Добрые люди с изнанки

ДОБРЫЕ ЛЮДИ С ИЗНАНКИ.

КОМЕДИЯ В ТРЕХ ДЕЙСТВИЯХ

П. КАРАТЫГИНА

Сюжет заимствован с французского: (Les faux bons hommes)

 

 

САНКТ-ПЕТЕРБУРГ

В типографии д-ра М. Хана, Графский переулок, 5

1872

 

 

Действующие лица:

Антон Спиридонович Белугин, купец 1-й гильдии и коммерции советник, вдовец 60 лет.

Ольга, дочь его от первого брака, 21 года.

Евгения, дочь от второго брака, 17 лет.

Борись Михайлович Кочергин, миллионер, биржевой маклер, 75 лет.

Проваторов, старинный приятель Белугина, отставной чиновник, 60 лет.

Павел Петрович Ардатов, живописец, 25 лет.

Владимир Сергеевич Дубровин, архитектор, 30 лет.

Яков Матвеевич Конючин, сосед Белугина, 50 лет.

Варвара Степановна, жена его, 45 лет.

Платон, сын их, чиновник где-то служащий, 24 лет.

Самуил Самсонович Шпигельберг, биржевик, 50 лет.

Осип Иванович Радомский, 35 лет.

Гаврило, буфетчик Белугина.

Степанида, горничная.

Семен, камердинер.

Иван, слуга.

1 и 2 действие происходят в Парголове, на даче Белугина, 3 действие в Петербурге, в квартире Ардатова; между 2 и 3 действиями проходит полгода.

 

 

 

Действие 1.

Театр представляет большую светлую залу, в роде павильона, убранную цветами, в средине растворенные стеклянные двери, вдали виден сад; налево от зрителей у окна мольберт, на котором поставлен поясной портрет Белугина.

 

Явление 1.

Гаврило, стоит у портрета, Степанида входит.

 

Степанида.

Что ты тут делаешь, ротозей?

 

Гаврило.

Поди-ко, поди сюда, Степанидушка, посмотри-ко, посмотри… а? Кто это такой?

 

Степанида.

Кто?.. известно барин.

 

Гаврило.

И в мундере, и в медалях!.. совсем, как есть! Ну, уж маляр!.. важно он его обработал!..

 

Степанида.

Маляр!… ах, ты необразованный!… Это называется — живописец!

 

Гаврило.     

Ну, известно—живописец… одно слово: живо написал… молодца! Вот кабы его попросить, чтоб он меня так же отмочил… я бы, кажись 5 рублей не пожалел… т. е. сделал бы меня, что называется — в натуре!

 

Степанида.

Необразованный… да ты знаешь ли что значит быть в натуре?

 

Гаврило.

Ну, известно — чтоб под мою натуру потрафил! Чтоб всякий, кто бы только взглянул… плюнул бы да сказал: «ведь это Гаврюшка подлец».

 

Степанида.

Да, да, держи карман; станет он руки марать об этакую образину. Вот, может быть, меня так напишет… потому что я ему сама бы пригодилась.

 

Гаврило.

Что и говорить! видал он, я думаю, и почище тебя барынь, позарится он на горничную…

 

Степанида.

Ничего то ты не, понимаешь и не видишь, а уж я сама знаю кое-что за ним… да говорить то с тобой об этом нечего.

 

Гаврило.

Скажи, скажи пожалуйста… Неужели он в самом деле за тобой ухаживает?… Ведь я его за это, знаешь как… не смей отбивать у нашего брата!…

 

Степанида.

Ах, ты филин!… неужели ты воображаешь, что я то на тебя позарюсь? Вот выискался красавец.

 

Гаврило.

Эх, Степанидушка, не в красоте дело, а был бы добрый — да честный человек. Ведь я буфетчик… я господское добро берегу… а уж тебе готов всегда сделать удовольствие… Ну, ну, скажи же взаправду — неужто этот живописец за тобой увивается?

 

Степанида.

Увивается — да не за мной.

 

Гаврило.

За кем же?…

 

Степанида.

За барышней.

 

Гаврило.

За которой?

 

Степанида.

Да ты никому не скажешь?

 

Гаврило.

Пусть язык отсохнет!

 

Степанида.

За Ольгой Антоновной.

 

Гаврило.

Врешь? да ведь у нее уж говорят, есть жених?

 

Степанида.

Мало ли у кого бывают женихи, да с носом остаются.

 

Гаврило.

Вот притча то какая!.. Ну да и он напрасно тут с носом то суется… Наш барин не отдаст ее за такого…

 

Степанида.

Ну, а за другого-то она сама, может быть, не пойдет… нынче ведь насильно не венчают.

 

Гаврило.

Это верно… Ну, а другой то стрекулист, его приятель то, ахтихтехтор, что ли?… вот что строит соседнюю-то дачу, уж не подбирается ли, чего доброго, к ее сестрице?

 

Степанида.

Ну — нет, этот другого сорту, такой надсмешник, он все ее сестрице шпильки отпускает… только и слышишь, что спорят об чем нибудь…

 

Гаврило.

Ай! ай! Господа идут… скоро и стол надо накрывать… сегодня у нас гости… Ну, прощай Степанидушка.. Сахар-то у тебя есть?

 

Степанида.

Есть, есть… как выйдет — так скажу.

 

Гаврило.

То-то же; ты со мной не церемонься. Я, ты знаешь, никому господского не уволю…. а уж тебе, моя кралечка, ни в чем нет отказу.

 

Степанида (уходя).

Ну, хорошо, хорошо… до свиданья.

 

Гаврило.

Эх, важная девчонка…. да с норовом, брыклива… ну да авось, как нибудь усахарю….

 

 

Явление 2.

 

Белугин, Ардатов и Проваторов.

 

Белугин.

Уф!.. я таки устал маленько… и вы, я думаю, тоже?…. Экая жарища сегодня!… теперь и отдохнуть не мешает…. и я могу дать вам… как вы это говорите? ., по вашему то?..

 

Ардатов.

Сеанс.

 

Белугин.

Да, да, сеанс… слово то такое мудреное, не вдруг вспомнишь… Ну-с, прогулялись мы порядочно… не пройтись ли теперь по хересам?… как ты думаешь…Фаддей Фаддеич, а?

 

Проваторов.

Доброе дело… отец-командир; куда ты, туда и я.

 

Белугин.

Гаврило!… дай-ко нам по рюмочке хересу… А, что, господа, ведь по моим владеньями пропутешествовать не безделица?

 

Проваторов.

Да, дистанция огромного размера! один парк в полдня не исходишь…

 

Белугин.

А какова моя оранжерея? Каковы фруктовые деревья?

 

Проваторов.

Удивительные деревья! Бесподобные персики; чудные сливы, только…  только жаль на иных фруктах много пятен.

 

Белугин.

Эх, братец ты мой, где же пятен не бывает?… иной плод и с пятнышком, да вкусен… Вот человек — другое дело… уж коли на нем пятно, так дело дрянь… так ли я говорю?

 

Проваторов.

Так, так… ты философ, всегда словечко кстати ввернешь… Вот за это-то я тебя и люблю… Чистая душа, незапятнанная!…

 

(Гаврило приносит графин с   хересом и рюмками на подносе.)

 

Белугин.

Спасибо, спасибо. Ну, а что г. художник, мне опять форму надевать?

 

Ардатов.

Да, я бы вас попросил… это теперь нужно…

 

Белугин.

Ну, что станешь с тобой делать… (Гавриле) Вели-ко Семену принести сюда мой новый мундир и всю форму… Извините господа, я уж при вас облачусь… Не люблю я, признаться, щеголять в форме-то… в крайности только ее надеваю.

 

Проваторов.

Разумеется… ты не любишь пыль пускать в глаза, не любишь этой мишурной важности.

 

Белугин.

А ведь поди-ко… из нашей братьи купцов много таких, что готовы десятки тысяч бросить, чтоб только с вышитым воротником щеголять… да я не из таковских… так ли я говорю?

 

Проваторов.

Совершенно справедливо… за то уж тебя никто не назовет вороной в павлиньих перьях… Нет, надо правду говорить,— ты никогда не забываешь— чем ты был прежде… Ты пришел в Петербург без гроша, без подпоры; без воспитания, просто неучем… безграмотным неучем… так ли я говорю?

 

Белугин.

Однако ж, постой… ты уж, кажется, конфузишь меня перед г. живописцем, просто в грязь топчешь…

 

Проваторов.

Ничего, ничего… золото в грязи видно… ты позволь мне прежде досказать… Ты пришел неучем и за это тебе честь и слава… в этом-то и главная твоя заслуга — потому что ты сумел нажить себе состояние, выполз из ничего, из грязи, и сделался, наконец, чуть не миллионером!…

Разве это шутка? Даром, что ты человек необразованный… да сердце-то у тебя образцовое… Пусть говорят твои завистники, что ты и детский приют-то выстроил и нанимаешь квартиру для снабжения бедных пищею — только из одного тщеславия… Ну, ну, предположим, что это и правда, а все таки —сироты имеют приют, нищие накормлены и благословляют тебя за это!… Да, Антон Спиридонович, я в глаза и за глаза скажу, что ты просто великий человек! (пьет) Твое здоровее… ура!

 

Белугин.

Спасибо, дружище, спасибо… только уж ты немного-ли перекладываешь. Я, брат, за славой не гоняюсь… я вот, шестой год кандидатом в городские головы.. но я забыл и думать об этом… выберут,— ладно, а нет, так мне же меньше хлопот и расходов…. Коммерции Советник, три медали… какого ж мне еще рожна?

 

Проваторов.

Ха, ха, ха! «Какого рожна!». Ведь какую он всегда фразу отколет! ах, ты добряк мой… неиспорченная, русская натура. А скажи-ко, положа руку на сердце: ведь крестик-то тебе сюда бы не мешало (показывая на шею)… И сказать по правдe, ты давно его заслуживаешь; я помню, когда ты выстроил свой приют, так ты сам тогда надеялся получить хоть в петличку…. и я, и все твои друзья тебе это пророчили, а тебе дали медаль… По моему, это было несправедливо.

 

Белугин.

Ну полно, полно, что об этом говорить. Ты знаешь, я не честолюбив.

 

Проваторов.

Знаю, знаю, да правду сказать и надеяться-то тебе не следовало, тогда еще у тебя не было ни одной медали, стало быть с первого разу нельзя дать креста, по положению… но ведь на милость образца нет.

 

Ардатов.

Угодно вам начать?

 

Белугин (который в это время уже оделся).

Извольте, извольте… вот мы н прифрантились… (усаживаясь) Ну с? — Как же я вчера сидел?

 

Ардатов.

Сядьте…  так, просто, непринужденно.

 

Белугин.

Непринужденно… вот так? (принимает натянутую позу).

 

Ардатов.

Нет, зачем вы вытянулись… сидите как можно проще… эту руку сюда, а эту положите вот так… (становит около его столик, на котором план).

 

Проваторов.

А это что такое?

Белугин.

Это план моего приюта…

 

Проваторов.

Отлично, бесподобно… только уж немного-ли претензии на эффекты? Впрочем, ведь это для приюта, так оно так и следует… Ах, как он славно сел!.. Просто картинка! Какое благородное выражение лица… только… только… зачем ты такую сердитую мину делаешь? Как будто на кого нибудь сердишься. Надо, чтоб твоя добрая душа на лице отразилась… ты знаешь: лицо есть зеркало души…

 

Белугин.

Фу, ты какой чудак! не смеяться же мне… ведь я в приюте то, какой ни на есть, начальник!

 

Проваторов.

Ха ха ха! Какой ни на есть!.. ах-ты шут гороховой!… да есть-ли где другой такой добряк как ты!…

 

Белугин.

Ну, ну, ну — не мешай нам теперь!…

 

Проваторов (отходит).

Не мешаю, не мешаю. Эге-ге… да тебе, брат, идут другие мешать. Варвара Степановна со своим шалопаем сюда тащится.

 

Белугин.

Эх, не во время жалует!.. надоела она мне со своими визитами!

 

 

Явление 3.

 

Те же, Конючина и Платон.

Конючина.

Здравствуйте, здравствуйте добрейший Антон Спиридонович… Пожалуста не стесняйтесь… Сидите, сидите, не беспокойтесь… Если вы будете с нами церемониться… мы сейчас уйдем… Между соседями не должно быть никаких принуждений.

 

Белугин.

Так вы позволяете нам продолжать?

 

Конючина.

Сделайте милость, не стесняйтесь, мы вам не мешаем ..

 

Платон (подходит, глупо кланяясь).

Мое почтение, Антон Спиридоныч.

 

Белугин.

Здравствуйте-с, здравствуйте-с, садитесь пожалуста…

 

Конючина.

Скажите пожалуста! я и не знала, что вы рисуетесь… Кажется у вас много ваших портретов.

