщиком он здесь. Адреса спрашивал. Я его послал к Фрикам, объяснил, как пройти, а он говорит: «Ладно, я до собору доеду, а оттентелева рукой подать». Понимаете, — «оттентелева»! Да вы подумайте только! В Париже живет человек, который говорит «оттентелева». Как сказал, верите ли, словно березовым духом на меня пахнуло… И все увидел. Забор и рубаха на ней распялена, сохнет, красная, кумачовая с белыми ластавицами, телега стоит, колесо густо дегтем намазано и солома в деготь влипла… куры под телегой носами долбят… сбруйка веревочная на лошади-то… ведь нигде в мире такой нет… Оправят сбруйку эту, причмокнут, да через леса дремучие долго-долго трюх-трюх, а там какой-нибудь Машкин поворот, а «оттентелева уж рукой подать, верстов сорок не больше»… Да… так и скажут: «верстов сорок, ежели целиной оттентелева-то»… Господи!..

   — Да вы никак плачете?

   — Я-то? Ничего подобного… Уж во всяком случае не от этого… А вот вы, вы чего такой?

   — Нет, я тоже ничего. Я не от этого. Я вообще нервный. Их бин нервоз… {Я нервный (нем.: «Ich bin nervös»).}

КОММЕНТАРИИ

  

   Разговор. Ларусс — парижское издательство (Librairie Larousse), основанное в 1852 г. педагогом и лексикографом П. Ларуссом (1817—1875), специализирующееся на издании энциклопедических словарей. В 1865—1876 гг. был выпущен «Большой универсальный словарь XIX века» в 15 тт. (2 дополнительных тома вышли в 1878 и 1890 гг.), с 1906 г. ежегодно выходит однотомный «Малый Ларусс».