Василий Курочкин. Стихотворения. Статьи. Фельетоны
М., ГИХЛ, 1957
«Искра» существует не со вчерашнего дня. Читатель знает ее давно и знает, что было время, когда в жизни ее и деятельности были хорошие, памятные всем дни.
Конечно, потом все пошло прахом, но прахом пошло не в одной «Искре», а везде. Полоса такая настала. Когда начиналась «Искра», в русском обществе стояли светлые, прекрасные дни. То была пора самых светлых надежд и упований, пора увлечений, может быть юных, незрелых, но увлечений чистых, бескорыстных, полных самоотвержения, проникнутых одною целию — целию общего добра и счастия, и единодушных. Все лучшее общество жило одними и теми же идеалами, если и неопределенными в подробностях и не всегда ясно сознаваемыми, то несомненно одинаковыми в их общей основе; оно признавало и выражало их, как один человек. Литература несла общее, дорогое всем знамя. Она несла его грозно и честно — и этим создала себе высокое значение и необыкновенную силу в обществе. Мы думаем, что нисколько не преувеличим заслуг литературы того времени, если скажем, что все, что в настоящее время остается лучшего, живого, плодотворного в начинаниях и действиях общества, было насаждено ее трудом, привито ее заботами и стараниями. Но при этом мы могли бы сказать вместе с Гете, что когда теснящиеся в душу образы прошедшего «приносят с собою картины светлых дней, то вместе с ними появляется из него много дорогих теней, — и делается болезненнее старая скорбь, начинает вновь сильнее чувствоваться досада на ход жизни, запутывающий людей в их пути, подобно лабиринту; в памяти оживают имена тех добрых спутников, которые исчезли в прекрасные часы, обманутые счастьем».
А счастье действительно было обманчиво. Давно уже наступила и стоит другая полоса. Определенная действительность сменила прежние неопределенные идеалы. Она внесла рознь и разлад в единодушное до сих пор общество. При виде добычи забыты были возвышенные цели и мечты. Многие увидали, что действительность точно будет создана в их личных интересах; другие нашли, что она очень близко подходит к их интересам и стоит только немножко поправить ее, чтобы сделать вполне удобною, третьи… Но, одним словом, многое множество из образованного общества поняло, что им, старшим братьям русского народа, может быть тут очень хорошо. Вопрос для каждого пошел о том, как бы половчее пристроиться к добыче и как бы поделить ее с большею выгодою для себя. В этом состоит существо различных партий или, точнее сказать, клик в современном русском обществе. Литература, в значительной и сильнейшей части своей, сделалась служебным орудием в руках различных претендентов на добычу. То, что не участвует в дележе, что стоит за общий интерес страны, или вовсе не представлено в ней, или представлено очень бледно и слабо. Причина этого последнего обстоятельства заключается в том, что давно уже существует печальное недоразумение между властию, охраняющею общие интересы, и прогрессивною партиею общества. Претенденты на добычу ловко пользуются таким положением дела. Под видом охранения безопасности и спокойствия отечества они пугают всех красными призраками. Все, что бы ни случилось нарушающего общественный порядок и от кого бы это ни происходило, они стараются всячески связать с действиями либеральной прессы и вину всего взвалить на последнюю. Появление либеральной газеты, которая бы пользовалась настолько же свободою мысли, насколько пользуются ею газеты quasi {Якобы (лат.).} консервативные, а в сущности более всего подкапывающие общественный порядок, — давно уже сделалось невозможно. Этого мало: даже в наших ежемесячных журналах, слишком мало касающихся политических вопросов, каждая более свободная и правдивая статья подвергается презренному литературному фискальству. Инсинуация, донос сделались в литературе самым обыкновенным, нормальным явлением. Никогда еще наша литература не доходила в своих приемах до такого унижения и распутства.
Все это мы говорим к тому, чтоб читатель, благосклонный к «Искре», памятуя ее хорошее прошедшее, не преувеличивал своих надежд на ее будущее потому только, что «Искра» будет пользоваться теперь свободою слова. Наша свобода есть только свобода от предварительной цензуры, но не действительная свобода мысли: каждое более свободное движение мысли стережется бесчисленною ордою литературных и нелитературных претендентов на дележ, пролазов, холопов, — и тайными нашептываниями кому следует и публично в печатном слове выдается за несомненное появление красного призрака.
В виду такого трудного положения нашей литературы мы не можем обещать благосклонному к нам читателю, что будем в состоянии удовлетворить его, может быть, слишком возбужденным требованиям. Мы можем обещать ему только одно, что мы постараемся идти тем же путем, каким шли в наше лучшее время. Мы будем
1) разоблачать хищников общественного достояния; развратителей общественной мысли,
2) защищать друзей общего интереса, и вообще
3) не робеть.
1869—1870
ПРИМЕЧАНИЯ
«Искра» 1870 года. Впервые — в «Искре», 1870, No 1, стб. 1—4, без подписи. Согласно закону о печати 1865 г. столичные периодические издания освобождались от предварительной цензуры; это не касалось, однако, иллюстрированных изданий, в том числе сатирических журналов с карикатурами. Опыт редактирования «Искры» в 1868 и начале 1869 г. и сравнение с положением других периодических изданий окончательно убедили Курочкина, что нужно во что бы то ни стало добиваться освобождения журнала от предварительной цензуры, поскольку оно все же несколько расширяло возможности журнала и облегчало борьбу с цензурным ведомством. Хлопоча об этом еще осенью 1865 г., он стремился сохранить хотя бы в замаскированном виде, в виде приложений к «Искре», столь существенный для нее отдел карикатур. Теперь Курочкин пришел к мысли совсем пожертвовать ими, только бы сбросить с плеч каждодневную цензурную опеку. После длительных и настойчивых хлопот ему удалось добиться этого. Передовая статья «»Искра» 1870 года» и стих. «Надолго ли?» напечатаны в первом номере «Искры», вышедшем без предварительной цензуры. В них — особенно отчетливо в статье — Курочкин недвусмысленно заявил, что «Искра» осталась верна революционным взглядам, но принуждена говорить о них вполголоса. Слова Гете, которые цитирует Курочкин,— из «Посвящения» к «Фаусту».
Скачать