 

Белугин.

Неужели вы думаете, что я стал бы рисоваться для себя… да еще в такую жару. Нет-с, это для моего приюта… В сентябре будем праздновать его десятилетие… так все пристали ко мне, чтоб я подарил им свой портрет; они хотят повесить его в столовой.

 

Конючина.

Вот это и прекрасно… так и следует… дети должны, за каждым куском, вспоминать и благодарить своего благодетеля!

 

Проваторов.

Именно так; что в рот— то спасибо.

 

Белугин.

Ну, а где же ваш супруг, Варвара Степановна?

 

Конючина.

Мой папочка, тоже придет сюда, но Платоша меня все торопил… Ах, Антон Спиридонович, если б вы знали, как он любит быть у вас!… Не так ли, мой дружочек? (тихо ему) Да отвечай же; что у тебя языка, что ли нет?

 

Платон.

Да-с, как же, очень люблю! (берет книгу и садится у стола).

 

Конючина.

Я пришла к вам с работой и, если вы позволите, сяду здесь к сторонке, без церемоний…

 

Белугин.

Сделайте милость…

 

Проваторов (подходит к портрету).

 

Отлично, чудесно! Очень, очень хорошо. Вот это настоящая живопись!

 

Ардатов.

Вы довольны?

 

Проваторов.

Поразительное сходство!… чрезвычайно хорошо… только… уж что не говорите, а только…

 

Ардатов.

Только… что же?

 

Проваторов.

О, безделица… Гм. Поза мне не совсем нравится и освещение немножко темно; вообще грязновато… Извините пожалуста.

 

Ардатов.

О, не стесняйтесь, говорите, говорите ваше мнение.

 

Проваторов.

Впрочем, я, может быть, слишком взыскателен… По моему, этот колорит напоминает более Варника, нежели Зарянку, но ведь в портрете главное — сходство… и портрет очень, очень похож…

 

Ардатов.

Вы находите?…

 

Проваторов.

Да, необыкновенное сходство! только… не знаю что-то… рот, как будто… и нос, тоже немножко… и глаза мне не совсем-то нравятся, а впрочем…

 

Ардатов.

Т. е. другими словами, портрет вовсе не похож, и никуда не годится?

 

Проваторов.

Как не похож? напротив, он совершенство!…

 

Ардатов (смеясь).

Только… и так далее…

 

Белугин.

Да не мешай ему работать…

 

Проваторов.

Не буду, не буду, я ведь только так сказал свое мнение, а впрочем мое дело — сторона… я не художник.

 

Минута молчания. Платон, сидя подле матери, заснул и сильно вcхpaпывает.

 

Конючина (громко кашляет).

Что ты? что ты, бесстыдник! Непременно заснет в порядочном обществе!…

 

Платон.

Да что тут веселого-то?

 

Конючина.

Да, да, тебе бы только у Излера шляться да в клубах, за картами сидеть… Весь в батюшку! .

 

Платон.

Уж конечно там веселее…

 

Конючина.

Молчи, болван!

 

Проваторов.

А сынок ваш все с книгами возится.

 

Конючина. 

Ах, уж не говорите!… Просто из рук не выпускает книг… Я вот ему сейчас говорила… дружочек мой, всему свое время, (тихо) Да будь же любезнее, шалопай эдакой.

 

Платон.

Что же мне плясать здесь, что ли?

 

Конючина.

Осел!

 

Белугин.

Да что это сделалось сегодня с вашим сынком?… Какой он сегодня скучный… Что с ним?

 

Конючина.

Ох, материнское сердце знает что с ним!… Платоша… ты верно желал бы видеть некоторых милых особ?..

 

Платон.

Мне все равно.

 

Конючина.

Поди же в сад, мой дружочек, Антон Спиридоныч тебе это позволит… иди же, душа моя, иди… там, может быть, ждет тебя приятная встреча.

 

Платон.

Очень мне нужно…

 

Конючина.

Да ступай же, болван, а то ты опять здесь захрапишь!

 

Платон.     

Да что вы все ругаетесь, ведь это скучно, наконец! (Уходит).

 

Конючина.

Ах, Антон Спиридоныч, как мы с мужем неосторожны. Как опасно нашему сыну часто посещать вас.

 

Белугин (обертываясь).

Это почему?

 

Ардатов.

Вы переменили позу.

 

Белугин.

Виноват, виноват. Что же это вы говорите Варвара Степановна?

 

Конючина.

Я говорила, что соседство такого отца как вы, у которого такие прелестные дочери….

 

Ардатов.

Антон Спиридоныч, потрудитесь смотреть сюда… я рисую глаза…

 

Белугин.

Гляжу, гляжу….

 

Конючина.

Гм. Гм! Кстати Антон Спиридоныч вы не слышали, что мой Платоша от тетушки Настасьи Семеновны получил недавно наследство и довольно порядочную сумму… Покойница Настасья Семеновна обожала моего Платошу… и мы были так рады за него… Конечно, благодаря Бога, мы люди не бедные… и припасли ему на черный день, тоже кое что…. но вот беда… мой Платоша ужасно нынче худеет, просто, тает, как свечка.., я так боюсь-за него!!

 

Ардатов.

Повернитесь пожалуста в эту сторону — не смотрите туда.

 

Белугин.

Ладно, ладно.

 

Конючина.

Скажите, любезный Антон Спиридоныч, скоро ли мы будем пировать на свадьбе вашей красавицы Евгении Антоновны?

 

Белугин.    

Женички? ну она еще молода.

 

Конючина.

Ей 18 лет…

 

Белугин.

Прежде надо пристроить старшую…

 

Конючина.

Извините… но я слышала, что вы ее прочите за Осипа Ивановича Радомского?

 

Ардатов (роняет муштабель).

 

Белугин.

Что это с вами?

 

Ардатов.

Ничего-с, судороги свели пальцы.

 

Проваторов (подходит).

Ай, ай! да вы выкололи ему левый глаз!

 

Белугин.

Вот тебе раз!… (встает) Дайте ко взглянуть… в самом деле, на левом глазу точно бельмо.

 

Ардатов.

Это я сейчас поправлю, если вы только потрудитесь посидеть смирно несколько минут.

 

Белугин.

Ну ладно… но зачем же я мундир-то надел, если вы все только возитесь с глазами?

 

Проваторов.

Эх, мой друг… ты ведь в живописи ничего не смыслишь… но для художника нужны все аксессуары… например, золотое шитье отражается в зрачке, ну, стало быть, без мундира и глаз выйдет не натурален.

 

Белугин.

Ну, хорошо, хорошо…ври что знаешь. Об чем, бишь, мы то говорили? да, о свадьбе Оленьки с Осипом Иванычем… Что же, ведь партия то будет не дурная?… дело подходящее.

Осип Иваныч малый смышленый, ловкий. Самуил Самсоныч на днях говорил мне, что он отлично играет на бирже…

 

Проваторов.

Разумеется, по чему же после этого и свадьбы не сыграть?

 

Белугин.

Два месяца тому назад, по случаю одной счастливой операции, на его долю пришлось тысяч 40!

 

Проваторов.

Эге! славный куш!

 

Белугин.

Да, да, в один день 40 т.! а я то, как подумаешь, 20 лет, по грошам сколачивал свое состояние…

 

Конючина.

Вот и мы, также… понемножку, все понемножку… но видите-ли, Антон Спиридоныч, биржевая игра, вещь бесспорно хорошая и партия Ольги Антоновны отличная, но ведь у вас две дочери… одну выдайте за умного спекулятора, а другую за доброго и скромного чиновника. Нашему Платоше досталось от тетушки 30 тысяч.

 

Белугин.

Вот это приятно слышать, поздравляю.

 

Ардатов.

Да сидите, пожалуйста, смирно. . эдак я и другой глаз вам испорчу.

 

Белугин.

Сижу, сижу… Так вы говорите 30 тысяч?

 

Конючина.

Да-с 30 тысяч чистоганом… а потом… разумеется он наш единственный наследник…

 

Белугин.

Конечно, конечно…

 

Конючина.

Да прибавьте к этому его нрав, он весь в отца!… добрая, кроткая душа… Конечно, с такими качествами он мог бы составить себе отличную партию, да ведь не всегда сыщешь такого тестя как вы… с вами, я знаю, он не пропадет! Ах, Боже мой! как только подумаю, что придется когда нибудь разлучиться с единственным сыном… и каким сыном!.. О! как это грустно! (плачет).

 

Белугин.

Ну, успокойтесь! Мы посмотрим, переговорим обо всем обстоятельно.

Конючина.

О, благодарю вас, добрый Антон Спиридоныч!

 

Белугин.

Прежде устроим одну дочку, а потом… да успокойтесь же… зачем, прежде времени так надрываться.

 

Проваторов.

А вот идет и ваш благоверный и с ним ваш приятель Дубровин… Скажите пожалуста, ведь вы с ним вместе нанимаете здесь в Парголове, так называемую, дачу?

 

Ардатов.

Да, вместе.

 

Проваторов.

Я мимоходом видел вашу скромную избушку… но художники люди невзыскательные… Можно быть счастливыми в шалаше… А какой прекрасный молодой человек — ваш приятель…

 

Конючина.

Превежливый молодой человек!…

 

Проваторов.

Ну, хоть не совсем, но за то весельчак, шутник, остряк,… я вообще люблю свободных художников. . Привольное житье… есть нечего, да жить весело! не так ли?

 

Ардатов (грустно).

Да именно, очень весело.

 

Проваторов.

Вашего приятеля покуда еще нет здесь, так стало быть я смело могу хвалить его за глаза. Я просто в восторге от него… пресимпатичная личность! Он, говорят, занимается архитектурой?

 

Белугин.

Как же… ведь дачу-то Дубинина он строит…

 

Проваторов.

Он? а! браво! браво! Очень милый рисунок… только…

 

Ардатов (в сторону).

Ну, уж без этого словечка дело не обходится.

 

Проваторов.

Только, по моему, уж слишком вычурно… много налеплено разных белендряс… окошки в роде вяземских пряников, балконы аляповаты… а впрочем недурно, очень недурно для начинающего.

 

Белугин.

Я поручил ему на днях построить мне здесь новые конюшни.

 

Проваторов.       

Вот и прекрасно, хвалю тебя за это… надо поощрить молодого художника… и он этого стоит.

 

Конючина.

Что мне особенно в нем нравится, это его веселый характер.. он очень, очень мил…

 

Проваторов.       

О, да, премилейший молодой человек, балагур, душа на распашку; он никогда ни в чем не стесняется… но на этом условии, конечно, и я могу быть милым, если вам угодно.

 

Ардатов.   

Но вам не угодно?

 

Проваторов.

Помилуйте… что же тут мудреного? Стоит только говорить все, что на ум взбредет…Я нисколько не унижаю его ocтроумия, но не думаю, однако, чтоб ваш приятель был совершенство.

 

Ардатов.

Право не знаю….спросите у него… вот он и сам на-лицо.

 

 

Явление 4.

 

Те же и Дубровин, потом Конючин.

 

Дубровин.

В чем дело?

 

Ардатов.

О, пустяки! Г. Проваторов, по обыкновению, превозносил тебя до небес, чтоб потом сбросить на землю.

 

Проваторов.

Не верьте, не верьте.

 

Дубровин.

О, помилуйте… разве я не знаю вас? Я никогда от вас  не слыхал ни одного дурного слова об ком бы то ни было.

 

Проваторов.

Не правда-ли?

 

Дубровин.

Совершенная правда, потому что я всегда слушаю только первую половину того что вы говорите… да и станете ли вы обо мне дурно отзываться, когда я вас так люблю.

 

Проваторов.

И я вас тоже, поверьте мне…

 

Дубровин.

Может быть, вас и не за что любить, да вы мне нравитесь… Что же делать?  у всякого свой вкус.

 

Проваторов.

Позвольте, позвольте, такие похвалы уж мне-то вовсе не по вкусу…

 

Дубровин.

Что ж делать… о вкусах не спорят.

 

Конючина (к мужу).

Ах вот, наконец и ты пришел, папочка…

 

Муж.

Здравствуй, Антон Спиридонович.

 

Белугин.

Здравствуй, брат… Извини, что не подаю руки… ты видишь — занят. Как поживаешь?

 

Муж.

Ничего, слава Богу.

 

Жена.

Папочка что с тобой? Ты, как будто грустен?..

 

Муж.

Нисколько, Варенька, и разве близ тебя я могу быть грустен? (целует ее руку и она у него тоже).

 

Проваторов.

Слышите… вот как порядочные мужья говорят после 25 лет супружества.

 

Муж.

После 22 лет…

 

Проваторов (тихо Дубровину).

Как же это так? а сыну их 24 года.

 

Дубровин.

Что же…. это бывает.

 

Жена.

