Римская легенда

РИМСКАЯ ЛЕГЕНДА.

Посв. П. В. Жуковскому.

 

1.

Святой Франциск, чья кроткая душа

Блистала чистотой, как вечный снег нагорный,

Чья пламенная речь, любовию дыша,

Лилася, как поток целебный, чудотворный;

Пред чьими взорами— лучами доброты—

Рассеивалась тьма, навеянная гневом,

Пред чьим восторженным, молитвенным напевом

Смолкали хоры птиц, дрожали мирт листы

И в умилении склонялися цветы,—

Святой Франциск знал тяжкие мгновенья…

Соблазны суеты и плоти вожделенья

И злой гордыни дух любовью победив,

Он, мощный, вдруг слабел… Таинственный прилив

Неотразимого и жгучего сомненья

Внезапно порывал высоких мыслей звенья

И глухо рокотал в душевных тайниках,

Как еле-внятный гром в далеких облаках,

Как змей зловещее шипенье!..

Вначале вкрадчивый и смутный как мечта,

Но вскоре дерзостью дыша необычайной,

Все громче говорил Франциску голос тайный:

—„Где благость Божия? В чем истина Христа?

„Земля— не Божий храм! По прихоти случайной

„Слепых и темных сил весь этот мир возник:

„В нем нет Того, Кому молиться ты привык,

„Не все то истинно, что разуму привычно!

„Все здесь изменчиво и вместе безразлично!

„Ужель не видишь ты, что жизнь, вся жизнь— борьба?

„В ней правый падает, а торжествует сильный!

„Над миром царствует не Бог любвеобильный,

„А равнодушная судьба!..»

И в ужасе Франциск молил:— „О, Боже правый!

„Дай мне в душе найти спасительный ответ!

„Дай руку помощи— и да бежит лукавый,

„Пусть мой духовный взор увидит райский свет!..“

Но голос продолжал: — „Зачем ты лицемеришь?!

„Ты в этот светлый рай порой лишь сердцем веришь,—

„Но разум твой не слеп! Внимателен и строг,

„Он видит, что везде повелевает злоба,

„Что справедливости не ведает твой Бог

„Ни здесь, в долине слез, ни за пределом гроба!

„Ведь сам Спаситель твой храненье райских врат

„Вручил не тем, чей дух невинен был и свят,

„А грешнику-Петру, отрекшемуся трижды!

„Не Он-ли говорил: Я вечный храм созижду

„На камне — на Петре!?. За что почет Петру

„И пред безгрешными такое предпочтенье?!

„О чем пещись тогда?! Зачем служить добру?! “

Так голос говорил— и все росло сомненье,

Все больше мучило в полночной тишине,

В уединении усталый дух Франциска.

Но гасли сонмы звезд в лазурной вышине,

И пробуждался мир, и было утро близко…

Тогда, стерев с очей следы горючих слез,

Он шел к ученикам, спокойный и веселый,

Чтоб не узнал никто, какой он крест тяжелый,

Какие жгучие страданья перенес.

А наступала ночь— и снова до рассвета

Сносил он пытку дум, вопросов без ответа…

И разум померкал, и холодила кровь,

И робко теплилась в душе одна любовь…

 

2.

Усталый мир почит в объятьях дымки сизой,

И ночь безмолвная сияла звездной ризой,

Как-бы молясь Творцу за отошедший день…

В шатер Франциска вдруг проникла чья-то тень—

И праведник узнал… барона Джироламо.

Затрепетал Франциск: пред ним стоял злодей, Клятвопреступник, тать, враг Бога и людей,

Купавшийся в крови, и на святыню храма

Дерзавший простирать кощунственную длань…

Теперь… с немой мольбой и трепетный, как лань,

Стоял сын адской тьмы… Стоял и ждал ответа…

Но омрачился вдруг Франциск, источник света:

Простить? Того простить, кто сам непримирим?

Кто будет хохотать потом над данной клятвой?

С толпой разбойников кто за кровавой жатвой

Ворвется вновь, как зверь, в священный, вечный Рим?

