Bibra > Произведения > Все > Калика-перехожая

Калика-перехожая

Автор: Крестовский Всеволод Владимирович

Скачать

Всеволод Владимирович Крестовский

Калика-перехожая

I.

   Грибом стоит в селе избенка…
   В избенке плачет старушонка:
   Вчера угнали в рекрута
   Ее радельца — радость-сына.
   Изба нетоплена, пуста,
   Чадит сосновая лучина.
   И ждет она: вот-вот войдет,
   Вернется сын! — так чутко ждет, —
   Но тихо все: лишь ветер свищет,
   Да мелкий дождь, что прутьем, хлыщет…
  
   А хоть и сдать бы не закон,
   Да против старосты не сладить;
   Как не взлюбил Васютки он,
   Так и доехал! заморен
   Уж больно парень был. — «Спровадить
   Положено, мол, на миру,
   Затем что нерадив!» — старухе
   Сказал он раз — и глядь, Васюхе
   Забрили лоб на ту ж пору.
  

II.

   Мирским христовым подаяньем
   Она кормилась от села,
   Кормилась год и все ждала
   Родного гостя с упованьем.
   К обедне ль в праздник зазвонят,
   Она накинет телогрейку
   И в церкви, с нищенками в ряд,
   В одну христовую семейку
   Собравшись, станет у дверей, —
   И подают миряне ей:
   Кто грош подаст, а кто копейку, —
   Тем и жила…
  
   А все тоска,
   Что червь подточный грудь ей гложет,
   И что могильная доска,
   Все давит, давит… И не сможет
   Она с тоски на свет взглянуть,
   Ни богу честно потрудиться,
   Ни поработать, ни уснуть;
   Затем, что коршуном гнездится
   В душе все дума у нее:
   «Уж мне, мол, старой, не житье,
   Знать, на свету: к землине клонит!..
   Да кто ж без сына-то схоронит?
   Чай, на миру сколотят гроб,
   Чай, и проводит даром поп…
   Да не о смерти-то кручина:
   Кабы взглянуть еще хоть раз,
   Хоть бы в конешный-то свой час,
   На чада-милого, на сына;
   Таков ли стал, каков-то был?
   Поди, зачах, аль мать забыл!..»

* * *

   И было сонное виденье
   Убогой старице в ночи:
   Как будто где-то там сраженье,
   И где-то ломятся мечи…
   А ночи — темны, тучи — грозны
   Вдоль по подне бесью плывут,
   Плывут и грозны, и морозны,
   И ветром бьют, и градом бьют…
   Вокруг — без про свету поляны,
   А над полянами туманы,
   Туманы сизые встают,
   И сквозь туманы, за поляны
   Да всё солдатушки идут!..
   Вот-вот один… отстал, бедняга…
   Упал и стонет… хочет пить,
   Водицей ранушки промыть —
   Да нет воды: пуста баклага…
   Зовет — и некому помочь:
   Проходят мимо всё и мимо,
   Уходят в даль, уходят в ночь…
   Ушли… куда? — и невестимо!..
   А он один… а ветры бьют…
   Вокруг — без про свету поляны
   И над полянами туманы,
   Туманы сизые встают…
   Но вот яснее и светлее
   Из мглы клубятся облака, —
   И снега белого белее
   Течет из меда и млека
   В долине Иордан-река. —
   А над рекой грозы грознее
   Встают верхи господних гор —
   Синай, Голгофа и Фавор…
   Играют божии зарницы,
   Цветы лазоревы цветут,
   И на ветвах сирены-птицы
   И славословят, и поют…
   Возносит райская обитель
   Там позлащенные главы:
   В преддверьи стражи — звери-львы,
   А на престоле сам спаситель,
   И на главе его венец,
   Во длани скипетр и держава,
   И с ним — бог-дух и бог-отец,
   И вся глаголемая слава.
   И «свят, свят, свят!» ему рекут
   Земля и твердь во честь владыки,
   И все архангельские лики
   Песнь херувимскую поют…
   Дивится старица чертогу, —
   И се, раздался зычный глас:
   «Воспрянь от сна и внемли богу,
   Зане приблизился твой час!
   Се, уготовал аз дорогу, —
   Восстани, божия раба,
   И с миром в путь гряди!»
   И с криком
   Проснулась в трепете великом
   Старуха в полночь… «Знать, судьба!» —
   Крестясь, она пролепетала, —
   «Пора за сыном, в путь пора!» —
   И от полночи до утра
   С молитвой мать поклоны клала.