Нет, папочка, говори что хочешь… а ты теперь не в своей тарелке…

 

Муж.

Уверяю тебя…

 

Жена.

Нет, нет, что нибудь да случилось… Пожалуста, не мучь меня, скажи что такое?

 

Дубровин.

Я вам объясню причину, Варвара Степановна.

 

Муж.

Полноте, полноте… зачем?

 

Дубровин.

Мы сейчас с вашим супругом были свидетелями очень грустной картины… Вообразите, мы встретили бедную, больную женщину, с тремя полунагими детьми… Эта женщина была не простая нищая, она не протягивала руки, но вид ее требовал помощи. Мы шли за нею с четверть часа… у меня гроша не было в кармане, а ваш супруг, без слез не мог смотреть на эту раздирающную картину, но по своей деликатности, вероятно, не решался оскорбить бедняжку ничтожным подаянием… Когда же мы подходили сюда и начало встречаться с нами много гуляющих… ваш супруг преодолел свою застенчивость, приободрился, утер слезы… подошел к этой женщине и высыпал из своего портмоне в ее руку все, что у него там было!…

 

Жена.

Ах, я узнаю тебя… добрый мой мотыга!

 

Дубровин.

Но, к сожалению, у него там было всего два гривенника.

 

Муж.

Да, да, вот всегда так… представится случай сделать добро, а тут как…

 

Дубровин.

А тут как на смех — пустой кошелек… Вот причина от чего он теперь так грустен… но, право, вы через чур жалостливы, Яков Матвеич, мало ли нищих на белом свете — всем не поможешь… Жить сердцем, как вы живете, это просто мука, это не жизнь… Это сокращает нашу собственную жизнь!

 

Муж (Проваторову).

Чорт его разберет, что он хочет сказать… Кажется он надо мной смеется…

 

Проваторов.

А ты хочешь, чтоб он с тобой вместе плакал?..

 

Муж.

Да и я не плакал; это он все сочиняет, зубоскал!

 

 

Явление 5.

 

Те же, Евгения и Ольга.

Евгения роскошно одета, Ольга, напротив, весьма скромно.

 

Евгения.

Что это, папаша? ваш сеанс еще не кончен? да что же это, в самом деле? у нас сегодня гости; не можете же вы их принимать в мундире.

 

Белугин (встает).

Сей час, сей час, мой дружочек… Ну, я думаю на сегодня довольно?

 

Ардатов.

Как вам будет угодно.

 

Евгения.

Здравствуйте, Варвара Степановна.

 

Конючина.

Здравствуйте, здравствуйте, моя прелесть. Вы, день ото-дня хорошеете… и как пристала к вам эта шляпка… просто — загляденье… Надо отдать вам справедливость, что вы всегда одеты с таким вкусом… с таким вкусом, что просто рисовать надо!..

 

Проваторов.

Прелестный костюм!

 

Евгения.

И вы, тоже, довольны?… вот это большая редкость…. на вас, вообще, трудно угодить…

 

Проваторов.

Помилуйте… ваш теперешний костюм, просто безупречен!.. только…

 

Евгения.

А! только?..

 

Проваторов (оглядывая ее).

Только, по моему, тут чего-то не достает…

 

Евгения.

В самом деле?.. Будьте покойны, завтра я постараюсь исправить этот недостаток… Ну, ну, папаша, ступайте скорее… снимите ваше облачение.

Белугин.

Сию минуту, душенька… Эй, Семен!.. дай мне переодеться! (уходит).

 

Конючина.

Вы не видали в саду моего Платошу?..

 

Евгения.

Нет-с, не имела этого удовольствия.

 

Конючина.

Странно! Где же это он, мой голубчик?.. Он, знаете, так робок, так застенчив… особенно при девицах… его, как говорится, тогда водой не замутишь.

 

Проваторов (Дубровину).

Ну, а на Минеральных водах, он с другими девицами, я думаю, плавает в море удовольствий.

 

Дубровин.

Да, там такие девицы, с которыми робеть мудрено.

 

Ольга (подходит к Ардатову).

Ну, что? много ли у вас тут прибавилось после вчерашнего?… (тихо). Что с вами? Отчего вы так печальны?

 

Ардатов.

Я в отчаяньи!

 

Ольга.

Отчего?

 

Ардатов.

Ваша свадьба уж решена!

 

Ольга.

Будьте покойны… без моего согласия она не может состояться.

 

Ардатов.

Но ваш батюшка…

 

Ольга.

Не унывайте, говорю я вам! Вы останетесь у нас обедать?

 

Ардатов.

Да, если только ваш батюшка пригласит.

 

Проваторов.

А что, Яков Матвеич, не сыграть ли нам с тобой на бильярде, в ожидании обеда?

 

Конючин.

Очень охотно.

 

Жена.

Ах, мой дружочек, хоть бы ты пошел поискать Платошу, где он теперь?

 

Муж.

Вот очень нужно… захочет, так сам придет.

 

Жена (тихо).

Ну, какой же вы, после этого отец; вы шагу не сделаете для его пользы…

 

Белугин (входит переодетый).

Ну, вот я и переоделся…

 

Евгения.

Папаша, сегодня кажется дождя не будет… я велю накрыть на стол в саду?

 

Белугин.

Как хочешь, мой друг… это твое дело.. (она уходит).

 

Проваторов.

Вот это прекрасно… я ужасно люблю обедать на вольном воздухе; тут всегда и съешь, и выпьешь за двоих… только… только одно неприятно: комары да мухи беспокоют.

 

Дубровин.

Что же, ведь и им тоже есть хочется на вольном воздухе.

 

Конючина (у окна).

Нигде не видать… экой балбес! вечно пропадает не вовремя… Пойду сама поищу его… (идет).

 

Белугин.

Куда же вы Варвара Степановна? Я надеюсь, что вы не уйдете от нашей хлеба-соли?

 

Конючина.

Покорно благодарю… Я только посмотрю — где мой милый Платоша…  (уходит).

 

Проваторов (тихо Дубровину).

Эта находчивая матушка все возится с своим пропащим сынком.           .

 

Дубровин.

Да, пора бы им обоим пропасть…

 

Белугин.

Прошу, господа, без церемоний… гуляйте и занимайтесь чем угодно. До обеда еще целый час.. до свидания…

 

Оленька (тихо Ардатову).

До свидания…       (уходит).

 

 

Явление 6.

 

Белугин, Ардатов и Дубровин.

 

Дубровин.

Ну, брат, нас не приглашают обедать… отправимся-ко у во свояси…

 

Ардатов.

У них гости, и я целый день не увижу моей Оленьки.

 

Белугин (у портрета).

Однако ж мы сегодня с вами славно поработали… Жаль только, что правый-то глаз остался с бельмом.

 

Ардатов.

О, это безделица… часа через два, краски подсохнут и если б вы были так добры — посидели бы, после обеда четверть часа, я бы все поправил.

 

Белугин.     

Нет, сегодня я буду занят с гостями; лучше уж завтра, только приходите пораньше… я в 7 часов уж на ногах. И так, господа, теперь вы свободны; я вас, разумеется, не гоню… но у вас, может быть, есть какие нибудь другие занятия, или, может быть, не хотите ли погулять…. погода чудесная, а потому, пожалуйста не церемоньтесь со мной…

 

Ардатов.

Помилуйте… мы бы с большим удовольствием          …

 

Белугин.

Нет, нет, я не люблю стеснять моих гостей… я человек простой; у меня, батюшка, полная свобода! Нужно идти куда — идите с богом… хотите остаться — останьтесь… Ну… и так, до завтра; до свидания…

 

Дубровин.

Ну, брат, мы здесь несолоно похлебали… отправимся-ка (Ардатов укладывает краски).

 

(Ардатов укладывет краски.)

 

Белугин.

Эй, Семен!

 

Семен (входит).

Что прикажите?

 

Белугин.

Я, брат, перед обедом прилягу немножко отдохнуть, а если, паче чаяния, в это время придет г. Кочергин, так ты приди мне сказать… слышишь, г. Кочергин…

 

Семен.

Слушаю-с…

 

Дубровин.

Кочергин? Борис Михайлович?

 

Белугин.

Вы его знаете?

 

Дубровин.

Бывший нотариус, который теперь сделался биржевым маклером?

 

Белугин.     

Ну да, он самый… Так вы с ним знакомы?

 

Дубровин.

Я не имею этой чести, но вот мой друг его очень хорошо знает.

 

Белугин.

А! он верно, тоже рисовал его портрет?

 

Дубровин.

Нет-с, это его дядя.

 

Белугин.

Дядя?! Борис Михайлович ваш дядя?

 

Ардатов.

Родной дядя.

Белугин.

Но ведь он мильонер?…

 

Ардатов.

Это не мешает ему быть моим дядей.

 

Белугин.

Разумеется, напротив- того… Ах милый Павел Петрович. Вот непредвиденная неожиданность.

 

Дубровин.

Да-с, предвидеть неожиданность очень мудрено.

 

Белугин.

А знаете ли что я вам скажу: Когда я вас оставлял обедать, я, как будто, предчувствовал, что вы должны знать моего дорогого гостя.

 

Дубровин (тихо).          

Хорошо он нас оставлял обедать; чуть в шею не вытолкал… О, тонкая штука!

 

Белугин.

Право предчувствовал… Ну, хорошо же я сделал, что не отпустил вас… а вы все порывались домой; уж и краски начали укладывать… нет, батенька, теперь от меня не отделаетесь…

 

Ардатов.

Напротив, вот теперь то мне и следует уйти от вас.

 

Белугин.

Полноте, полноте, что за церемонии… Я уверен, что ваш дядюшка будет очень рад вас увидать здесь.

 

Ардатов.

Ну, не думаю…

 

Белугин.

Отчего же? разве вы с ним не в ладах? Понимаю, понимаю… верно дядюшка отказался заплатить какие нибудь должишки? Я знаю, он скупенек, а молодые люди не всегда живут расчетливо… Так ли я говорю?…

 

Ардатов.

О, нет, уверяю вас, что мы с ним разладили совсем по другой причине.

 

Белугин.

Ну, а если он с вами поссорился не из за денег, так тут и разговаривать нечего. (В сторону) Племянник мильонера, а я, дурак, торговался с ним из за портрета… Стало быть, он не художник, а пишет только для своего удовольствия. (ему) Скажите пожалуста, я знаю, что Борис Михайлович старый холостяк, человек бессемейный и следовательно прямых наследников не имеет… Ну, а племянников-то у него много?

 

Ардатов.

Я один.

 

Белугин.

Единственный племянник?… Поздравляю, от души поздравляю! (жмет ему руку) Да… кстати… вот что мне пришло теперь на память! Давеча Проваторов говорил, что у вас плохенькая дачка, ведь вы верно нанимаете у крестьян, грязно там, я думаю… тесно, темно, там и живописью-то вам неудобно заниматься, а у меня здесь во флигеле две комнаты, совершенно свободные, оставлены на случай приезжих гостей… комнаты не ахти мне, не роскошные, но на даче люди живут попросту… Я давно думал вам их предложить.

 

Дубровин (в сторону).

Долго же он думал.

 

Белугин.

И так, господа, я вас прошу обоих занять завтра же, без церемоний, эту новую квартиру, квартиру со столом и отоплением.

 

Дубровин.

Но позвольте, Антон Спиридоныч, я то уж тут прихожусь с боку припека, я ведь не племянник мильонера.

 

Белугин.

Полноте скромничать… вы друг Павла Михайловича.

 

Дубровин.

Т. е. Павла Петровича.

 

Белугин.

Ну да, я так и хотел сказать. Вы, тоже артист, художник, человек с талантом, стало быть имеете полное право на мое гостеприимство.

 

Ардатов.

Но позвольте вам сказать…

 

Белугин.

Ничего не позволяю, душа моя, ничего знать не хочу, это дело решенное!… Вы видите, ваш друг мне не противоречит, он, без отговорок, согласился на мое предложение.

 

Дубровин.

Еще бы не согласиться! да я бы был неблагодарное животное, если б отказался от такого радушного приглашения.

 

Белугин.

Слышите, слышите?

 

Дубровин.

Помилуйте, в настоящее время, когда квартиры и дрова так вздорожали, здесь предлагают ее даром — да еще со столом… и отоплением!… такое радушие и хлебосольство, в наш эгоистичный век, просто баснословно!… Ах, если б все домовладельцы были похожи на вас!

 

Белугин.

Э, батюшка, да ведь не все же и такие артисты, как…

 

Дубровин.

Как племянник мильонера…. это совершенно справедливо!

 

Белугин.

Не в этом сила… деньги не прибавляют достоинств человеку.

 

Дубровин.

Конечно, но они сами по себе огромное достоинство… А ведь есть же на свете такие невежды, что признают талант только в тех артистах, которые ездят в своих экипажах.

 

Белугин.