Кто был он? Раб страстей иль изверг лицемерный?!

Не раз, влечением внезапным обуян,

Он в горы Умбрии, покинув ратный стан,

К Франциску приходил с надеждой суеверной

И страстно каялся, припав к его ногам,

Под бременем грехов изнемогая, плача…

Молил, как молятся язычники богам:

Отпустятся грехи— не сдобровать врагам!

В бою победа ждет и в грабеже удача!

Благословение Франциска— талисман:

Оно и тучи стрел рассеет, как туман,

Пред ним бессилен глаз недобрый.— jettatura!..

Кощунство гнусное!.. Бессмысленный обман!..

Отшельник побледнел и сдвинул брови хмуро;

В жилище кротости,— в измученной груди

Вскипело жгучею волной негодованье,

И молвил он, едва переводя дыханье;

— „Уйди!»

 

3.

Где пламенной любви предела нет и меры,—

Превыше разума восходит солнце веры…

Кто призван ближнего спасать от ярых бурь,—

Провидит сквозь туман безбрежную лазурь

И рвется от земли к надзвездному пределу:

Владыка дум своих,— кто сердцем служит делу:

Как ясная заря таинственную ночь,—

Небесная любовь всесильно гонит прочь

Из тайников души коварные сомненья…

Прошло немало дней. Как вестник обновленья,

Восторженный пророк, смиренный пилигрим,

С толпами шествовал Франциск в великий Рим.

Вот Рим, гробница дел, и славных, и позорных,

Неведомых судеб грядущих колыбель,

Гнездо язычества, спасения купель!..

Вот замки грозные баронов непокорных,

Германца жадного воинственных друзей;

Вот термы древние, руины, акведуки

И, весь в развалинах, гигантский Коллизей,

Арена диких зверств, алтарь священной муки!..

Величье пало в прах, гонитель изнемог—

И веру кроткую венчал победой Бог!

Над силой павшею и славой преходящей,

Как символ вечности, встал крест животворящий.

Несется мирный звон, величественный звон,

Тревожа призраки языческой столицы—

И сына варваров, и правнука волчицы

Он в храмы Божие зовет со всех сторон.

Но к голубым зыбям и розовым туманам

По лону древнему без устали змеясь,

То с ропотом глухим, то весело смеясь,

Лепечет старый Тибр:— „Не стану Иорданом!

„Взгляни на силуэт Латранского дворца:

„Обитель мрачная святейшего отца

„Хранима не одной Христовой благодатью!

„Рабов господних раб вооружен мечом—

„И стадо кроткое бывает лютой ратью,

„И пастырь — палачом!..“

С холма виднеется, весь в пурпуре заката,

Как-будто В отблеске кровавом, вечный град

Загадочный гигант! В тебе и вещий взгляд

Не сразу отличит, что проклято, что свято,

Где Истины приют и где притон разврата!..

В туманах потонул багряный солнца диск.

Все не решается войти святой Франциск

В другую мглу,— в туман таинственного града;

Приливом трепетным сомнений и тревог

Сменилася души спокойная отрада.

Дрожащим голосом он молвит:— „Хочет Бог,

„Чтоб пастырь был один, едино было стадо!

„Здесь, братья, отдохнем, хвалу воздав Творцу,—

„А завтра, чуть заря зажжет край небосклона,

„Мы припадем с мольбой к святейшему отцу,

„Да примет нас в свое апостольское лоно!“

 

4.

Как-будто ратный стан: огни, огни, огни

С холма широкого бегут к его подножью,

Мерцают вдоль реки… Стеклись во славу Божью

Несметные толпы. Денницы ждут одни

С мечтой восторженной, с мольбой благоговейной.

Других уж сон сковал, царь ночи тиховейной…

И римляне сюда во множестве пришли:

Не дождались зари, сгорая жаждой встречи

С Франциском праведным, надеждою земли.

Со старым пастухом ведет он тихо речи:

—„Я мало знаю Рим… Что это там, вдали?

„Как будто церковь?»—„Где?»—„У самых врат столицы».

—„То церковь Domino quo vadis, мой отец!

