Железнодорожники (отрывок из поэмы)

«ДЯДЯ      ОРГАН»

(Отрывок из поэмы     «Железнодорожники»)

 

 

В изорванном сидя мундире,

В опорках на грязных ногах,

Какой-то бедняга в трактире

С пустою косушкой в руках,

То тихие речи бормочет,

То плачет, то дико хохочет,

То песней бессвязной своей

Он тешит трактирных гостей. . .

Живёт он, не зная квартиры,

Проводит без крова он ночь,

А днём кабаки и трактиры

Не гонят несчастного прочь.

Придёт он, начнётся потеха,

Живот поджимают от смеха,

Как только напьётся он пьян:

Зовут его «дядя Орган». . .

Не правда-ль, — смешное прозванье

Какой-то остряк ему дал,

В то время, когда он собранье

Трактирных гостей потешал. . .

И право, — бедняга в мундире

Орган заменяет в трактире:

Кто хочет его «ЗАВЕСТИ»

Тот должен ему «ПОДНЕСТИ»

За рюмку он шуточку скажет

И песню споет за стакан,

А то и рассказом уважит

Хорошего гостя орган.

Теперь, опроставши косушку,

Расскажет Орган повестушку

Для пьяных трактирных гостей. . .

Страшна эта повесть, ей – ей!

 

***

 

ПОВЕСТЬ ДЯДИ ОРГАНА

 

Зовут меня дядей Органом,

Я пьяным и трезвым болванам

В трактирах потехой служу.

А звали не так меня прежде

В такой не ходил я одежде, —

Я нынче как нищий хожу,

Питаясь оглодками хлеба,

Мой кров необъятное небо,

Трактиры и все кабаки;

Всегда-то я пьяным бываю,-

Я горе вином заливаю

В вине я топлюсь от тоски!

В дни оны живал я богато,

Дорогу я строил когда-то,

Дорогу железную вёл. . .

Прогневал всесильного бога,

Меня погубила дорога,

А впрочем, и сам я осел.

Случилась беда небольшая, —

Да видно натура такая: —

Не мог без волненья снести!

Под  поездом мост провалился,

Ну, этому я не дивился, —

Построен был плохо – ахти!

Приехал взглянуть на крушенье:

Не мог я смотреть без волненья, —

Все трупы и трупы кругом!

Оторваны ноги и руки,

На лицах страданья и муки

Начертаны смерти перстом. . .

Мне кто-то нашептывал в уши:

«Убитых несчётные души

Перед божьим престолом стоят,

И просят у Бога отмщенья. . .

И ты не заслужишь прощенья. . .

Ты будешь навеки проклят!»

Дыбом становился мой волос,

А страшный неведомый голос

Мне в уши угрозы шептал. . .

Мой ум в голове помутился,

Я господу-богу молился,

Моленья господь не слыхал. . .

И днём, и ночною порою

Не знал я ни сна, ни покою: —

Виденья пугали меня;

Являлися страшные гости,

Одетые в саваны кости –

Речами убийцу кляня. . .

Я бросился в винное море,

В его глубине и просторе

Хотел я его схоронить;

Забыл предприятья, аферы,

И начал, не ведая мры,

Без просыпа пьянствовать, пить!

Погиб я, погиб без возврата,

Душа моя богом проклятая

За души убитых людей!

Смотрите, являются гости,

Одетые в саваны кости. . .

Подайте мне водки скорей!. . .

 

*   *    *

Закрывал исхудавшей рукою

Глаза свои дядя Орган,

И налили водкой простою

Его опустевший стакан.

Сказали: «На, вылакай водку,

Смочи свою старую глотку,

Весёлую песенку спой, —

Не скучно от сказки такой!»

Он выпил и снова бормочет,

И странные песни поет,

И снова смеётся, хохочет

Над дядей Органом народ. . .

К полночи народ разойдется. –

И дядя Орган поплетется

Куда-нибудь спать под забор. . .

– О, страшен судьбы приговор.

 

*   *    *

 

СОРОК ИЗ СОРОКА СОРОКОВ

 

«Гласом великим возглашается во мраке»

 

. . . Потихоньку с перевалочкой,

Подпираясь тонкой палочкой

Божий старичок идет;

А навстречу ему старому,

Виды разные видалому,

Попадается народ. . .

-Здравствуй, странничек-старинушка,-

Говорит один детинушка,

Ты откуда держишь путь?

Чай измучалися ноженьки

После трудные дороженьки? —

Сядем с нами отдохнуть.

Отдохнём!. . . И сели кучею

Под берёзкою плакучею

Божий странник и народ.