Есть, есть… и очень много таких!

 

Дубровин.

Это, я думаю вам ближе всех известно.

 

Белугин.     

Еще бы… да я-то батенька не из таковских… мы видели виды, умеем сортировать людей.

 

Дубровин.

Как вам не уметь сортировать! Иной шут встречает людей по платью, потому что у самого не хватило ума оценить их по достоинству.

 

Белугин.

Верно, верно!…

 

Ардатов (тихо Дубровину).

Перестань же; право он, наконец, догадается.

 

Дубровин.

Нет, он не из таковских.

 

Белугин.

Эй, Семен… (Семен входит). Приготовь для этих господ те две комнаты, который во флигеле… осмотри сам все как следует, чтобы там все было в порядке… понимаешь?

 

Семен.

Понимаю-с… (Белугин тихо что то ему еще наказывает).

 

Ардатов (тихо Дубровину).

Послушай… старик так ласков и весел сегодня, не попытаться-ли мне… на счастье?…

 

Дубровин.

Что такое?

 

Ардатов.

Посвататься на Оленьке?…

 

Дубровин.

Как, прямо на приступ?… Смотри, не оборвись…

 

Ардатов.

Была—не была!… Уж коли горе пить, так лучше сразу!..

 

Дубровин.

Как знаешь… Стало быть я тут буду лишний… Ну, помогай тебе Бог! Почтеннейший Антон Спиридонович я, с вашего позволения, пойду теперь распорядиться на счет переездки на наше новоселье.

 

Белугин.

Разумеется, батенька, разумеется, хоть сегодня вечером… Зачем откладывать до завтра… До свидания, дорогой мой жилец…

 

Дубровин.

До приятного свидания, наш дешевый хозяин!…

(уходит).

 

 

 

Явление 7.

 

Белугин и Ардатов.

 

Белугин.

Вот я думал, перед обедом маленько всхрапнуть, а у меня теперь, кажется, и сон прошел.

 

Ардатов.

Извините меня, Антон Спиридонович, если я… может быть не вовремя… задержу вас, но мне многое бы нужно было вам сказать….

 

Белугин.

Что такое, мой любезный? Говори, не церемонься со мной…

 

Ардатов.

Я не могу еще прийти в себя от удовольствия, вы так добры, так снисходительны….

 

Белугин.

Полно, полно, какое тут снисхождение? Ты племянник моего друга Бориса Михайловича и этого довольно. Как узнаешь меня покороче, так увидишь, что я всегда таков с теми, кого полюблю… а тебя я полюбил с первого взгляду… я думаю ты сам это заметил… Ведь у меня, брат, душа на распашку; что на уме, то и на языке… я простяк, хитрить не умею…

 

Ардатов.

Если-б я, Антон Спиридонович, осмелился…

 

Белугин.

Постой на минуту; скажи мне: отчего же это Борис Михайлович по сие время мне ничего не говорил про тебя?.. а мы уж три года с ним знакомы.

 

Ардатов.

Именно столько же времени мы с ним не ладим…

 

Белугин.

Так долго… из за чего же это?

 

Ардатов.

Он сердится на меня за то, что, по выходе из коммерческого училища, я пристрастился к живописи и посвятил себя этому искусству.

 

Белугин.

Понимаю; ты, по молодости, увлекся и теперь, конечно, понял, что нынче от живописи не разбогатеешь…

 

Ардатов.

Позвольте…

 

Белугин.

К чему же ложный стыд… дядюшка твой приедет ко мне, вы с ним сойдетесь и я вас помирю…

 

Ардатов.

Вряд ли вы успеете.

 

Белугин.

Неужели ты не попросишь у него прощения…

 

Ардатов.

Нет.

 

Белугин.

Эх, не хорошо, молодой человек… Гордость эта вовсе не у места; зачем ссориться с богатым родственником, когда ты у него единственный наследник… Это непрактично; тебя никто за это не похвалит… Положим, что ты любишь деньги не для денег, также как и я… однако ж, без них ничего на свете не поделаешь. Но, о чем же ты хотел поговорить со мной?

 

Ардатов.

Я… я влюблен… влюблен, до безумия!

 

Белугин.

А! Что же, твои средства это тебе позволяют…

 

Ардатов.

Мое счастье зависит от вас…

 

Белугин.

Вот как!.. что же, разве я имею какую нибудь власть над той, кого ты любишь?

 

Ардатов.

Власть… ту власть, какую имеет отец над детьми…

 

Белугин.

Эге… дело идет об одной из моих дочерей?..

 

Ардатов.

Так точно…

 

Белугин.

Зачем же ты дрожишь… зачем так покраснел?

 

Ардатов.

Неужели я могу надеяться?

 

Белугин.

Э, батенька, ведь я не варвар какой нибудь.

 

Ардатов.

В самом деле?.. и вы не сердитесь на меня за это признание?..

 

Белугин.

Что ты… Господь с тобой… дело естественное… И неужели же ты думаешь, что я сам не догадывался?

 

Ардатов.

Как?.. вы заметили?

 

Белугин.

Еще бы! Шила в мешке не утаишь.

 

Ардатов.

И при всем том вы меня ласкали?

 

Белугин.

Ты мне понравился с первого взгляда; и я тебе откровенно говорю, что хоть прежде я знал тебя за бедняка, но имел на тебя некоторые виды, хоть сам то виду и не показывал….

 

Ардатов.

Возможно ли?

 

Белугин.

Конечно, я не спорю, что теперь ты в моих глазах, поднялся на 100 процентов… ты единственный племянник Бориса Михайловича и со временем будешь иметь обеспеченное состояние; все это… ты понимаешь, не может не радовать меня… но я рад только за тебя… Так ты любишь Женичку?

 

Ардатов.

Я вполне ценю ее достоинства, но извините, та, которой я хочу посвятить всю мою жизнь — ее старшая сестра…

 

Белугин.

А… вот оно что… и ты давно любишь Оленьку?..

 

Ардатов.

Гораздо прежде, нежели мне посчастливилось войти в ваш дом.

 

Белугин.

И она тебя тоже?

 

Ардатов.

Мы взаимно любим друг друга!

 

Белугин.

Так, так… да видишь ли, она уж почти помолвлена за Осипа Ивановича; правда, что это еще не решено… но все-таки.

 

Ардатов.

Но он ей никогда не нравился и неужели бы вы решились принуждать ее к этому замужеству?

 

Белугин.

Эх, мой друг, это другой вопрос… Понравиться ей и получить ее согласие было бы его дело, а он, как человек коммерческий, обратился прежде к отцу, он предварительно хотел со мною порешить, чтоб после не было никаких недоразумений, на счет приданого и проч… вот как делается в нашем быту… а право жалко, что ты не влюбился в мою меньшую дочь!..

 

Ардатов.

Почему же это?

 

Белугин.

Потому что Оленька у меня от первого брака.

 

Ардатов.

Я это знаю, но что же из этого?

 

Белугин.

А то, что первая моя жена была вовсе не богата… и по тому…

 

Ардатов.

Я вас не понимаю…

 

Белугин.

И потому… (какой он, однако, бестолковый) потому приданое Оленьки будет гораздо меньше, чем у Женички.

 

Ардатов.

О, Бога ради, не говорите этого… сердце приданым не купишь… а мое сердце принадлежит одной Оленьке.

 

Белугин.

Да что брат… сердце, сердце!.. это все пустяки, надо думать о существенном. Однако ж, как же я разделаюсь с Осипом-то Ивановичем… Впрочем, у нас с ним нет еще никаких письменных обязательств…

 

Ардатов.

Так вы согласны?

 

Белугин.     

Я, как ты видишь, не отказываю тебе… я, пожалуй, не прочь…

 

Ардатов.

О, как бы я был счастлив!

 

Белугин.

Постой, друг мой, постой… еще слова два. Я знаю, что носились слухи, чорт их знает на чем основанные, будто я даю за каждой дочерью по 100 тысяч, но ты этому не верь; это пустяки.

 

Ардатов.

Боже мой… на что мне.

 

Белугин.

Да ты слушай. Эти слухи — глупая болтовня… Сам рассуди, не по миpy же мне идти, когда выйдут замуж мои дочери.. Так ли я говорю?..            .

 

Ардатов.

Разумеется.

 

Белугин.

Вчера, признаться мы с Осипом Ивановичем немножко поразладили…. ведь он человек расчетливый, хотел повыторговать у меня более того, сколько я назначил за Оленькой… Ну, а тебе, артисту, на что деньги? Ты конечно об них и думать позабыл.

 

Ардатов.

Я никогда об них не думал.

 

Белугин.

Ты, вероятно, будешь доволен, если я дам за дочерью 50 тысяч.

 

Ардатов.

25. 10. ничего, если хотите…

 

Белугин.

Ничего! э! как же это можно… чтоб я выдал дочь мою без приданого. Помилуй! что про меня скажут добрые люди… нет, нет, этого нельзя… да я и сам не хочу. Вот как мы лучше сделаем; я люблю вести дело честно, на чистоту: за Оленькой я дам 50 тысяч; но видишь ли капитал мне, в настоящее время, очень нужен и потому я обязуюсь платить вам этот год по 12%, согласен?

 

Ардатов.

Еще бы не согласиться!

 

Белугин.

Ну, а тебе дядя, верно, дает чистоганом, ведь ему это ничего не значит; он в десятеро богаче меня… Кроме того я дам тебе векселей в обеспечение.

 

Ардатов.

Помилуйте, не нужно…

 

Белугин.

Как не нужно… на слово не верь отцу родному… это мое правило… Только ты пожалуста говори всем, что берешь 100 т.? понимаешь?.. а после свадьбы….

 

Ардатов.

После свадьбы! Ах! какое счастье!

 

Белугин.

После свадьбы мы напишем, для порядка, маленькое обязательство.. знаешь деньги счет любят…

 

Ардатов.

Я на все согласен

 

Белугин (в сторону).

Вот эдакой зять находка!.. Теперь скажи же мне: много ли тебе дядя то уделит?

 

Ардатов.

Сколько вам угодно!

 

Белугин.

Как — сколько мне угодно?

 

Ардатов.

Виноват — я не вслушался. Что вы изволили сказать?

 

Белугин.

Что тебе дядя то дает? Много ли?

 

Ардатов.

Но ведь я вам говорил, что мы с ним в ссоре.

 

Белугин.     

Да я вас наверно, помирю, даю тебе честное слово.

 

Ардатов.   

О, в таком случае…

 

Белугин.

Он у нас порастрясет казну-то… хе хе.. об этом и говорить нечего… Ты уж мне все это предоставь; я все обделаю!

 

Ардатов.

И так я буду вам всем обязан! Право… я не верю своему счастию… я так боялся…

 

Белугин.

Боялся… меня то? Что ты? что ты? да разве добрых людей боится кто нибудь?..

 

Ардатов.   

Я не найду слов — благодарить вас.

 

Белугин.

Я сам тронут… ты понимаешь: отцовское сердце…

 

Ардатов.

И так это дело решено?

 

Белугин.

Хоть не подписано, да решено! Если я дал слово — этого довольно… слово — закон!.. дело кончено… по рукам, 50 т, приданого… и…

 

Ардатов.

Ах, не говорите о приданом, а позвольте мне только поделиться теперь моею радостно с Ольгой Антоновной?

 

Белугин.

Ну, ей то одной скажи, а другим то лучше погоди маленько…

 

Ардатов.

Ах, почтеннейший Антон Спиридоныч!

 

Белугин.

Какой я Антон Спиридоныч, говори «батюшка».

 

Ардатов.

Добрый батюшка! Бегу обрадовать мою невесту.

(Убегает).

 

 

Явление 8.

 

Белугин (один).

Честный малый… а по денежной части ни черта не смыслит! Пустить бы эдакого гуся к нам на биржу, то-то бы напутал там дело… да хорошо, что он попал на такого добряка, как я… а он с радости, сердечный, соглашался получить за дочерью 25 даже 10. Эдакой бессребреник… Нет, нет, надо быть справедливым… Если мой будущий зять не любит взять, так тесть любит честь!.. Одно только неладно: как я теперь с Осип-то Иванычем порешу? Он человек хороший, благонадежный… жаль его упустить… А что… не посватается ли он на Женичке?. Вот тогда, дело то было бы в акурате… обеих бы дочерей знатно пристроил… и им бы было выгодно — и мне не убыточно…. (со вздохом) Да, да, доброму отцу обо всем надо позаботиться.

 

 

 

Действие 2.

 

Театр представляет роскошный сад.

 

 

Явление 1.

 

Оленька, Ардатов и Дубровин.

 

Ардатов.

Кто бы мог ожидать такой счастливой перемены! Мог ли я когда нибудь надеяться… Право, мне кажется, что это все я видел во сне…. и до сих пор не верю своему счастию!

 

Ольга.

Ах! и я тоже.

