Вильгельм Кюхельбекер
И В А Н К У П Е Ц К И Й С Ы Н
Оригинал здесь: "Друзья и Партнеры".
ПИСЬМО К К<ОНСТАНТИНУ> О<СИПОВИЧУ>
С<АВИЧЕВСКОМУ>
ВМЕСТО ПОСВЯЩЕНИЯ И ПРЕДИСЛОВИЯ
Не далеко время, когда мне придется расстаться с Вами,
мой добрый К.О., и расстаться, вероятно, навсегда, до гробовой
доски… Ужели в Вашей памяти воспоминание обо мне останется
просто какою-то карикатурою, чем-то странным, причудливым,
похожим несколько на те уродливые лица, какие рисует перед
глазами нашими первосоние? — Вашим другом я не смею называть
себя: для дружбы нужно равенство, ваше чистое, свежее сердце
заслуживает в жизни встретить сердце столь же чистое и свежее.
Но я желал бы Вам оставить какое-нибудь доказательство, что и
я умею быть благодарным: и мне ли не быть Вам благодарным за те
часы, в которые Вы, благородный юноша, являлись истинным ангелом-
утешителем мне, преждевременному старику, измученному до судорог
всеми возможными житейскими и сердечными терзаниями, терзаниями
самыми изысканными и вместе самыми пошлыми и гадкими?
Естественно, что мне должна была придти мысль посвятить
Вам сочинение, которое я кончил в то время, когда наслаждался
слишком коротковременным знакомством с Вами,- сочинение, которого
отдельные части, так сказать, в Ваших глазах всплывали из глубины
души моей, при Вас приняли настоящий вид и образ.
Чувствую, что этот плод моего хворого воображения не достоин
Вас.- С Вашим именем надлежало бы соединить нечто вроде Шиллерова
Дон-Карлоса; нечто похожее по крайней мере на те из прежних моих
собственных созданий, в которых еще виден набожный чтитель
Серафима-Поэта, сотворшего этого Карлоса, Позу, Валленштейна,
Теклу, Макса Пикколомини. — К несчастью, любезные сердцу моему
памятники времени, для меня более отрадного, далеко предшествуют
минуте, когда я Вас узнал и понял. Итак, примите то, что у меня
теперь есть, — каково бы оно ни было. — А Ваше имя мне тут необ-
ходимо: пусть хоть оно служит для других доказательством, сколь и
по сю пору мне дороги те чувства и убеждения, которых Вы для меня
представитель, которых Вы для меня были прекрасным олицетворением.
Прости,- скажу,- тебя я видел,
И ты недаром мне сиял;
Не все я в небе ненавидел,
Не все я в мире презирал.
Дай-то бог, чтобы Вы и до дверей гроба не лишились утеши-
тельной веры в светлую сторону природы человеческой! — Но, если
бы случилось, что Вы бы и поколебались,- и тогда:
Verachte nicht den Glauben dciner Jugend!1
Однако, мой добрый К. О., я забываю, что это не просто письмо к
Вам, что эти строки, быть может, прочтете не Вы одни, что они не
одно посвящение, а вместе и предисловие.
Предисловие обыкновенно оправдание, посильное ограждение
себя от обвинений, которые предчувствует дурная совесть автора.
Тащиться ли и мне по этой давно изъезженной колее? — Если мой
Купецкий Сын никуда не годен, его не спасут от заслуженного
забвения ни самое превосходное предисловие, ни даже самые бла-
госклонные отзывы критики. — Если же в нем есть самобытная
жизнь, его не убьют никакие, ни даже самые едкие суждения. Вме-
сто того чтобы оправдывать себя, не лучше ли самому исповедать
свои ошибки и промахи? — К ним однако же не могу причислить
главную идею: она, быть может, преувеличена, да что же мне де-
лать, если она так, а не иначе поразила мое воображение, если
принудила меня осуществить ее именно так, а не иначе? — В раз-
витии, в подробностях скорее соглашусь признать недосмотры, на-
пример хоть в том, что Андана слишком скоро могла усомниться
в Булате и слишком поздно уверилась в низости и скаредности сво-
его почтенного сожителя. Правда, и тут я бы мог кое-что сказать
в ее извинение; но еще раз: не желаю себя оправдывать.- Охотно
признаюсь и в том, что в моем Imbroglio2 много такого, без чего
бы можно обойтись, например, Интермедии; что вдобавок и в са-
мых составных его стихиях слишком много разнородного, и что
они потому никак не произведут стройного, классического целого.
