Стихотворения

Автор: Ширяевец Александр Васильевич

   Александр Ширяевец

  

   Стихотворения

  

  

   СОДЕРЖАНИЕ

  

   Матери

   Свисток

   Песня жизни

   «О, сколько их, просящих хлеба…»

   Из песен о городе

   Из зимних картин

   Цветы счастья (Папоротник)

   Песня о двадцатом числе

   Песня

   Песня о Руси

   Кабацкая

   Полям

   Пески

   Клад

   Рыбацкая

   Скрипка

   Скитница

   Казанская татарка

   Мордовка

   Башня Сумбеки

   «В душном городе нищ я и жалок…»

   «Серый, хмурый день заглянул в окно…»

   Святки

   «Одному-то сужено — ряса да скиты…»

   «Не сдержали станичники атаманов зарок…»

   Угоднику

   Миссис Бром. Америко-трагедия

   «Ты с молитвами, с четками, с ладаном…»

   Туркестану

   Картинка

   Осеннее

   «Дышат пьяно лиловые выси…»

   Аму-Дарья

   Удалая

   «Вышел день в рубахе синей…»

   «День — мордвин, от сусла разомлелый…» (публикуется впервые)

   Глаза

   «Не надо мной летят стальные птицы…»

   «Магам»

   «Мои стихи певучей изразцов…»

   «Я — в Жигулях, в Мордовии, на Вытегре…»

   Сон мечети

   У Хаваста

   Илья Муромец (публикуется впервые)

  

  

   МАТЕРИ

  

   Нас с тобой нужда разъединила,

   Злобная, голодная нужда,

   Ты свои уж растеряла силы

   По пути тяжелого труда,

   И с тоской, волнуясь и не веря,

   Смотришь в даль, загадочную даль;

   С каждым днем обида и потеря,

   С каждым днем сильней гнетет печаль.

   Молод я, но та же ждет дорога,

   Ты прошла, мой темный путь далек…

   О блесни ж, заветный огонек,

   Слишком было выстрадано много!..

  

   25 июля 1905

  

  

   СВИСТОК

  

   Чу, гудит свисток фабричный,

   Рвется к небу в воздух сонный

   Наглый резкий крик,

   Эй — вставай-ка, горемычный,

   Спишь в бреду ты, утомленный,

   Как больной старик.

  

   Кончен отдых. Рано, рано

   Безучастные машины

   Начинают гул;

   День пройдет в тупом тумане,

   Ноют плечи, ломит спину,

   Полночь — ты заснул…

  

   И свисток разбудит снова,

   И волнуясь торопливо,

   Побежишь опять

   Под машинный гул суровый

   Труд тяжелый кропотливый

   За гроши продать.

  

   <1908>

  

  

   ПЕСНЯ ЖИЗНИ

  

   Кто-то тихим, грустным голосом поет, —

   Песня льется, надрывается, звенит…

   Грусть неясная волнует и гнетет,

   Много сердцу эта песня говорит.

  

   Как во сне, я вижу сгинувшие дни,

   Молодые, улетевшие года…

   Не зажгутся снова прошлого огни,

   Не вернутся дни былые никогда.

  

   В вихре жизни мчусь к желанному концу…

   Отчего же злая грусть меня томит?

   Смутный призрак наклоняется к лицу,

   Песня стонет, надрывается, звенит…

  

   <1908, 1913>

  

  

   * * *

  

   О, сколько их, просящих хлеба

   На тротуарах, папертях!

   Зачем вас осудило небо

   Влачиться у нужды в когтях!

   Или к молитвам вашим глухо,

   Или не видит, как толпой

   Ребята, старики, старухи

   Стоят с протянутой рукой?!

   А тут же рядом блеск богатства,

   Веселый говор, сытый смех…

   Одним — утонченные яства

   И ряд утонченных утех,

   Другим — скитание до ночи

   Из-за гроша, из-за куска,

   Всегда заплаканные очи,

   Всегда голодная тоска!..