 

Дубровин.

Ох! и я тоже, друзья мои и я не верю вашему счастию, грешный человек… Право, мне все сдается, что или ты не понял Антона Спирид., или он не вслушался о чем ты его просил… у вас верно вышло какое нибудь недоразумение.

 

Ардатов.

Я же тебе говорю, что за полчаса до обеда он дал свое согласие на наш брак…

 

Дубровин.

То есть просто потому, что ты дядюшкин племянник?

 

Ардатов.

Нет, совсем нет… он мне ясно сказал, что он сам давно догадался о нашей любви…

 

Дубровин.

Чудеса!

 

Ардатов.

Что вполне одобряет нашу любовь…

 

Дубровин.

Небылицы — в лицах…

 

Ардатов.

И что, наконец, зная меня за небогатого художника, он сам имел на меня виды…

 

Дубровин.

Ну, после этого, я уж решительно ничего не понимаю..

 

Ардатов.

Но что же вы то ничего не говорите, Ольга Антоновна?

 

Ольга.

Что мне вам сказать? я так же, как и ваш друг, все еще сомневаюсь. Меня воспитывали не так, как вообще воспитывают других девиц… С самых юных лет я осталась сиротой; я не видала ласк родной матери; моя мачеха не любила меня, часто я плакала втихомолку, сознавая свое горькое одиночество и я, по неволе, привыкла скрывать свои чувства… вот почему и теперь не могу еще вполне предаться своей радости…

 

Ардатов.

Но неужели ваш батюшка стал бы играть нашими чувствами?

 

Ольга.

0, нет, конечно, нет; но я боялась, что, давая согласие на наш брак, он потребует от вас избрать другую карьеру, потому что он вообще не любит артистов…

 

Дубровин.

Да, также, как его дядюшка; но — постойте, господа, вот еще важный вопрос: знает ли ваша сестрица об этой новости? а то я думаю, она тоже губки надует…

 

Ольга.

Нет, я еще ей ничего не говорила, потому что она всегда держала сторону Осипа Ивановича.

 

Дубровин.

Вот это настоящая дочь коммерческого человека! Брак по любви для нее дело неподходящее.

 

Ольга.

О, нет, вы ошибаетесь; она доброе дитя, но только немножко избалована.

 

Дубровин.

Я не спорю, может быть она добра также, как ваш батюшка, но, несмотря на свою юность, она понимает, что сердце — дурной бухгалтер и никогда бы не сделала подобного вам выбора.

 

Ардатов.

Ну, а что если ты ошибается и в ней, ее отце?

 

Дубровин.

Так что ж из этого?

 

Ардатов.

А то, что, может быть ты, со временем, из моего друга  сделаешься моим родственником…

 

Дубровин.

Покорно благодарю… у меня нет дядюшки мильонщика, и я такой невесте не под пару… Это кисейная барышня…  она только и думает о нарядах — да о светских удовольствиях…

 

Ардатов.

Полно скрытничать… ты сам несколько раз говорил, что она тебе очень нравится.

 

Дубровин.

Ну да, нравится, как хорошенькая картинка… но ей здесь все так бессовестно льстят, что она воображает себя совершенством… думает, что она какая нибудь принцесса… я один — только говорю ей правду и потому нам с нею мудрено сойтись!.. она, просто, меня ненавидит.

 

Ольга.

Говорят, что от ненависти до любви — один шаг; и за глаза она об вас относится не так сурово… Право, она добрая девушка.

 

Дубровин.

Полноте, пожалуйста, к чему все это? Ступайте-ко лучше к папаше… Посмотрите, не приехал ли-дядюшка мильонер… я серьезно боюсь, что вы сами поторопились радоваться…

 

Ольга.

Зачем вы так недоверчивы? Зачем вы нас пугаете?

 

Дубровин.

Затем, что я постарше и поопытнее вас обоих… я не живописец: не рисую будущего в розовом цвете, а как архитектор, подозреваю, что фундамент-то вашего счастия не совсем прочен…

 

Ардатов.

Ты сегодня просто несносен… Пойдемте Ольга Антоновна в залу… Мы прямо из за стола ушли сюда… это, я думаю, неловко… Ну, а ты пойдешь с нами?

 

Дубровин.

Сейчас, я только докурю мою сигару.

 

 

Явление 2.

 

Дубровин (один).

О, молодежь, молодежь… смешит она меня своею наивностью: добрый панаша! добрая сестрица!… Терпеть не могу таких добрых людей… я думаю, что от добрых то людей и все зло бывает на свете!… Поди-ко, сунься с просьбой к какому нибудь начальнику, который слывет у всех за доброго человека, насулит он тебе с три короба… так мягко тебе постелет, что заснешь ты в приятных мечтах… и увидишь исполнение своей просьбы разве только во сне!… Вот еще парочка добрых людей, милых добряков!…

 

 

Явление 3.

 

Дубровин и Конючин с женою.

 

Дубровин.

Всегда вместе… вечно неразлучны! но где же ваш милый сынок? отчего же его нет около вас, для довершения картины семейного счастия.

 

Жена.

Право не знаю… это, даже, меня беспокоит… после обеда он куда то исчез… я сама его везде искала.

 

Дубровин.

Пропал? Опять пропал? Он верно, как резвый мотылек гоняется за бабочками, т. е. за барышнями?

 

Жена.

Совсем нет, я обошла весь сад и нигде не видать его…

 

Дубровин.

Скажите пожалуста! как это странно… но позвольте, я вам помогу; я сей час его отыщу и представлю вам его живого или мертвого!

(уходит).

 

 

Явление 4.

 

Конючины (вдвоем).

 

Жена.

Тьфу! зубоскал! типун тебе на язык! Какие глупые шутки!… но скажи пожалуйста: что с тобою? ты так встревожен… Зачем ты сюда потащил меня?

 

Муж.

Я просто прогоню из дому нашего негодного сына!

 

Жена.

Что такое? что случилось?

 

Муж.

А вот извольте полюбоваться… сейчас из города мне прислали эту штуку… (подает ей бумагу).

 

Жена.

Что это? Заемное письмо?

 

Муж.

Да-с, протестованное заемное письмо.

 

Жена.

Нашего Платоши?

 

Муж.

Сами видите… как он тут расчеркнулся.

 

Жена.

Еще новые долги! ах, он негодный!

 

Муж.

Я уж два раза заплатил за него, а вот как он платит за мое снисхождение! Он отъявленный мот! пьяница! просто беспутная дрянь!

 

Жена.

Да что же вы на меня то накинулись? Я за его шалости не ответчица.

 

Муж.

Вы его избаловали, сударыня, вы!!.. получше бы за ним смотрели…

 

Жена.          

Что-же мне, бегать за ним, что-ли?

 

Муж.

А хоть бы и так… это было бы умнее чем устраивать в пользу бедных благотворительный (будто-бы) лотереи, который ничто иное, как лицемерство, желание прослыть доброй женщиной…

 

Жена.

Уж не вы бы говорили, не я бы слушала! Вы то сами и есть первый Фарисей! Вы готовы перед публикой открыть бедному свой кошелек, когда знаете, что в нем всего два гривенника. Подите вы, со своими наставленьями! Пусть лучше наш сын кутит в молодых годах, чем, как иные, под старость!

 

Муж.

Это что за фразы?

 

Жена.

А то, что я знаю вас вдоль и поперек… Вы, в ваши лета, одеваетесь франтом, красите волосы, прыскаетесь духами, а для сына дрожите над каждой копейкой!… Обернитесь-ко на прошлое… что вы сделали из моей молодости?.. Я завяла в уединении и тоске! Цветущие годы мои проведены мною у окошек… в ожидании вас… Вы ежедневно пропадали с утра и возвращались в полночь!

 

Муж.

Вы с ума сошли!

 

Жена.

Да, с того дня, как согласилась выйти за вас!… Вы никогда не любили меня…. вы женились на мне из за моего приданого…

 

Муж.

Да ведь бесприданницами-то называются только красавицы…

 

 

А вы то сами что за Аполлон Бельведерский… Посмотрите лучше на себя. Вы в первые же годы нашей женитьбы прокутили, проиграли все мое приданое….

 

Муж.

Что ж делать! это была неосторожность с моей стороны; я полагал, что тот, кто несчастлив в любви, должен быть счастлив в игре.

 

Жена.

Да стоите ли вы чьей нибудь любви? Вы бездушный эгоист!.. у вас, вместо сердца, какая то устрица!

 

Муж.

Перестань, перестань, пожалуста! неравно кто нибудь сюда придет… ну что об нас подумают добрые люди?

 

Жена.

Вы об том только и хлопочете, чтоб рисоваться перед людьми, а я человек откровенный; у меня что на душе, то и на языке! Наш сын холостяк… ему многое позволительно; вот, если-б он был женат…

 

Муж.

Ах, уж как бы я быль рад, если-б он поскорее женился… да какая дура пойдет за него?…

 

Жена.

А я то, разве не вышла за вас? Вы ни об чем не хлопочете… вы дурной отец, а материнское сердце чадолюбиво… и давеча перед обедом я решилась, наконец, закинуть словечко Антону Спиридонычу…

 

Муж.

А ему то какое дело?

 

Жена.

А такое, что, может быть, наш Платоша женится на его дочери…

 

Муж.

Что ты, что ты, матушка, еще выдумала?… Оленьку, говорят, он прочит за Радомского.

 

Жена.

А у другой то дочери нет еще жениха.

 

Муж.

И ты думаешь, что Антон Спиридоныч любимую свою дочку выдаст за нашего балбеса?

 

 

Явление 5.

Те же и Платон (немного навеселе).

 

Платон.

Вот и я… Зачеем я вам понадобился, мамаша? Мне сказали, что вы меня спрашивали.

 

Муж.

Пожалуйте, пожалуйте сюда!

 

Жена (переходя я нему).

Погоди немного… Я с ним прежде поговорю… Где ты опять пропадал? Где ты был?..

 

Платон (зевая).

Я сидел там в беседке..

 

Жена.

Спал? Опять спал! Перед обедом едва его разбудила, а после обеда он забрался дрыхнуть в беседку!..

 

Платон.

Да… а в котором часу я сегодня воротился с минерашек-то? Ведь я лег спать в 5 часов… Это надо взять в соображение…

 

Жена.

О, противный соня! Ведь ты проспишь здесь свое счастие, негодный лентяй!

 

Платон.

Ну, если вы меня искали для того, чтоб опять ругаться, так мое вам почтение…. (хочет идти).

 

Жена.

Постой, постой, говорят тебе… Зачем ты не гулял в саду с девицами?

 

Платон.

Около их и без меня много волокит.

 

Жена.

Да тут речь не о волокитстве.. Ну, скажи же мне откровенно: нравится тебе Женичка?

 

Платон.

Ну, Бог с ней! я не хочу жениться.

 

Жена.

Отчего же?

 

Платон.

Да что за радость петлю-то на шею надевать… Этак свободнее.

 

Жена.

Свободнее шататься по трактирам да по клубам.. Ведь надо же когда нибудь сделаться порядочным человеком, избрать подругу жизни.

 

Платон.

За подругами у нас дело не станет.

 

Жена.

У! бесстыдник! Разве семейное счастие не прельщает тебя?

 

Платон.

Какое счастие? уж не такое ли, как…

(взглянув на отца, кашляет).

 

Муж.

Что? что ты хотел сказать?

 

Платон.

Ничего… так… я думал о другом.

 

Муж.

А вот думаешь ли ты о своих долгах?

 

Платон.

О каких долгах?

 

Муж.

Скажи мне, наконец, долго ли будут меня беспокоить подобными лоскутками?… Неугодно ли полюбоваться (подает ему письмо).

 

Платон.

А на кой чорт мне это заемное письмо? Вы можете его оставить у себя…

 

Муж.

Каково бесстыдство!

 

Платон.

Ведь, если я делаю долги, так это по вашей милости….

 

Муж.

И ты смеешь мне это говорить?

 

Платон.

Разумеется, на 30 руб. в месяц не разгуляешься.. Этих денег, под веселый час, хватит только на один день.

 

Муж.

Каков мотыга! да ты свои ли деньги тратишь, негодяй?

 

Платон.

А что же мне делать, если вы мне моих-то не отдаете.

 

Муж.

Как — твоих денег?

 

Платон.

А теткино-то наследство?.. Много ли вы мне из него отвалили? Вы на мои деньги накупили каких-то акций; уверили меня, как дурака, что хотите для моей же пользы сделать какой-то денежный оборот, а там, как это все лопнет, так с чем я останусь? Я совершеннолетний и могу, по закону, располагать своим добром… Отдайте мне мои деньги, вот и вся недолга!

 

Муж (жене).

Слышишь, слышишь, как он поговаривает с отцом?

 

Платон.