„Святой апостол Петр, ушедший из темницы,

„Колеблясь восприять страдальческий венец,

„Христа-Спасителя там, по преданью, встретил—

„И на вопрос: „Куда грядеши?“— Бог ответил:

„Гряду, чтоб умереть вторично на кресте!

„И устыдился Петр и, чужд земной боязни,

„Вернулся тотчас в Рим принять блаженство казни»…

Так говорил пастух в душевной простоте…

И, голову склонив на трепетные руки,

Внимал святой Франциск… Прилив забытой муки

В душе рос тучей дум, пучиной горьких слез…

И, чтоб смущенье скрыть и муки жгучей тайну,

В другую сторону взглянув как-бы случайно,

Он руку протянул и глухо произнес:        ,

—„Как здесь угрюмо все!.. Что это там, вон, прямо,

„Чернеет над рекой?»— „Развалины дворца,

„Гнездо разбойничье барона Джироламо.

„Он долго искушал терпение Творца—

„И пал огонь с небес в пучину злодеянья!

„В горах был найден труп… Он пал без покаянья,

„Был пригвожден к земле, как древний василиск,

„Копьем Георгия святого пораженный!»

И в ужасе немом затрепетал Франциск,

Как смертоносною ехидной уязвленный.

Немолчно в совести заговорил укор:

—„Франциск, припомни свой жестокий приговор!

„Злодея ты обрек на вечные страданья!..»

Затмился свет очей, сдавили грудь рыданья;

Франциск поспешно встал и отошел, стеня,

Подальше от людей, подальше от огня,—

Туда, в немую даль, земные очертанья

Где небо в сумрак свой, как в бездну, вовлекло…

 

5.

Живуче на земле содеянное зло

И день проклятия преемственного долог;

Нисходит медленно забвенья тихий полог

На то, что ум людской огнем геенны жгло…

Пусть нечестивый прах вернулся в лоно праха,

Пожар злодейств угас,— но все стоит над .ним

Зловещей тучею воспоминаний дым,

Кровавых призраков и мстительного страха…

Печать проклятия небесного легла

На замок сумрачный барона Джироламо,

И разрушения незримая пила

Свершает вечный труд медлительно, упрямо…

Подъемный мост упал, безводен темный ров,

Изгрызла ржавчина решетки и засовы,

Сердито воет ветр, уныло стонут совы

В стенах, где замер шум оружья и пиров.

А в полночь, говорят, для сатанинских оргий

Нечистых сил сюда слетает легион—

И замок пламенем багровым озарен,

И слышны вопли, гам и лютые восторги,

И с треском носятся над замком до зари

Роями спутники бесов— нетопыри…

Туда, вняв смутному душевному влеченью,

Идет святой Франциск— и трепетною тенью

Скрывается во мгле заброшенных палат.

Зловеще робкие шаги его звенят,

И кажется: вот-вот, раздастся адский хохот,

Поднимутся кругом стенанья, вой и грохот,

Ворвется в тишь и мрак поток нечистых сил

Волнами пламени и шумом черных крыл!..

Но тихо, тихо все… По черепицам крыши

Чиркнет лишь изредка крыло летучей мыши,

Да ветер, забежав в покинутый чертог,

Зашепчет и замрет, как тихий, скорбный вздох,

Как будто долгого нечестия обитель

Таинственно хранит преступная душа…

Безмолвный, весь в слезах, прерывисто дыша,

На плиты хладные простерся посетитель

 

 

И трепетной душой отдался весь мольбе…

И пламя веры в нем все разгоралось ярче;

Он сам не сознавал, о ком молился жарче:

О лютом грешнике, иль о самом себе,

О том-ли, чтоб весь мир, объятый тьмой и ложью,

Любовью воссиял, увидел правду Божью…

 

6.

И вдруг!.. То явь иль сон?! Виденье или бред?! —

По темной горнице разлился чудный свет,—

И увидал Франциск, дрожа и замирая:

Стоит апостол Петр, святой привратник рая,

И держит за-руку,— о, чудо из чудес! —

Мучителя людей, противника Небес,

Того, кто не стяжал прощенья от Франциска!..