  

   <1909>

  

  

   ИЗ ПЕСЕН О ГОРОДЕ

  

   Лишь вечер — дикие напевы

   И стон шарманки зазовут

   Туда, где крашеные девы

   Торгуясь, тело продают…

  

   … В узорах ярких скинет платье

   И, взглядом опытным маня,

   Свои продажные объятья

   Раскроет с смехом для меня…

  

   И вот безвольному, хмельному,

   На миг сожмет мне душу стыд

   И унесет меня к былому

   И светом детства озарит…

  

   … Я задрожу от скорби жуткой,

   Но говорит твой взгляд: «Я жду!»

   И я, с бесмысленною шуткой,

   В твои объятья упаду…

  

   <1910>

  

  

   ИЗ ЗИМНИХ КАРТИН

  

   Всю ночь, как призрак белый,

   Пустившись в дикий пляс,

   Метель в полях шумела,

   Куда-то вдаль неслась…

  

   И прилетала снова

   На крыльях из парчи, —

   И был, как стон больного,

   Ее напев в ночи…

  

   Всю ночь метель рыдала,

   И крылась в сердце жуть, —

   И сердце, ноя, знало,

   Что счастья не вернуть…

  

   <1910>

  

  

   ЦВЕТЫ СЧАСТЬЯ

   (ПАПОРОТНИК)

  

   Расцветают в ночь Купала, небывалой красоты,

   Как огни багряно-алы, чародейные цветы…

  

   Чащи, заросли лесные обступили их гурьбой,

   Караулят злые силы вместе с Бабою-Ягой…

  

   Если счастье не ласкало никогда — иди туда:

   Ровно в полночь на Купалу расцветет цветок-звезда.

  

   Только знай, что злая сила и хитра и велика, —

   Ждет удaлого могила из-за приворот-цветка…

  

   Если страх душе неведом, на смекалку тароват, —

   Рви его: пойдешь к победам, будешь счастлив и богат!

  

   <1911, 1913>

  

  

   ПЕСНЯ О ДВАДЦАТОМ ЧИСЛЕ

  

   Посвящаю Грише Фирсову

  

   Что нам живется скверно,

   Друзья, сомненья нет,

   Об этом уж наверно

   Узнал весь белый свет.

   Но в виде утешенья

   Нам счастье принесло

   За все наши мученья —

   Двадцатое число…

  

   Сдавили циркуляры

   Нас так, что не вздохни,

   Чуть провинился — кары,

   И шею низко гни…

   Приказов пишут томы

   (Без них жизнь тяжела!)

   Но забываем, кто мы,

   Двадцатого числа…

  

   Дежурим дни и ночи

   И надрываем грудь,

   Сиди, хоть нет уж мочи,

   Не думай отдохнуть, —

   Нам отпуск сновиденье

   Лишь принести могло…

   О, дай же нам забвенье,

   Двадцатое число!

  

   Угрюм чиновник с виду —

   Забит, вот и угрюм,

   Кляня свою «планиду»,

   От горьких сохнет дум…

   И иногда со стоном

   Он гибнет в море зла,

   Но выглядит бароном

   Двадцатого числа…

  

   За труд гроши дают нам

   (Еще непрочь давать!)

   Об уголке уютном

   Не стоит и мечтать…

   В квартирах ветер веет,

   Эх, не для нас тепло!

   А впрочем, что ж — согреет

   Двадцатое число!