Да что с вами разговаривать; не отдадите, так я подам прошение куда следует…

 

Жена.

Платоша, Платоша! Опомнись… что это с тобою?

 

Платон.

Нет, мамаша, уж вы тут, пожалуйста, не мешайтесь…

 

Муж.

И ты с родным отцом хочешь тягаться?

 

Платон.

Там уж как знаете, а теткино наследство тоже мои родные денежки.

 

Муж.

Я задыхаюсь от досады! Прибил-бы его, если б не был в чужом доме!

 

Платон.

Теперь отцы не смеют драться!.. можно и к мировому…

 

Жена (тихо мужу).       

Видишь, видишь, до чего дошло… я тебе говорила, что его давно пора женить.

 

Муж.

А что же с ним делать, если он не хочет… ведь не тащить же его в церковь за шиворот…

 

Жена.

Платошенька, дружочек мой, образумься; будь умница…

 

Платон.

Очень нужно.

 

Жена.

Ты сегодня, мой ангел, был, кажется, не воздержен за столом… ты, хитрый, нарочно сел подальше от меня, но я все видела… (грозит ему пальцем).

 

Платон.

Да что же вино то стоит на столе для того, чтоб на него любоваться, что-ли?

 

Жена.

Не хорошо, мой дружочек… что о тебе добрые люди подумают?… Ведь мы, с отцом, хлопочем о твоем же счастии!… Ну, послушай дружочек, если отец отдаст тебе теткины деньги… что ты с ними сделаешь?

 

Платон.

Это уж мое дело! Я, может быть, сам буду играть на бирже… Теперь это в моде… я знаю многих дураков, которые разжились на бирже… вон, например этот войлок Антон Спиридонович.

 

Жена (обертываясь).

Что ты, что ты, катя вещи говоришь? ну кто нибудь услышит… Ведь биржевая игра опасное дело, мой друг; сегодня выиграл, а завтра проиграл.

 

Платон.

Ну так я буду играть через день.

 

Муж.

О! дубина!

 

Жена.

Положим, что ты не глупее других, и ты мог бы нажиться от биржевых операций, если б только имел хорошего руководителя… Вот женись на Женичке и Антон Спиридонович примет тебя своим компаньоном.

 

Платон.

Это дудки! я выиграю, а он отдаст мою долю жене моей… Это будет не лучше теткинова наследства, а я не хочу ни с кем делиться!…

 

Муж.

Вот она, нынешняя то молодежь! из собственного интереса нарушает священные связи, все узы родства.

 

Платон.

Эх! Если б мне удалось на бирже теткиными деньгами зашибить сотнягу тысяч… Я бы купил себе лихих рысаков, щегольскую коляску; взял бы вас, мамаша, с собою, поехали бы к Елисееву, или к Смурову, поподчивал бы вас устрицами, и потом покатили бы с вами но Невскому, так что держись только!!

 

Жена.

А ведь у него, все таки, предоброе сердце!

 

Муж.

Да, это видно не моя устрица. Но полно ты, шалопай, пустяки то молоть. Скажи же наконец: сватать ли нам тебя на Женичке. Женишься ли ты на ней?

 

Платон.     

Ни на ней, и ни на ком! Это мой ультиматум! Последнее слово!.. а вот вы лучше добровольно отдайте-ка мне теткины деньги…

 

Муж.

Вот, сударыня… вот плоды воспитания, которое вы дали вашему любимому детищу… Он меня здесь отлично отподчивал, возитесь же теперь с ним, как хотите; пусть он вас повезет подчивать устрицами!..

 

Жена.

Да что ж ты на меня одну всю вину сваливаешь… а тебе самому разве не было времени позаботиться об родном сыне?…

 

Муж.

Вы баловница, сумасбродная женщина!

 

Жена.          

А ты скряга, домашний тиран! чудовище!…

 

Платон.     

Силянс!… милые родители… потише, потише… кто-то идет сюда.

 

Муж.

Идут… Удержитесь, хоть при посторонних!… Видишь, мой дружочек, что ты напрасно все это так горячо принимаешь к сердцу… Посмотри, как ты раскраснелась… Ведь ты знаешь, что я тебе ни в чем не люблю поперечить…

 

 

Явление 6.

 

Те же и Дубровин.

 

Дубровин.

О, какое примерное завидное согласие!.. Вот она — картина то семейного счастия, в полном составе!

 

Муж.

А! это вы?.. я не слыхал, как вы пришли сюда.

 

Жена.

Платоша! куда же ты?

 

Платон.

Я в пустыню удаляюсь от прекрасных здешних мест (идет).

 

Жена.

Нет, нет, дай мне руку… пойдем вместе… Вы нас извините… Мой Платоша не может полчаса пробыть вдали от прелестной Женички… (тащит его) Видите, как он меня торопит… (тихо ему): да иди же, облом этакой!..

 

Дубровин.

Так ваш сыночек влюблен в Евгению Антоновну?

 

Жена.

О, да еще как! и во сне, и на яву бредит ею… До свидания… (уходит с  сыном).

 

Муж.

Я иду за тобою, душа моя. (уходит ).

 

 

Явление 7.

 

Дубровин, один потом Евгения.

 

Дубровин.

Прошу покорно, этот шалопай влюблен в Евгению. Хорош жених! Впрочем, может быть ей такого и надобно… Кисейная барышня возьмет его в руки, и он у нее будет шелковый.

 

Евгения  (входит рассерженная).

Это ни на что не похоже! Это срам.. это… это, Бог знает что такое!… Скажите Mr. Дубровин отчего это ваш друг не отходить от моей сестры? Что это значит?

 

Дубровин.

Это значить, что он с ней вместе.

 

Евгения.     

Я это и без вас понимаю… но по какому праву он позволяет себе такую фамильярность?… я сама сей час видела, как он поцеловал у нее руку!

 

Дубровин.

Что ж тут такого ужасного?

 

Евгения.

Как, что ужасного? В саду, среди белого дня… это скандал! Он, просто, с ума сошел…

 

Дубровин.

Да, действительно, он с ума сходит от вашей сестрицы, и знаете ли, что четверть час назад, он здесь, при мне, признался ей в любви.

 

Евгения.

Моей сестре?

 

Дубровин.

Да-с, вашей милой, доброй сестрице. И что всего невероятнее, она с удовольствием слушала его признание.

 

Евгения.

Возможно-ли?

 

Дубровин.

На свете нет ничего невозможного… Скажу еще более: он до того обезумел, что просил ее руки у вашего батюшки.

 

Евгения.

Час от часу не легче… Ну что же? я уверена, что папа отказал ему не только в ее руке, но и от дому.

 

Дубровин.

Напротив того, он его обнял, поцеловал, назвал своим сыном и согласился на их свадьбу.

 

Евгения.

Что за вздор! Вы очень хорошо понимаете, что я вам не верю ни в одном слове…

 

Дубровин.

Напрасно…

 

Евгения.  

У моей сестры есть достойный жених, не чета вашему живописцу… Бедный Осип Иваныч.., он все глаза проглядел, искавши ее в саду…

 

Дубровин.

Скажите пожалуста; эдак он, пожалуй, прогуляет в саду свою невесту… Вот эта история неприятная!

 

Евгения.

Папаша дал ему слово…

 

Дубровин.

Разве дают слово жениху, без согласия невесты?

 

Евгения.

Он человек известный, богатый…

 

Дубровин. 

А мой друг неизвестный бедняк… Что-ж делать? Видно, не всех девушек ослепляет богатство…. или, может быть, ваша старшая сестрица сделала такой неудачный выбор, по неопытности… Вот вы, четырьмя годами моложе ее, а уж, верно не сделаете такой промашки.

 

Евгения.

Вы меня бесите своими шутками. Вы мне надоели… но погодите, я сама переговорю с папашей, и все останется по прежнему, а вашему другу откажут…

 

Дубровин.

Если вы так уверены в своей власти над вашим батюшкой, так поторопитесь, чтоб избавить нас от лишних расходов на переездку, потому что он пригласил нас сегодня же переехать к вам на новоселье… в ваш надворный флигель.

 

Евгения.

Этого еще недоставало! Он пригласил и вас, также?

 

Дубровин.

И меня, тоже — за компанию, если позволите.

 

Евгения.

Это ни на что не похоже! Что же это с папашей сделалось?

 

Дубровин.

Да с, вот что он, перед обедом, без вас тут настряпал… больно пересолил… не попал на ваш вкус.

 

Евгения.

Ведь, если все это правда, так надобно с ума сойти!

 

Дубровин.

Кому? вам, или вашему папеньке?

 

Евгения.     

Это не ваше дело… я не с вами говорю.

 

Дубровин.

Ах, извините, я по простоте души думал, что мы оба, до сих пор, вместе разговаривали…

 

Евгения  (ходит по сцене).

Тут нет здравого смысла!.. Ведь у моей сестры совсем небольшое приданое, как говорил папаша, гораздо меньше моего… у вашего друга тоже ничего нет… чем же они будут жить? (Молчание) Я вас спрашиваю: чем же они будут жить?

 

Дубровин. 

Ах, это вы опять со мной начали разговаривать?.. Извольте, я постараюсь вам изложить их домашний бюджет!… Конечно, у них не будет повара, которому надо платить рублей 600 в год, не будет тысячных рысаков, своего экипажа… Ну что ж, тут нет еще большого несчастия… стряпать будет кухарка, а ездить будут на извощиках.

 

Евгения.

На извощике!… дочь коммерции советника на извощике?… где же это видано?

 

Дубровин.

Мало ли чего вы не видали; а это бывает сплошь и рядом. Впрочем, я вас успокою на этот счет: у моего друга есть дядюшка—мильонер.

 

Евгения.

Кто же это?

 

Дубровин.

Борис Михайлович Кочергин, которого сегодня ждал к обеду ваш батюшка.

 

Евгения.

В самом деле!… А! вот чудеса!

 

Дубровин.

Как ваша физиономия вдруг изменилась… Жаль, что здесь нет зеркала, вы бы сами собой теперь полюбовались. Вот что значить мильончик-то… Это делает честь вашему сердцу: вы, разумеется, радуетесь за вашу сестру, которая не встретится с вами на извощике.

 

Евгения.

Вы, просто, мне рассказываете какие-то сказки… Вы, кажется, мистифируете меня.

 

Дубровин.

Совсем нет… неужели бы ваш батюшка, в самом деле, согласился выдать свою дочь за бедного художника, если б не было этого мильончика в перспективе? Вот у меня, так нет ни богатого дядюшки, ни бабушки, которая ворожит, и потому я не заношусь надеждами в высокие хоромы, не строю воздушных замков…

 

Евгения.

И прекрасно делаете…

 

Дубровин.

Еще бы… я начинающей архитектор… Ваш папаша предложил мне выстроить ему новые конюшни, я и этим доволен; тем более, что я член общества покровительства животных.

 

Евгения.

Но что же скажет Осип Иваныч? ведь он почти формально сватался на Оленьке?…

 

Дубровин.

А он, кажется, пользуется вашим покровительством, хотя вы и не член нашего общества?

 

Евгения.

Как это остро!… Бедный Осип Иваныч, я уверена, что он будет очень оскорблен, когда узнает обо всем этом…

 

Дубровин.

О, будьте покойны… Такие люди, как он, неспособны истинно любить; они женятся по расчету и жену берут в придачу к приданому; помяните мое слово, если он не обратится к вам с предложением…

 

Евгения.

Это еще что вы выдумали?

 

Дубровин.

Отчего же не так?… вы давеча сами назвали его достойным человеком, так почему же он не достоин чести быть вашим мужем?

 

Евгения.

Я не нуждаюсь в отставных женихах.

 

Дубровин.

О, разумеется, вы не можете в них нуждаться… Вот сейчас была здесь г-жа Конючина со своим сыночком, который, по ее словам, страстно влюблен в вас… и желает предложить вам свою руку…

 

Евгения.

Ну, пусть он остается при желаньи; л никогда не пойду за такого дурака.

 

Дубровин.

Вот видите; за дурака вы сами не пойдете, а умный задумается взять себе такую жену, как вы…

 

Евгения (вспыхнув).

Какая дерзость! Это почему? Вы меня оскорбляете!..

 

Дубровин.

Нисколько… выслушайте меня и не сердитесь… Здесь в дому вы полная хозяйка, вся ваша челядь ходит перед вами на задних лапках; ваш папа ни в чем вам не отказывает, все ваши знакомые льстят вам на пропалую… я здесь один только дерзаю говорить вам правду…

 

Евгения.

Покорно благодарю… Надо уметь говорить правду.

 

Дубровин.

Нет, надо уметь ее слушать:.. Да, я не спорю, вы можете составить счастие честного и умного человека, но вы слишком избалованное дитя; вашему мужу пришлось бы вас перевоспитывать, а это не всегда удается…

 

Евгения.