* * *

   И сколотила кое-как
   Она за нищенский пятак
   В дорогу ла потки с котомкой
   И, подпоясавшись покромкой,
   Взяла убогий посошок,
   Да захватила образок —
   «Мать всех скорбящих», да в тряпицу
   С могилок отчих мать-землицу,
   И в долгий путь, благословясь,
   Пошла под осень, в снег и грязь.
   И вот пред ней опять поляны
   Уходят в даль и в даль зовут,
   И над полянами встают
   И ходят сизые туманы.
  

III.

   Ох, не одна ль то, не одна
   Дорога в поле пролегала,
   Как сплошь-то ельничком она,
   Дорога, частым заростала!
   Уж и куда же ты, куда,
   Дорога, гладью расстилалась,
   Ты сквозь какие города
   Широкой ширью пробивалась?
   Ох, вьешься-стелешься ли ты
   За глубь лесов-боров дремучих,
   За ширь степей-песков сыпучих,
   За те ль крутые высоты!
   Ох, за крутые высоты,
   За прясло хмурого тумана
   До синя моря-Окияна.
   До поднебесной красоты!
   И на своем веку не мало
   Всего ты вдосталь повидала:
   Не раз-то с песней плясовой
   Тебя и брагою хмельной
   Людская удаль поливала,
   А и невзгода окропляла
   Мирскою горькою слезой.

* * *

   Бредет с котомкою убогой
   Путем сир-древен человек,
   Где много исстари калек
   Ходило торною дорогой.
  
   Ох, тяжело ты, тяжело
   Житье калики-перехожей:
   Все тело солнцем ей спекло
   Под заскорузлой, старой кожей;
   Нога и стерта, и боса;
   Едва прикрыта грудь больная,
   И ветер хлещет, развевая,
   Ее седые волоса…
   И нет ей в свете уголочка:
   Постель ей — мать сыра-земля,
   Пень — изголовье, полог — ночка,
   Хозяйство — божии поля.
  
   И будь ей лес или долина,
   Мороз иль жар — ей все равно:
   Забыла все она давно,
   Лишь помнит путь да ищет сына.

* * *

   Земля потрескалась от зною,
   И катит мерною волною
   Вдоль по степи ковыль-трава;
   А в чистом поле куст калины
   С ракитой дрёмною стоит
   И с ветром старые былины
   Своею речью говорит.
  
   «Ох ты, калинушка-калина,
   Ты раскудрявая моя!
   Порасскажи-ка мне про сына,
   Хоть разутешилась бы я!»
  
   И о лихой солдатской доле
   Калина шепчет ей слова,
   А в чистом поле, на раздоле,
   Кати т волной ковыль-трава
   На всей широкой божьей воле…

* * *

   …Идет, — хоть косточки хрустят,
   Хоть росы ноженьки студят, —
   С осенней зорьки до денницы,
   А по заре над нею птицы —
   Всё гуси-лебеди летят.
  
   «Вы, гуси-лебеди, скажите,
   Не встрели ль сына где порой?
   А хоть и встретите, снесите
   Ему поклон вы от родной!»

* * *

   Гудит метелица шальная,
   И колет иглами мороз;
   Бредет старуха — и от слез
   Ресница слиплася седая.
   Глухая ночь… боры шумят…
   А ворон шлет беду да лихо,
   И натравляет волченят
   На перехо жую волчиха.
  