  

   Ну, будет… Ведь негоже

   О многом петь в наш век,

   А я чиновник тоже

   И бедный человек…

   Споешь, потом потужишь,

   Плохи будут дела, —

   Боюсь, что не дослужишь

   До этого числа…

  

   <1912>

  

  

   ПЕСНЯ

  

   От сохи Микулы,

   Полевой межи,

   Унесло парнишку

   В Город — царство лжи…

  

   Силы удалые

   Загубил я там,

   Верить разучился

   Огневым мечтам…

  

   И теперь так жаль мне

   Ясных дней былых,

   Шум приветный бора,

   Даль полей родных,

  

   Где, простой, как дети,

   Люд живет в тиши,

   Сохранивши веру,

   Чистоту души…

  

   Где так щедро солнце

   Шлет свои лучи

   На кривые избы

   На хлеба, бахчи…

  

   <1912, после 1920>

  

  

   ПЕСНЯ О РУСИ

  

   В равнинах, которым нет края,

   Забылась ты в снах хмелевых…

   О Русь, дорогая, родная,

   Как жутко в просторах твоих!

  

   Убогие, бедные хаты…

   Кружится-шумит вороньё…

   Покрыли, прикрыли заплаты

   Могучее тело твое…

  

   Заснула, и снятся дни злые,

   И снится былая судьба:

   Колышутся орды Батыя

   И губят поля и хлеба…

  

   Как тучи, каленые стрелы

   Несутся… И кровь, и огонь…

   И топчет пронзенное тело

   Татарский безжалостный конь…

  

   Ты много врага загубила,

   Да враг-то велик и силен,

   И выю в бессилье склонила,

   И долог был лютый полон…

  

   И видишь ты, видишь в кошмаре

   Иное, иные века:

   Насели цари и бояре,

   И снова обида горька…

  

   И вот на равнинах без края

   Забылась ты в снах хмелевых…

   — Проснешься ль и сгонишь, родная,

   Ты полчища воронов злых?..

  

   Июль 1912, 1916

  

  

   КАБАЦКАЯ

  

   Одному-то — утехи да золото,

   А другому — сума, лоскуты…

   — Кем-то жизнь моя смята, размолота,

   Кем-то радости все отняты…

  

   Голоси про «Варяга», гармоника!

   Разрыдаюсь, что сам не герой…

   Разуважит судьбина покойника

   Той сосновой доской гробовой…

  

   Кто помянет бездольного пьяницу,

   Что расскажут, споют обо мне?! —

   И от думы душа затуманится…

   — Утопить бы кручину в вине!

  

   Тем — палаты, утехи и золото,

   А тебе — кабаки, беднота!..

   — Кем-то сгублена жизнь и размолота, —

   Эх, недаром она пропита!

  

   <1913>

  

  

   ПОЛЯМ

  

   В. С. Миролюбову

  

   Я из Города — из плена

   К вам приду

   И на травы, и на сено

   Упаду!

  

   Загляжусь, как васильковый

   Лен цветет.

   — Пусть кует мне жизнь оковы —

   Не скует!

  

   Словно в золоте червонном,

   Ходит рожь,

   Шелестит-шуршит с поклоном:

   — Узнаёшь?

  

   Звонкой песней вместе с жницей

   Я зальюсь!

   Над судьбой-озорницей

   Посмеюсь!

  

   Манит к воле голос в поле

   Ветровой!

   Опьянею я от воли

   Полевой!

  

   1913

  

  

   ПЕСКИ

  

   Спят, зацелованные зноем,

   Шелками желтыми цветут.

   Нет ни души, лишь с нудным воем

   Протащится порой верблюд;

   Уродливо горбы колышет,

   Тюки обвесили бока.

   Плетется сонно и не слышит

   Ударов сонных вожака…

   Зной так и пышет… Знойно-сине

   Застыло небо… Вот расцвел

   Мираж… Пропал… Молчит пустыня,

   И душный сон ее тяжел…

   Пески… пески… Взбугрились хмуро,

   Околдовал их пьяный зной…

   Спят, и не полчища ль Тимура

   Во сне им видятся порой?

   Но все равно, недолго в грезах

   Им забываться, и свистки

   Шальных, крикливых паровозов

   Разбудят мертвые пески…

  

   19 сентября 1913, 1924

  

  

   КЛАД

  

   — «Аль весь век носить онучи!