Увольте, пожалуста, от воспитания.

 

Дубровин.

Помилуйте, разве я имею дерзкую претензию быть вашим наставником… Бог милостив, может быть вам попадется такой супруг, которому и в голову не войдут такие странные мысли, как мне, и он совершенно будет доволен вами…

 

Евгения.

Вы мне, наконец, надоели… Прощайте.

 

Дубровин.

Куда же вы?

 

Евгения.  

Туда, где вас нет….

 

Дубровин.

Так пойдемте туда вместе со мной.

 

Евгения.

Не нужно!… (стараясь скрыть невольную улыбку, останавливается у куста и срывает цветок).

 

Дубровин.

Ах, как она хороша злодейка, мила, как ангел, а капризна как бесенок!…

 

Евгения  (возвращаясь).

Скажите же мне, не шутя: отчего же это ваш друг так беден, если у него дядя—миллионер?

 

Дубровин.

Эге! как вас заинтересовал мильончик-то…

 

Евгения.

Ну, в самом деле, скажите же…

 

Дубровин.

Нельзя, это секрет…

 

Евгения.

Подите, вы несносный! Вы сочинили всю эту галиматью, чтоб посмеяться надо мной…

 

Дубровин.

Нет, клянусь вам честью, что это правда… и когда приедет дядюшка, вы все узнаете.

 

Евгения.

Я не хочу ждать; я пойду сейчас к папаше и он мне все расскажет.

 

Дубровин.

Постойте на минутку… Дайте мне этот цветок…

 

Евгения (нюхает цветок).

Зачем?

 

Дубровин.

На память нынешнего нашего разговора и в знак того, что вы не сердитесь на меня за мою правду…

 

Евгения.

С чего вы это взяли? Я сердита, очень сердита на вас!…

 

Дубровин.

О, сердитесь так всегда и все будут вас любить…

 

Евгения.

Отвяжитесь от меня… я не хочу с вами говорить!…

(бросает цветок и уходит).

 

 

Явление 8.

 

Дубровин один, потом Проваторов.

 

Дубровин (поднимает цветок).

Кокетка! кокетка 1-й гильдии!… Кто этих плутовок учит таким ядовитым штукам?… (ходит по сцене). Ну вот и я выхожу теперь не лучше этого шалопая Платошеньки! Вот и изволь тут разыгрывать философа, корчи резонера… Хороша, злодейка, очень хороша!.. и губки то надует, так что… (нюхая цветок) Глупо! просто глупо!… Надо выкинуть дурь из головы. Не для тебя она цветет… у тебя нет дяди — миллионера… так нечего тебе куры-то ей строить… Ступай-ко лучше строить для ее папаши конюшни, это будет вернее….

 

Проваторов (входит).

Поздравляю вас, от всей души поздравляю!

 

Дубровин.

С чем это?

 

Проваторов.

Как, с чем? ваш друг, Ардатов, как говорят, сватался на Ольге Антоновне?

 

Дубровин.

Да-с, говорят…

 

Проваторов.

И даже, как все подозревают, получил согласие ее родителя?

 

Дубровин. 

Кажется.

 

Проваторов.

Поздравляю!… А каков же мой-то друг, Антон Спиридонович… А? Этим поступком он зажмет рот всем своим завистникам, которые говорят об нем, что он добр только на словах, а не на деле… что он шагу не сделает без расчета…

 

Дубровин.

Так вы этому рады?

 

Проваторов.

Помилуйте; все любители художеств должны быть в восторге от его безкорыстия… только…

 

Дубровин.

А! начинается…

 

Проваторов.

Только согласитесь, что это невероятно, даже опрометчиво… ведь ваш друг безо всякого состояния… Конечно, он художник очень хороший, но в наше коммерческое время, когда все бросились на концессии железных дорог, поприще изящных искусств заглохло… живопись в упадке, ею не наживешься. Теперь иные художники, может быть и подаровитее вашего друга, за неимением выгодных заказов, принуждены малевать вывески для магазинов и трактирных заведений… Потом и еще надо заметить (это между нами): Злые люди могут подумать, что, батюшка эту дочку, от первого брака, которую он любит не так как меньшую, просто хочет поскорее сбыть с рук, выдать замуж за кого ни попало, потому что с прежним-то женихом он может быть не мог еще согласиться на счет приданого.

 

Дубровин.

Ну, одним словом, этот добрый батюшка поступил по купечески : сбывает с рук товар за безценок, чтоб не залежался?

 

Проваторов.

О, нет, как это можно… во всяком случае, надо ему отдать справедливость…

 

Дубровин. 

Надо и вам отдать справедливость, что вы всегда умеете похвалить ваших друзей… начнете за здравие, а сведете — за упокой; и я сожалею, что не имею удовольствия пользоваться вашей дружбой, а то вы бы и мне так же удружили, при случае.

 

Проваторов.

А разве я говорю о вас когда нибудь дурное?:. Сохрани Бог. Я, батюшка, правдуха! У меня такое правило: если про человека нечего сказать дурного… т. е. хорошего, я молчу… молчу…

 

Дубровин.

В таком случай вам бы пришлось здесь часто играть в молчанку, однако ж я этого не замечал. Ну, а что вы скажете об Осипе Ивановиче?

 

Проваторов.

Пан Радомский? он не дурак, человек оборотливый…. в короткое время нажил себе порядочный капитал… только… только — как нажил? Это дело темное… на этот счет ходят по городу много грязных историй. Впрочем, я молчу… Это не мое дело…

 

Дубровин.

Ну, а его приятель—протектор — этот, биржевой знахарь, Самуил Самсонович Шпигельберг, он кажется немец, или…

 

Проваторов.       

Да, да, из насих. Ну, это биржевая звезда первой величины… Наш простяк Антон Спиридоныч, без его совета никакого дела не начинает, шагу не сделает без него на бирже…. и надо правду сказать, Самуил Самсоныч профессор по коммерческой части, что он скажет, так это закон… чутье собачье… никогда ни в чем не ошибется… только я грешный человек никогда бы не вверил ему моих капиталов.

 

Дубровин.

Да ведь у вас их и нет?

 

Проваторов.

Это я так примерно говорю, но нашим Спиридонычем он совершенно завладел и держит его… вот как (сжимает кулак).

 

Дубровин. 

Ну, а наконец, этот знаменитый мильонер, из за которого мы сегодня сели обедать в 5 часов и который до сих пор еще не явился?..

 

Проваторов.

Борис Михайлович Кочергин? о! это особая статья, это человек положительный, чистый русак, но жидомор… кремень, бирюк! у него, как говорит пословица: в крещенье льду не выпросишь. Сегодня Антон Спиридоныч пригласил х его обедать вместе с Шпигельбергом, кажется, для того, чтоб подговорить на какое-то важное коммерческое дело…. (нужен огромный залог, но я не думаю, чтоб им удалось втянуть его в эту операцию. У него особенное правило товарищества: ни кому не верить и ни с кнм не делиться… Но вот сюда идет Шпигельберг со своим протеже, паном Радомским, они об чем-то серьезно разговаривают…. Не будем им мешать… Мы с вами не коммерческие люди. Пойдемте-ко лучше поздравить вашего друга, только отыщем ли мы его… он, я думаю, теперь в седьмом небе.

(Уходят).

 

 

Явление 9.

 

Радомский и Шпигельберг.

 

Радомский.

 

Помилуйте, Самуил Самсоныч, как вы этого не понимаете? Поставьте вы себя на мое место… Ведь на меня будут пальцами указывать?

 

Шпигельбер (говорит с еврейским акцентом).

За чем пальцами указывать? Не будут пальцами указывать…

 

Радомский.

Да как же это? Целую неделю здесь все меня считали чуть не женихом старшей дочери, а теперь я должен обратиться к меньшой…

 

Шпигельберг.

Но за меньшой отец дает больше приданого, стало быть: чем больше, тем лучше.

 

Радомский.

Конечно, это очень выгодно для меня, я и сам прежде хотел свататься на меньшой, она мне даже больше нравится, но у купцов глупое обыкновение, непременно прежде выдавать замуж старшую дочь…

 

Шпигельберг.

Ну, оно так и будет… пускай старшая прежде выйдет замуж, а потом, вы женитесь на меньшой.

 

Радомский.

Но ведь теперешнее мое предложение может ее оскорбить, она, того гляди, плюнет мне в глаза.

 

Шпигельберг.

За чем плевать в глаза, она не будет плевать в глаза… но это все пустяки, надо прежде нам втянуть этого мужика в нашу новую компанию, понимаете? Потом, когда вы поручите приданое все сполна, вы сделаетесь моим компаньоном и через полгода скажете мне «благодарю… Самуил Самсоныч! ты добрый человек… Самуил Самсоныч!

 

 

Явление 10.

 

Те жe и Белугин (с бумагой в руках).

 

Белугин.

А вы, здесь, друзья мои… Ну, Самуил Самсоныч, я прочел внимательно ваш проэкт, сделал кое какие свои соображения, рассчитал маленько, но хотелось бы с вами по подробнее об этом поговорить.

 

Шпигельберг.

Будьте покойны… дело верное, капитальное… вы меня хорошо знаете, я не пущусь на такую важную операцию, очертя голову…

 

Белугин.

Конечно, но все таки… Ну, а вы Осип Иваныч не повидались еще с Женичкой?

 

Радомский.

Нет еще… Я, признаюсь, Антон Спиридоныч, до сих пор не могу еще прийти в себя от удивления… все это сделалось так скоро, так неожиданно…

 

Белугин.

Ну что же мне делать, мой милый, не сердись на меня… ведь сердце отцовское слабо… вы знаете, какой я добряк и этот молодой человек так давно был влюблен в Оленьку, она тоже его полюбила… одним словом, они оба так меня разжалобили, что я не мог им противиться.

 

Радомский.

Но каково же мое-то положение. Вчера еще я напевал разные любезности одной сестре, а сегодня должен это повторять другой, что она обо мне подумает?

 

Белугин.

Женичка всегда относилась об вас очень хорошо; по всему видно, что вы ей нравитесь.

 

Радомский.

Мне это очень приятно слышать, но, право, у меня духу не хватит предлагать ей теперь мою руку; она, разумеется, спросит меня: почему же я прежде этого не сделал?

 

Белугин.

Ну, а вы скажите, что я не был на это согласен; что, дескать, я хотел, чтоб вышла замуж прежде, старшая сестра.

 

Радомский.

Хорошо оправдание! Она все таки…

 

Белугин.

Она у меня умница и не будет браковать таким женихом, как вы… Ступайте же к ней… закиньте ей стороной словечка два на этот счет… а потом я, со своей стороны, постараюсь уговорить ее…

 

Радомский.

Ну, смотрите, Ант. Спир, если я останусь в дураках…

 

Белугин.

Так вы все таки останетесь моим добрым приятелем.

 

Радомский.

Утешили, нечего сказать… Пойду попытаюсь— на счастье! (уходит).

 

 

Явление 11.

 

Белугин и Шпигельберг.

 

Шпигельберг.

Ну, скажите же мне: в чем вы затрудняетесь… в чем ваше сомнение?

 

Белугин.

Я ни в чем не затрудняюсь, только, кажется, надо еще подумать… дать хоть недельку сроку.

 

Шпигельберг.

Нельзя, это дело надо решить завтра, или после завтра; мои агенты отлично работают и здесь, и за границей… Говорю вам: дело блестящее, ясно, как солнце.

 

Белугин.

Так, батюшка, но ведь и на солнце бывает затмение.

 

Шпигельберг.

Неужели же вы мне не верите? Мы с вами 15 лет дело делали, и разве я вас обманул хоть раз?

 

Белугин.

Нет еще, ни разу не обманули, это правда, но все таки…. я, батюшка, человек русский, тяжеленек на подъем.

 

Шпигельберг.

Вот то-то вы русские люди не предпреимчивы, неповоротливы, а потом жалуетесь на немцев, что они завладели вашей торговлей да коммерцией.

 

Белугин.

Но ведь я тут должен рискнуть почти всем моим капиталом?

 

Шпигельберг.

Кто не рискует, тот никогда не выигрывает…

 

Белугин (почесывая затылок).

Так, так… только по правде говоря, дело то наше будет не совсем честное… ведь акционеры через полгода лопнут по нашей милости; ведь это значит, что мы вынем деньги из чужих карманов…

 

Шпигельберг.

На то и деньги, чтоб перекладывать их из кармана в карман.

 

Белугин.

Так то так, но у нас такие дела в старину назывались…

 

Шпигельберг.

В старину люди наживались в 30 лет, а нынче в полгода… вот и все… Положитесь на меня… все будет хорошо. Если б только вам удалось заманить в нашу компанию миллионера Кочергина, так дело бы пошло вдвое успешнее.

 

Белугин.