Возможно ли в самом деле спаять в одно: сатиру и элегию, рассказ
и драму, комедию и трагедию, лирическую поэзию и сказку, идеал
и гротеск, смех и ужас, энтузиазм и житейскую прозу, и — ожи-
дать от всего этого гармонии? — Далее, не спорю, что в самой при-
хоти, с которою я так часто переменял метры, есть что-то похожее
на шарлатанство; и сам вижу (и это всего хуже), что в моей сказ-
ке-драме все, чего ни спросишь, да только почти нет драматиче-
ского движения! — На моем месте, а другой, столь же смело и от-
кровенно, быть может, сознался бы во всем этом: только, кажется,
у редкого не следовало бы за тем с полдюжины но и однако, а тут
неоспоримые доказательства, что он совершенно прав и что кри-
тики врут, если его бранят за такие salti mortali3 и непроститель-
ные опущения. — Я воздержусь от всех подобных красноречивых
доводов и выходок, которые ровно ни к чему не ведут. — К чему
же, ради бога, печатаю этот хаос и чего же хорошего от него ожи-
даю? — На это, любезный К. О., предоставляю за меня отвечать
тому из моих критиков, у которого на то достает ума-разума и
доброй воли; а сомневаться, чтобы между русскими рецензентами
мог найтись такой не близорукий и честный человек, значило бы
нанесть смертельную обиду тому почтенному сословию, которое так
беспристрастно, тонко и глубокомысленно оценило "Горе от ума"
Грибоедова, "Полтаву" Пушкина, "Гротески" Гоголя и "Сердце и
думку" Вельтмана.
__________
1 Не презирай верований своей юности! (нем.)
2 Запутанном произведении (итал.)
3 Сальто-мортале (итал.)
ДЕЙСТВИЕ I
Явление 1
В доме Зулейки. Иван и Зулейка.
И в а н
Устал я… Бабушка, здорово!
У вас обедать не пора?
3 у л е й к а
Давно пора, и все готово;
Да где ты с самого утра…
И в а н
Таскался? — Видишь ли: вчера
Я сбыл последние товары,
Окончил все свои дела;
Когда ж проснулся, мне пришла
Охота посмотреть Бухары.
3 у л е й к а
Как? — ты в Бухаре год почти
Живешь, торгуешь и…
И в а н
Базары
В Бухаре видел, а найти
Промеж хлопот не мог досуга
Взглянуть на храмы, на дворцы
И прочее. Беда! — купцы
На вечеринках друг у друга
Привыкли спрашивать о том,
Что кто видал в краю чужом.
Итак, я побродил сегодня,
А завтра, бабушка, пущусь
(Была бы воля лишь господня!)
В дорогу на святую Русь.
3 у л е й к а
Что ж? ты не встретил ли, сердечный,
Каких диковинок у нас?
И в а н
Как их не встретить! я сейчас
С диковинки бесчеловечной:
Вот из царева кабака,
В оковах, как рука, нагого,
Несут богатыря лихого
Четыре дюжих мужика;
Других четыре со всей мочи
(Посмотришь и зажмуришь очи)
Раз в раз в четыре молотка
Разят его по груди белой
И приговаривают так:
"Скажи, Булат, наездник смелый!
Скажи: найдется ли дурак,
Чтоб выкупил из злой неволи
Тебя себе же на беду?"
Он? — словно и не слышит боли
И отвечает: "Подожду".
3 у л е й к а
Мерзавцы!
И в а н
Истинно безбожно!
Но вор же, верно, и Булат.
3 у л е й к а
Ты судишь очень осторожно!
Всегда, кто страждет, виноват.
А между прочим вот в чем дело:
Их на попойках, в кабаках
Лихой Булат держал в руках.
Бывало, только пикнут смело,
Как вскочит и как гаркнет: "Вон!"-
Так всех их и положит он.
Буянам больно надоело,
Кипят на витязя враждой;
Взять силой — не по силе бой;
За хитрость взяться положили:
Булата зазвали в кабак,
Употчивали, напоили,-
И богатырь попал впросак.
Сидят, идет у них беседа
Про то, про се, и вдруг соседа
Толкнул сосед: "Не ври же, брат,
Не согласится наш Булат!"
А витязь: "Всякое сомненье
В моем усердьи оскорбленье".
Тут третий тотчас подхватил:
"Булат — отец наш; это, други,
Не я ли вам сто раз твердил,
Но мы не требуем услуги,
Не утрудим могучих сил…"
Глупцу взбрела на ум нелепость;
Спьяна, как видно, вздумал хват:
"Что, братцы? — если бы Булат
На месяц нам отдался в крепость?"
— "Ххмм! — молвил богатырь,- и я
Желал бы очень знать, друзья:
Когда бы быть мне по несчастью
Случилося под вашей властью,
Что бы вы делали со мной?
Но месяц? — долго! а доколе
Не выкупят — я в вашей воле,
Вам отдаюся головой".
И в а н
Ну?
3 у л е й к а
Месяц пролетел и боле:
Никто не выкупил его;
А он, бывало, ничего
Не пощадит для избавленья
Того, кто терпит угнетенья!
Злодеям же его не лень:
Сидят в кружале каждый день
И пьют, выдумывая муки.
Конечно, отряхнуть бы руки,-
И цепи разорвал бы он;
Но слово для него — закон.
И в а н
Жаль!.. я… Да великонька плата,
Которой просят мужики
За выкуп храброго Булата:
Ведь сто рублей не пустяки.
3 у л е й к а
Не поскупись. Ты барышами,
Ты родовой казной богат;
Так будь по деньгам тороват:
То, что сегодня дашь руками,
То, чем пожертвуешь теперь,
Мой милый, завтра же, поверь,