   Срам!.. И девки не глядят!»

   И пошел он в лес дремучий

   Поискать заветный клад.

  

   — «Чай, недаром молвят старцы,

   Будто там вон, под бугром,

   Цепью скованные лaрцы

   С атамановым добром»…

  

   … Заработал тяжким ломом,

   Ажно пронял жар и пот…

   — Вот, не будет бобылем он,

   Первым выйдет в хоровод!

  

   Темень… Шорох… Чьи-то зенки,

   Словно уголь… Хвост… Рога…

   Кто-то ловит за коленки…

   Топот, крики: «Ага-га!»

  

   — «Не трусливого десятка!» —

   Молвит парень. — «Не спугнуть!»

   Но душа уходит в пятки,

   И мутит лесная жуть…

  

   Звякнул лом о клад заветный…

   Парню дрожь унять невмочь:

   — «Будут все теперь приветны!

   В жены — старостину дочь!»

  

   «Слава Богу!» —

               Только это

   Молвил, — вырос вновь бугор…

   … Прошатался до рассвета —

   И в онучах до сих пор…

  

   1 января 1914, 1916

  

  

   РЫБАЦКАЯ

  

   По заре наша ватага

   Уплывала на улов.

   — Будет рыба — будет брага,

   Взвеселится рыболов…

  

   Лёгка лодочка-смолёна

   Птицей ринулась с весла…

   — Волга — матушка студёна,

   Много ль в сети нанесла?..

  

   — Руки — рученьки могучи,

   Невода тянуть пора!

   — В неводах-то рыбы — кучи,

   Словно груды серебра!

  

   Поклонились Волге с лодки

   За удачливый улов…

   — Захмелела вся слободка,

   При колечке рыболов!..

  

   25 мая 1914, 1920 (?)

  

  

   СКРИПКА

  

   Пела скрипка, и чудился раненый

   Белый лебедь… алела волна…

   И мерещился взгляд затуманенный

   Свет-Царевны в плену колдуна…

  

   — «Не печалься, тюрьму опрокину я!

   Ты недаром меня столько ждешь!»

   Но звенела тоска лебединая:

   — Не найдешь… Без Царевны умрешь…

  

   1914

  

  

   СКИТНИЦА

  

   Унывно-ласковые взоры —

   Родник нездешней красоты…

   Уста — раскольничьи затворы,

   В снах — заповедные скиты…

  

   Уйдешь из мира, примешь схиму,

   Схоронишь девичью красу…

   И узришь крылья серафима

   Ты в смольной келье и в лесу…

  

   И не уронишь наземь четки,

   Не побледнеешь у ворот,

   Когда невесело на лодке

   Жених твой мимо проплывет.

  

   <1915>, 1920 (?)

  

  

   КАЗАНСКАЯ ТАТАРКА

  

   Глаза — агаты. Сколько зноя!

   И так стройна, и так смугла!

   Есть что-то дикое, степное, —

   Не с Тамерланом ли пришла?..

  

   Тебя мольбой и вздохом слёзным

   Никто б разжалобить не смог,

   А вот перед Иваном Грозным

   Сама упала бы у ног!

  

   <1915>

  

  

   МОРДОВКА

  

   На белой, узорной рубахе

   Монет и ужовок не счесть!

   Румяна… Вот кинутся свахи!

   А косы — одной не заплесть!

  

   А голос — певучий и зычный:

   Как выйдешь с подругами петь,

   Заслушался б город столичный,

   Заслушался б сам Кереметь!..

  

   Пусть зимнее солнце так тускло,

   Пусть снежная вьюга пушит, —

   Напаришь похмельного сусла

   И выпьешь — огонь пробежит!

  

   Ты чтишь и иконы, и мощи,

   Обедню, молясь, простоишь…

   — Кто ж тянет в священные рощи,

   Кому заклинанья творишь?