 

 

 

РАССКАЗ  СТРАННИКА

 

Мёл я недавно, любезные,

Подле дорожки железные,

Видел я сорок могил. . .

В них уж давно позабытые,

Спят в сыру землю зарытые

Сорок угаснувших сил!.

Повесть прослушайте слёзную

Строить дорогу железную

Начали в этом краю. . .

Стали сбираться работники,

И землекопы, и плотники, —

Силушку тратить свою. . .

Тратились силы могучие,

Тратились силы кипучие,

Куплены низкой ценой, —

И чрез дубравы дремучие

И чрез болота зыбучие

Путь улеглась пеленой,

Дело к расчёту. . . Работники, —

И землекопы, и плотники, —

Требуют платы за труд.

Дни и недели сменялися,

С месяц они дожидалися

Платы, — а всё не дают. . .

Осень настала холодная. . .

Плачет ватага голодная

«Денег иль хлебушка дай!»

Глухи дороги строители,

Глухи злодеи, грабители —

Бог им сторицей воздай!

Много бежало от холоду,

Много бежало от голоду: —

Из сорока сороков.

Сорок осталось работников,

И землекопов и плотников:

Сорок бедняг — мужиков. . .

Сорок остались голодные.

Сорок остались безродные, —

Некуда им убежать.

Тут, где они потрудилися,

Все от мороза свалилися

И уж не встали опять. . .

…Видел я,  други  любезные,

Возле дороги железные,

Видел я сорок могил, —

В них уж давно позабытые,

Спят в сыру землю зарытые

Сорок угаснувших сил…

*   *   *

Речи грустные, правдивые,

Как и сам неторопливые,

Кончил странник говорить,

И калику перехожего,

Старичинушку прохожего

Стал народ благодарить. . .

Вот поплелся с перевалочкой,

Подпираясь тонкой палочкой,

Он дороженькой опять.

Доведись тебе, старинушке,

Про забытые могилушки

Всем  и  всюду  рассказать!

 

*   *   *

 

ДУБИНУШКА

«Сказка — складка, а песня — быль»

Закачалися сосны смолистые

Ели подняли жалобный вой,

Застонали берёзы ветвистые

Затрещал можжевельник сухой. . .

Размахнулися руки могучие,

Засверкали в руках топоры,

Раздаются удары трескучие

От утра до вечерней поры.

В ширь дремучих лесов заповедную

Молодецкая сила идет,

И как песню какую победную

Про «Дубинушку» песню поёт.

Ух! Наддай!. . . раздаются веселые, —

И со стоном валятся с корней

Сосны, ели, берёзыньки белые

Умирать под ногами людей. . .

Ух! Наддай! — Что за песня чудесная!

Вторит песне сырая земля,

Вторит ей высота поднебесная: —

Передам эту песню всем я.

Рубят дерево топорики,

И не тупятся соколики!

Ух! Наддай!

Запевай!

Ой, дубинушка, ухнем!

Ух! Ух!

Через эту ширь лесистую

Просечём просеку чистую!

Ух! Наддай!

Запевай!

Ой, зелёная, ударим!

Ух! Ух!

Тут дороженьку железную

Проведут мои любезные!

Ух! Наддай!

Запевай!

Ой, тяжёлая, пристукнем!

Ух! Ух!

Поезда тут лёгкой

Будут мчаться вереницею!

Ух! Наддай!

Запевай!

Ой, дубинушка, покрепче!

Ух! Ух!

Будут станции тут разные,

Безобразные и грязные!

Ух! Наддай!

Запевай!

Ой, зелёная, почаще!

Ух! Ух!

Будут лица тут начальные,

Все бесстыжие, нахальные!

Ух! Наддай!

Запевай!

Ой, зелёная, дружнее!

Ух! Ух!

Будут тут служаки рьяные,

Вечно сонные и пьяные!

Эх! Наддай!

Запевай!

Ой, тяжёлая, скорее!

Ух! Ух!

Будут тут от устроения

Поездов больших крушения!

Ух! Наддай!

Запевай!

Ой, тяжёлая, скорее!

Ух! Ух!

Руби дерево топорики,

Не тупитеся, соколики:

Ух! Наддай!

Запевай!

Про зеленую сначала

Ух! Ух!

Песня кончилась. . . Вновь начинается:

Снова горькая правда звучит;

Вновь топор высоко поднимается

И о крепкие корни стучит,

Ух! Наддай! Раздается гремучее. . .

И не спешно вперёд

Подвигается сила могучая,

Про «Дубинушку» громко поёт.