И рек апостол Петр:— „Раб Господа, внемли!

„К тягчайшему греху прощенье Божье близко!

„В небесный рай веду я грешника земли!..

„Внимая духу зла, нередко, маловерный,

„Ты задавал вопрос, душой скорбя в ночи:

„Зачем Господь Петру дал райские ключи!?

„Пойми: затем, что я познал всю бездну скверны

„И возрождения святую благодать!..

„К невинности близка жестокость и гордыня:

„Кем воли Божией нарушена святыня,

„Тому невинные не преминут воздать!

„Им грех, мучитель-грех и чужд, и непонятен!

„Одежды светлые боятся темных пятен!

„Быть может, не один, спасенье возлюбя,

„Почтеньем радостным горя к своим заслугам,

„Пустил-бы в Божий рай… лишь самого себя!..

„Людскому роду стал я не судьей, а другом;

„Мой суд— не суд земной вещавший „кровь за кровь»,

„Мой суд— живая скорбь над жертвою порока;

„Над справедливостью бездушною высоко

„В пределах истины царит мой Бог— любовь!

„Ты, Богу кроткому служащий светлым сердцем,

„Отринув грешника, на миг стал иноверцем

„И в бездну тьмы упал,— но мной на высоту

„Сиянья Вечного воздвигнутый сегодня,

„Иди и возвести, что в Царствие Господне

„Войдет, кто хоть на миг отринет суету,

„Кто Богу посвятит хоть смутную мечту,

„Хоть искорку души, зажженной вечным Богом!..»

……………………………………………………..

 

7.

Сказал— и снова тишь разлита по чертогам,

И всюду снова мрак таинственный царит

И веет холодом зловещим подземелья…

Но ярким пламенем небесного веселья

Смятенная душа отшельника горит—

И дума каждая в ней стать готова песней!

То был-ли сон иль явь, виденье или бред?

Не все-ль равно теперь, когда погасший свет

В сознании блестит все ярче и чудесней!

Незримых ужасов полна немая мгла,

И над зубчатою сторожевою башней

Крик жалобный совы звучит, предвестники зла…

Но счастлив, как дитя, и витязя бесстрашней,

Туда идет Франциск— и в дремлющий простор,

В безмолвие и тьму вперяет светлый взор,

Ища за дальнею, неведомою гранью

Сестру души своей, багряную зарю,—

Природы светлый гимн Зиждителю-Царю,

Благословение Господне мирозданью…

Еще повсюду ночь и сон еще глубок

И лишь едва-едва подернулся восток

Багряной дымкою, как призраком надежды…

И тени мечутся, бегут в испуге прочь;

Бледнеют сонмы звезд; плывет на запад ночь…

Глаз миpa через миг откроет тихо вежды,

Край неба озарив огнем златых ресниц…

………………………………………………

Потоки пурпура на мир струятся дольний,

Колышутся цветы, проснулись хоры птиц,

И разгорался крест на стройной колокольне…

Несется в даль и в высь величественный звон,

И вечный Рим встает, встает со всех сторон,

В тумане утреннем, как в розах утопая…

…………………………………………………

Вставай, светило дня, лучами говори!—

Да всякая душа скорбящая, слепая,

В твоем сиянии провидит отблеск рая,

Провидит светлый час немеркнущей зари!

На пробужденный мир лей радости потоки,

Огни переливай на трепетной роcе,

Сияньем золоти лазури свод высокий

И тайну дум людских: да обновятся все!

Свободен будет раб и милостив жестокий…

Прощенный грех — ступень Господня алтаря!

Восторгом закипит холодное бесстрастье—

И волны горьких слез исчезнут в море счастья

Волшебного как ты, огнистая заря!

Багрянцем пламеней, да всякое дыханье

Восхвалит радостно Предвечного Творца,—

Того, Чьи помыслы таит светил мерцанье,

Того, Кому цветы струят благоуханье,

Того, Кем дышит мир, Того, Кто весь— сиянье

Того, Кто весь любовь, без меры, без конца!.