  

   <1916, (?)>

  

  

   БАШНЯ СУМБЕКИ

  

   Давно-давно умолк Сумбеки

   Великий плач, а ты — цела.

   И будешь ты грустить вовеки

   О тех, кого пережила.

  

   Не о Сумбеки ли прибоем

   Поет весенняя река?

   Одна… не скачут с диким воем

   На помощь ханские войска…

  

   Лишь ночью жуткой и туманной,

   В годину битвы роковой,

   Услышишь снова вой гортанный

   И плач Сумбеки горевой…

  

   <1916, (?)>

  

  

   * * *

  

   В душном городе нищ я и жалок,

   И тоску одолеть мне невмочь…

   Снятся пляски и песни русалок

   В колдовскую Купальскую ночь…

  

   — Сам не свой я! Мерещится, снится,

   Как аукает Леший в бору,

   И огнится, взлетая, Жар-птица,

   И разбойничий клад на яру…

  

   Жутко мне… Захирею я скоро…

   Не заглянет сюда Лесовик…

   — Убежать бы к родному простору,

   На зазывный русалочий крик!

  

   <1916, 1918>

  

  

   * * *

  

   Серый, хмурый день заглянул в окно,

   В золотой парче Осень с песней шла…

   Скоро хлынет дождь… Ах, не все ль равно!

   Вспомню дни Весны, и душа светла!

  

   Зацветал тогда твой привольный сад,

   Ты ждала меня, лаской нежила…

   Колдовская речь! Приворотный взгляд!

   На всю жизнь меня ты утешила!..

  

   … Серый, хмурый день заглянул в окно,

   В золотой парче Осень с песней шла…

   Полумгла и дождь… Ах, не все ль равно, —

   Вспомню быль весны, и душа светла!

  

   <1916>

  

  

   СВЯТКИ

  

   Месяц — ласковый кудесник —

   Встал, и ясен и пригож,

   А в селе — гульба и песни, —

   Расходилась молодежь!

  

   Снежный хруст… Возня и шутки,

   Брызжут пылью снеговой…

   — Как зовут?.. — Зовут — Зовуткой!

   А тебя? — Меня — Бовой!

  

   — Мне кольцо не подаришь ли?

   — Подарю, да не при всех!..

   С пляской ряженые вышли, —

   Ой, умора! Визг и смех!

  

   Месяц, ласковый кудесник,

   Зачинает ворожбу…

   А в селе — гульба и песни

   И гаданье про судьбу…

  

   <1916, 1922>

  

  

   * * *

  

   Одному-то сужено — ряса да скиты,

   А другому — бархаты, Жигули да нож.

   — Путь — моя дороженька, и куда же ты,

   Да в какую сторону парня поведешь?..

  

   Где-то: в дыме ль ладана, о грехах стеня,

   В келье я последнюю перейду межу,

   Аль на площадь Красную поведут меня

   И на плахе голову буйную сложу?..

  

   6 января 1917

  

  

   * * *

  

   Не сдержали станичники атаманов зарок:

   Схоронить атаманушку промеж трех ли дорог, —

  

   На Болотной на площади на колу голова, —

   Так с повольницей царская расплатилась Москва!

  

   Стихла голь, и не пенится в Жигулях пьяный мед,

   Снова Кривда кобенится и с побором идет…

  

   Да зато Стеньки аховый не забудется клик,

   Пусть монахи с анафемой, — песней вспомнит мужик!

  

   Ноябрь 1917

  

  

   УГОДНИКУ

  

   Пусть безумствую, кощунствую,

   И кляну свои пути, —

   Суждено мне — сердцем чувствую

   Вновь с мольбой к Тебе прийти…

  

   Перед ликом встану благостным

   Хлынут слезы, что ручьи,

   Пусть по-детски будут радостны

   Дни последние мои…

  

   6 декабря 1918

  

  

   МИССИС БРОМ

   Америкотрагедия

  

   I

  

   Муж — король кофейно-чайный,

   (Кто не знает мистер Брома!)