   «Ты, мати, серая волчиха,
   Потёмной ночи куманиха,
   Где те солдатушки стоят,
   Где те ребятушки гуляют,
   Что горе лихом запивают,
   С бедой-сударушкою спят?!»
  
   А ей в ответ, снега взметая,
   Гудит метелица шальная.
  

IV.

   Три года — богом в небеси
   Сказать, где сын, у всех просила
   И где-то где не исходила
   Она по всей-то по Руси,
   По всей широкой, по раздольной,
   С своей зазнобой сердобольной!
   И в Нове-граде побыла,
   И в Киев пробралась в Петровки,
   И по обету на Соловки
   К святым угодникам прошла:
   Мощам явленным поклониться,
   Кресту честному потрудиться,
   Путем сыночка отыскать
   И, повидавшись, на погосте
   Заупокоить стары кости
   И богу душеньку отдать.
  
   В иных местах уж и по слуху
   Миряне ведают старуху,
   А кое-где и не впервой
   Подать ей грошик иль краюху,
   Иль приютить на час ночной.
   А где, случается, и знают,
   Да лишь не по добру встречают,
   Не по заветной старине
   На чужедальней стороне, —
   Ох, чужедальняя сторонка
   Без ветру до суха сушит
   И без морозу-то знобит,
   И над чужим-то горем звонко
   Хохочет вволю и крушит!

V.

   Прокралось утро — и туманы
   Ползут за снежные поляны…
   Проснулось людное село;
   В морозной мгле взыграло солнце
   И ярко каждое оконце
   Багряным золотом зажгло.
  
   И на солдатскую стоянку
   Пришла старуха спозаранку;
   Иззябла вся и вдоль села
   Бредет — пытается про сына, —
   Знать, и теперь чутьем вела
   Ее заветная кручина.
  
   — А нет-ли, братцы, промеж вас
   Васютки Лаптя?… Чай, с печали
   Зачах, а парень напоказ!
   Аль нет такого? не знавали?
  
   — Васюхи Лаптя? — как не знать!
   У нас!.. Да ты-то кто?..
  
   — А мать…
  
   — Мать… эко дело!.. ну, попала!..
   Пришла бы раньше, не застала…
   Здесь, здесь сынок!.. Да вишь ты… он
   С тоски был, бают, заморен:
   Всё по тебе-же… Ну, и тягу!
   В беги затеял — в темный бор;
   Да не надолго: не хитер! —
   Уж ловят в третий раз беднягу.
  
   И с первых слов под сердце ей
   Щеко тно что-то подступило,
   И счастьем-радостью забило
   И из груди и из очей;
   И от восторга мать сначала
   Тех страшных слов не дослыхала;
   С великой радости она
   Затрепетала, что былина:
   Нашла… нашла надёжу-сына! —
   И снова жизнь для ней красна!
   И все пытает: «Где ж квартера,
   Стоит-то где он?.. где живет?..»
  
   — А вот спроси у кавалера;
   Он и расскажет и сведет…
   Ступай на выгон: вон, на поле,
   Где барабан-то все трещит, —
   Ну, там и сын… живет на воле:
   В зеленой улице стоит!
  
   И вдруг пустилась, что есть духу,
   Калика в поле, вся дрожа. —
   Сразило радостью старуху
   Да пуще острого ножа!..
   Бежит, крестяся и рыдая,
   Раскрыта грудь, нога боса,
   И ветер хлещет, развевая,
   Ее седые волоса…
  
   И вот уж близко до поляны…
   Глядит: народ стоит гурьбой,
   И заглушает барабаны
   Какой-то долгий, дикий вой;
   А вдоль шеренга фронтовая
   Зеленой улицей стоит, —
   И что-то, ветер рассекая,
   В морозном воздухе свистит…
  

——————————————————————-

   Источник текста: В. В. Крестовский «Калика перехожая». — СПб.: Типография Д. Калиновского, 1861.