   Деловит необычайно,

   Посему так редко дома…

  

   Миссис (родом из Ташкента)

   Все скучает… ищет друга,

   И, конечно, ждет момента

   Водрузить рога супругу…

  

   II

  

   Жарко летом в Нью Иорке,

   Разъезжаются все янки…

   Бромы тоже. На пригорке

   Дача грустной туркестанки…

  

   По делам кофейно-чайным

   Колесит муж ряд плантаций,

   Ищет ярких встреч случайных

   Миссис (впору ей стреляться!)

  

   III

  

   И случилось — (все возможно! —

   Лишь была бы воля Рока…)

   По соседству — гость вельможный,

   Магараджа, сын Востока…

  

   Имя… впрочем, важно ль это!

   Право, длинное такое…

   Суть ведь в том, что он с рассвета

   Шлет и розы и левкои…

  

   IV

  

   Магараджа статен, строен,

   В драгоценных весь каменьях,

   Не один дворец построен

   У него в своих селеньях…

  

   Яхты… и аэропланы

   (Миссис к ним питала слабость!..)

   … И сердечные туманы

   Разлетелись… в сердце радость!..

  

   V

  

   По делам кофейно-чайным

   Мистер Бром летит в экспрессе,

   Магараджа (не случайно!)

   С миссис вылез в поднебесье…

  

   Мистер Бром, дымя гаванной,

   Шпарит мысленно активы,

   Миссис шепчет: «Мой желанный,

   Как красиво! Как красиво!»

  

   VI

  

   Гм… да… После дел кофейных

   Возвратился Бром на дачу,

   Но не видит плеч лилейных,

   Ищет, ищет… чуть не плачет!

  

   Где же, где? Глядит в испуге…

   — Сто чертей! Но нет смуглянки…

   И остался без супруги

   Мистер Бром, нью-иоркский янки…

  

   VII

  

   Где кумирни, как громады,

   Где идут все к Гангу с жаждой,

   По буддийскому обряду

   Повенчалась с магараджей

  

   Миссис Бром… — Глаза, как угли

   У супруга, и суровым

   Не бывает… Ездят в джунгли, —

   Жизнь не та, что с мистер Бромом!…

  

   VIII

  

   … Мчатся месяцы и годы,

   Утекают в море реки…

   Снова на сердце невзгоды, —

   Ах, нам счастье не навеки!

  

   Миг, и вдруг покажет жальце

   Жизнь (об этом знает каждый).

   … Грезит миссис о ямайце,

   Будет с носом магараджа…

  

   1918

  

  

   * * *

  

   Ты с молитвами, с четками, с ладаном,

   А я с песней да рваной сумой…

   — Аль забыла, что нами загадано?

   Разлюбила простор волновой?..

  

   Глянь-взгляни на леса непокорные,

   На речную раздольную синь,

   И скуфеечку бархата черного

   В удалые расплески закинь!

  

   Пусть старухи вздыхают и молятся,

   Не молиться, а петь нам с тобой!

   — Слышишь: в песнях и в пляске околица!

   Погляди, как взметнулся прибой!..

  

   <1918, 1923>

  

  

   ТУРКЕСТАНУ

  

   Край солнца, хлопка, рисовых полей,

   Лоз виноградных, ароматов пьяных,

   Ты нeлюб мне недвижностью своей,

   Ты не живешь, ты — в чарах снов дурманных!

  

   А жизнь зовет на новые пиры,

   А жизнь творит за ярким чудом — чудо…

   — Пусть зацветут шелками Бухары

   Твои мечты, твоим навеки буду!..

  

   <1919>

  

  

   КАРТИНКА

  

   Посевов изумрудные квадраты,

   Ряд тополей, талы, карагачи,

   Речонка… Запах близкой сердцу мяты

   И солнца необычные лучи.

  

   На ишаке старик длиннобородый

   Трусит рысцой… Заплатанный халат,

   Но выглядит калифом. Ищет броду

   Сартёнок смуглый, мутным струям рад.

  

   А вдалеке, грядой неровно-длинной,

   Вонзились в небо горные вершины.

  

   <1919>

  

  

   ОСЕННЕЕ

  

   Догорают, червонятся листья опавшие,

   Тянет в степи сожженные петь на ветру…

   Нынче снилась Аленушка, горько рыдавшая

   Во сыром, обнищалом, осеннем бору…

  

   Шелестела дубровушка, словно ласково сетуя,

   А она разливалася — ни кровинки в лице…

   И всплакнул я во сне над весною отпетою,

   О загубленных силах, о близком конце…

  

   <1919, 1922>

  

  

   * * *

  

   Дышат пьяно лиловые выси,

   Как всегда, беспечальны…

   Месяц четок, как был при Чингисе,

   Весь хрустальный.

  

   Громкий выкрик призывно-покорный

   С высоты минарета.

   Звон дутара тягуче-минорный

   Где-то…

  

   <1919, 1924>

  

  

   АМУ-ДАРЬЯ

  

   Лавиной неприглядно-бурой

   Бурлит меж низких берегов,

   И будто слышен голос хмурый:

   — «Я — дочь снегов и ледников!

  

   Всё опрокину, всё смету я!»

   И вот, разрушив ряд плотин,

   Вдруг воду желтую, густую,

   Стремит по новому пути!

  

   Всегда в борьбе неутомимой,

   Всегда тоска созревших сил!

   За это в крае нелюбимом

   Тебя одну я полюбил!

  

   <1919>

  

  

   УДАЛАЯ

  

   Солнце — в мурмолке Кудеяровой!

   Золотой кафтан лихо вскинуло!

   — Не спасет свеча воску ярова!

   Волга пьяная в душу хлынула!..

  

   Позабыл-замял на полслове я

   Староверское славословие!..

   — С той кабацкою славной голью я,

   Кинусь с песнями во раздолие!..

  

   10 ноября 1920

  

  

   * * *

  

   Вышел день в рубахе синей,

   Женихается с зарей.

   С кладенцом — мечом Добрыни

   Солнце встало над горой.

  

   Убежала ночь-уродка,

   Чуть слышна ее тоска.

   Заплясала в пене лодка

   Молодого рыбака!

  

   15 ноября 1920

  

  

   * * *

  

   День — мордвин, от сусла разомлелый, —

   Снял онучи, зашагал в лесок.

   Баловался земляникой спелой,

   Горячо глотал березный сок.

  

   Побежал на визги человечьи

   К плёсу — бабы бултыхались вплавь.

   Задышал вдруг огненною печью,

   Увидавши медовую явь…

  

   Проглядел, как тихо ночь подкралась,

   Наложила ептимью: «Казнись!»

   Бил поклоны, а душа металась

   К телу бабью, на сверкучий визг…

  

   16 ноября 1920

  

  

   ГЛАЗА

  

   Посмотришь бегло — будто бы как все…

   Посмотришь глубже — засосало в омут!

   Глаза, глаза!.. И льнешь лучом к росе,

   И давит, жжет квадрат холодных комнат.

  

   И кто ж тебе придется по душе?

   Калик немало пустишь ты по свету!..

   Тону, тону в глазах, как в Иртыше

   Тонул Ермак… И нет спасенья, нету…

  

   17 ноября 1920

  

  

   * * *

  

   Не надо мной летят стальные птицы,

   Синиц с Дуная мне прилет милей!

   Я наяву, — да это мне не снится! —

   Плыву в шелках червленых кораблей!..

  

   — Вокзалов нет!.. Железных хриплых рёвов!

   Нет паровозов черных! — я не ваш!..

   — Есть вешний шум в сияющих дубровах,

   Запев Садко, звон богатырских чаш!..

  

   17 ноября 1920

  

  

   «МAГАМ»

  

   О, «маги» рифм, изысканных донельзя,

   Волхвы с бульваров Питера, Москвы,

   Не стoите вы пуговицы Ерьзи

   И волоса с Конёнковской главы!

  

   К чему плести венки сонетов кислых?..

   Разливом книг вливаться в города? —

   Цветущий жезл в перчатках ваших высох,

   В вас крови нет! — гематоген! — вода!

  

   19 ноября 1920

  

  

   * * *

  

   Мои стихи певучей изразцов

   Мечетей Самарканда, но зачах я

   В лучах чужих!.. — Страна моих отцов,

   Несусь к тебе на песенных ладьях я!..

  

   Звенит здесь небо сказкой бирюзы,

   Но нету в нем Ильи-Пророка грома!..

   С пахучим сеном не скрипят возы!..

   Не дышит прель Весны и чернозема!

  

   Что в розах мне!.. Пускай цветут шелка

   Огнями зорь — не здесь я!.. Не в пустынях!..

   Я слышу зов родного василька!..

   Я у разливов Волги хмельно-синих!..

  

   13 декабря 1920

  

  

   * * *

  

   Я — в Жигулях, в Мордовии, на Вытегре!..

   Я слушаю былинные ручьи…

   — Пусть города найлучшие кондитеры

   Мне обливают в сахар куличи —

  

   Я не останусь в логовище каменном!

   Мне холодно в жару его дворцов!

   — В поля! На Брынь! К урочищам охаянным!

   К сказаньям дедов — мудрых простецов!

  

   15 декабря 1920

  

  

   СОН МЕЧЕТИ

  

   Приснился сон мечети старой,

   Что не мечеть она, а сад…

   Запели птицы и дутары,

   Шумел веселый водопад…

  

   Сходились девушки — как пери,

   Твердили странное, и вот

   Мечеть раскрыла настежь двери,

   Проснулась и чего-то ждет…

  

   17 января 1921

  

  

   У ХАВАСТА

  

   Утро. Солнце и ветер. Небо — сплавы сапфира.

   Скудно-желтые степи. Позабытый курган.

   Замечтался, и вот повелители мира

   Поднялися с полками из неведомых стран.

  

   Паровозный свисток… Вереницею длинной

   Потянулись вагоны… Вновь минувшее спит.

   Но запомню надолго горький запах полынный,

   Смуглолицую девушку в древней степи.

  

   <1921>

  

  

   ИЛЬЯ МУРОМЕЦ

  

   Забражничали вешние ветра,

   Трубят хвалу забытому Стрибогу.

   — Илюшенька, пора бы встать, пора!

   Да где ж — сидит. Что плети руки, ноги.

  

   Над Карачаровым метельный вой,

   Бьет батогом Оку мороз сердито.

   — Вставай, Илюшенька! Вставай, родной!

   А ноги будто оловом налиты.

  

   Так просидел он тридцать три годка

   Под тихий свет лампад неугасимых.

   Деревенела матери тоска, —

   Заела сына немочь, подкосила!

  

   — Стук-стук в окно. — Калики! — заходи!

   И вот ввалились нищие бродяги;

   Такая мочь из каждой прет груди,

   В глазах степная, земляная брага!

  

   Заветным словом одарен Илья,

   Заохала родимая сквозь слезы:

   Встает сынок, выходит из жилья,

   И пожню с займищем расчистил борзо!

  

   Смеются перехожие: вот-вот!

   Давно бы так! Чуть-чуть не засмердило!

   Дивится Карачаровский народ,

   А там и Русь и свет весь дался диву!

  

   — Илюшенька, остепенись, присядь!

   А он с работой днюет и ночует.

   И не уймут Илью, и не унять

   Вовеки силу земляную!

  

   Февраль 1924