Да, да, именно, надо с ним посоветоваться… но, не знаю, что могло его задержать? Он обещал приехать к обеду, а вот, до сих пор…

 

(За кулисами голоса Конючиной и ее сына).

 

Вот он! он здесь, поди, поди сюда.

 

Платон.

Зачем? я не пойду.

 

Конючина.

Ступай, говорят тебе…

 

Белугин.

Вот не он-ли приехал?… Эх, нет, это опять старая надоедала со своим сынком… точно курица с яйцом возится; вечно ее принесет не вовремя. Пойдемте Самуил Самсонович в мой кабинет, да поговорим по обстоятельнее (идут).

 

 

Явление 12.

 

Те же, Конючина и Платон.

 

Конючина.

Извините, Антон Спиридонович… мне нужно сказать вам два слова… всего только два слова.

 

Белугин.

Что такое? говорите.

 

Конючина.

Нет-с, при постороннем я не могу, это дело семейное и потребует, может быть, продолжительных объяснений.

 

Белугин.

Фу, ты пропасть! то два слова, то продолжительные объяснения!

 

Конючина.

Извините, батюшка… Когда человек расстроен, тогда ему некогда выбирать слова…

 

Белугин.

Да в чем же дело?

 

Конючина (взглянув на Шлигельберга).

Вот, как они, уйдут, так я все объясню.

 

Белугин.

Ну нечего делать; от нее не отвяжешься. Пожалуйста, Самуил Самсонович, подождите меня в кабинете… я сейчас к вам приду (он уходит).

 

 

Явление 13.

 

Белугин, Конючина и Платон, потом Проваторов.

 

Белугин.

Ну-с, что же вам угодно?

 

Конючина.

Не ожидала, истинно не ожидала от вас такого афронта! Эдак с порядочными людьми не поступают!

 

Белугин.

Но чем я вас обидел?

 

Конючина.

Да как же-с… дело было при свидетелях… воля ваша, а я не могу перенести такого оскорбления!

 

Проваторов (входит).

Что такое здесь случилось? Что за история?

 

Конючина.

Пожалуйте, пожалуйте сюда… вы кстати пришли… Вы человек справедливый… будьте моим свидетелем… Не при вас-ли давеча, перед обедом, Антон Спиридонович говорил, что хочет выдать старшую свою дочь за Осипа Ивановича?

 

Проваторов.

Да, говорил, точно говорил.

 

Конючина.

А меньшую обещал выдать за моего Платошу…

 

Белугин.

Нет, я не обещал.

 

Проваторов.

Да, да, не обещал… Это верно.

 

Конючина.

Как не обещал?

 

Белугин.

Нет, и не думал обещать… Вы расплакались и я, чтоб вас успокоить, сказал, что подумаю… так ли я говорю?…

 

Проваторов.       

Совершенно—так… Человек иногда думает одно, а после выйдет другое.

 

Конючина.

Прекрасно! а теперь то, что же вышло? Старшая дочь, говорят, выходит за живописца, а на меньшой сватается Осип Иваныч и моему сыну не достанется ни та, ни другая.

 

Проваторов.

Да, вот если б у него была третья, так дело то можно бы было поправить.

 

Конючина (Проваторову).

Вы бесчувственный чрловек… видно, что вы никогда не были отцом.

 

Проваторов.

Нет, слава Богу, не имел этого удовольствия.

 

Конючина.

То то же… а каково материнскому сердцу?

 

Проваторов.       

Ну и этого я, тоже, не испытал.

 

Конючина.

Оно кровью обливается!!.. (сыну) Ну что же ты-то все молчишь? Скажи что нибудь…

 

Платон (тихо).

Да что же нам тут вдвоем то кричать по пустякам… Ведь я сказал, что не хочу жениться.

 

Конючина.

Молчи, осел! не беси меня! Стыдно вам Антон Спир., стыдно так поступать с нами… Посмотрите на моего Платошу, он слова не может сказать от огорчения… Но где то мой муж? Знает ли он об этом… А вот и он!

 

 

Явление 14..

 

Те же и Конючин.

 

Жена.

Поди, поди сюда, Папочка… Слышал ли ты что здсь случилось? Слышал ли?

 

Муж (тихо).

Как не слыхать, матушка… Тебя отсюда за полверсты слышно, так ты изволишь здесь отличаться.

 

Жена.

А, по твоему мне молчать? Переносить оскорбление, унижаться перед ним, потому что он богач, стало быть, честных людей может в грош не ставить! Вот друзья-то наши задушевные!… Подвернулся какой то племянник мильонера, он и от слова своего отпирается… Да что и говорить! купец-купцом и останется; он и на дочерей то смотрит, как на товар, где выгоднее, там их и сбудет!

 

Белугин.

Да что же это, в самом деле? Будет ли этому конец?  Яков Матвеич, уйми пожалуйста свою жену… ведь таких дерзостей я ни от кого еще не слыхал!

 

Муж.

Варвара Степановна успокойся, опомнись…

 

Жена.

Отвяжись ты от меня! Ну, поди поцелуйся с ним, если он тебе дороже твоей жены и единственного сына!… Смотрите пожалуйста, я тут из за него терзаюсь, выхожу из себя, а он там папироски сосет! Весь в отца!.. такой же бесчувственный эгоист! Пойдем, пойдем отсюда, нам здесь больше делать нечего! Покорно вас благодарю, Ант. Спиридон., теперь то я вполне узнала что вы за человек… вы добры только на словах, а на деле, просто злое семя. Прощайте, батюшка! покорно благодарю!… нога моя не будет в вашем доме!! (уходит).

 

Платон (подходит к Белугину).

Покорно вас благодарю… мое почтение! (уходит).

 

Белугин.

Ну, брат, отделала же меня твоя дрожайшая половина!.. Не ожидал, право, не ожидал!..

 

Конючин.

Извини ее, пожалуйста, Антон Спиридоныч, сам не знаю, что это с нею сделалось. Она всегда в гостях была такая кроткая, тихая, а теперь… это все нервы, нервы, она часто ими страдает.

 

Белугин.

Да что — нервы!… я сам был два раза женат, обе мои покойницы были тоже с норовом, но если б которая из них, в чужом доме, осмелилась так, при мне расходиться, я бы не посмотрел ни на какие нервы!

 

Конючин.

Ну, что же делать! ты знаешь, какой у меня уступчивый характер… Ай! ай! как это неприятно… она бедняжка, я думаю, сама теперь не рада, что так погорячилась… пойду домой посмотреть, что там с нею… Верно придется послать за доктором… до свидания Антон Спиридоныч. (уходит).

 

Белугин.

Колпак ты, больше ничего!

 

 

Явление 15.

 

Белугин, Проваторов и Евгения.

 

Евгения  (смеясь).

Скажите, пожалуйста, папаша, что это у нас в доме делается? или лучше сказать — где это делается? на что это похоже?

 

Белугин.

Что такое, мой дружочек?

 

Евгения.

Да как же, помилуйте… Мы здесь от женихов в осадном положении. У вас две дочери и у каждой по два жениха; но, что всего забавнее: перед обедом вы сватаете одного, а после обеда — другого… Эдак вы к ужину приготовите третьего! Да неужли же мы вам так надоели, что вы не знаете, как нас с рук сбыть.

 

Белугин.

Постой, постой, душенька; ты забросала меня словами и я ничего в толк не возьму…

 

Евгения.

Да тут толку никакого и не будет… по крайней мере, за себя я ручаюсь; я уверена, что даже вот этот господин, который вам всегда поддакивает, и тот скажет, что вы поступаете ни с чем несообразно.

 

Проваторов.

Ай! ай! хорошая барышня, что это вы на меня клеплете… я всегда поддакиваю, вашему батюшке? Помилуйте, да кто же больше меня говорит ему правду.

 

Белугин.

Но в чем же дело? из за чего ты так расходилась?

 

Евгения.     

Как из чего! Ну есть-ли тут какой нибудь смысл? Моя сестра была почти помолвлена за Осипа Иваныча, а теперь вы согласились на ее брак с живописцем; меня вы обещали (не спрося моего согласия) сыну этой шутихи Конючиной, а теперь отставной жених моей сестры чуть-чуть не делает мне предложение!… Чем же кончится вся эта комедия? Ведь это не только смех людям сказать, это курам на смех!

 

Белугин.

Ты напрасно сердишься, мой дружочек, я никому ничего не обещал формальным образом ..  Я только позволил ему сделать тебе предложение, а, разумеется, я принуждать тебя не буду…

 

Евгения.

Еще бы!!

 

Белугин.

Но ведь ты сама прежде так хвалила Осипа Иваныча, находила, что он очень мил и любезен — к тому же у него порядочное состояние, чем же он не жених?..

 

Евгения.

У моей сестры будет муж мильонер, или племянник мильонера (это все равно). Ну… и я хочу иметь мужа мильонера.

 

Проваторов.

Ого, го!

 

Белугин.

Ну что-ж, погоди, дай срок… Радомский человек предприимчивый и оборотливый; нынче люди быстро богатеют, может быть и он через год —другой будет мильонером.

 

Евгения.

Ну, и прекрасно; а до тех пор, пусть он отложит попечение.

 

Проваторов.

Полноте, хорошая барышня .. да вы то сами по себе стоите мильона.

 

Евгения.

Покорно вас благодарю… но вы знаете, что я ваши комплименты никогда не принимала за наличную монету, так этим мильоном я не разживусь… Однако ж, шутки в сторону… я давно видела, что Оленька не равнодушна была к этому живописцу, но теперь она говорит мне, будто бы вы сказали ему, что тоже давно заметили, что он ее любит? Говорили вы это?

 

Белугин.

Я? я? да, кажется говорил…

 

Евгения.

Мало этого: будто бы вы сказали ему, что, не зная даже, что он племянник мильонера, вы сами имели на него виды… Правда это?

 

Белугин.

Право, не помню.. Может быть, что нибудь в роде этого… но во всяком случае я повторю тебе, что никому не давал формального обещания.

 

Евгения.

Так зачем же вы позволяли Оленьке и ее жениху радоваться прежде времени?…

 

Семен (входит).

Борис Михайлыч Кочергин изволили приехать; они идут сюда…

 

Белугин.

А!! наконец.

 

 

Явление 16.

 

Те же и Кочергин.

 

Белугин.

Здравствуйте, почтеннейшиий Борис Михайлович, насилу то я дождался вас, отец родной, наконец то вы завернули в мою избушку…

 

Кочергин.

Здравствуйте, Антон Спиридоныч! Здравствуйте.

 

Белугин.

Я просто приходил в отчаяние, думал, что вы совсем не пожалуете, ждал вас к обеду до 5 часов. Что же это так поздно?

 

Кочергин.

Дела задержали… Честь имею кланяться…

 

Белугин.

Это мой старинный приятель Проваторов, а это моя меньшая дочь…

 

Кочергин (кланяется).

Невеста…

 

Белугин.

Да, да, и от женихов отбою нет.

 

Кочергин.

И немудрено… у вас за нею, я думаю отличное приданое.

 

Евгения (тихо).

Хорош комплимент!

 

Белугин.

Гм… сейчас я вам представлю и старшую мою дочь и еще кое кого из ваших знакомых…

 

Кочергин.

Очень приятно.

 

Белугин (тихо).

Женичка, поди-ко скажи сестре и Павлу Петровичу, что дядюшка приехал.

 

Евгения (в сторону).

Ну, кажется, этот дядюшка не на радость к нам пожаловал… Это какой-то медведь… дикобраз… (Уходит).

 

Белугин.

А ты, любезный друг, попроси Осипа Иваныча ко мне в кабинет, там сидит Самуил Самсоныч… мы сейчас придем туда… (Проваторов уходит).

 

 

Явление 17.

 

Белугин и Кочергин.

 

Белугин.

Ну, чем мне подчивать дорогого гостя?

 

Кочергин.

Благодарю, ничего не нужно.

 

Белугин.

Сегодня очень жарко!.. не хотите ли выпить стаканчик шампанского?

 

Кочергин.

Не пью.

 

Белугин (вынимает порт-сигар).

Сигарку хорошенькую не желаете ли?

 

Кочергин.

Не курю.

 

Белугин.

Садитесь, мой дорогой, отдохните с дороги, а потом я похвастаю вам моей дачей; ведь вы еще ее не видали… жаль что приезхали поздно… теперь всего не осмотришь… Ну, как вас Бог — милует?

 

Кочергин.

Ничего — живу.

 

Белугин.

Да, да, живи и жить давай другим! Это священное правило.

 

Кочергин.

Может быть.

 

Белугин.

Ну, что делается на бирже? я там уж три дня не был.

 

Кочергин.

С пенькой — тихо, с салом — твердо, с поташом — вяло…

 

Белугин.

Ну, а что акции Туманской железной дороги?

 

Кочергин.

Упали.

 

Белугин.

Сильно?

 

Кочергин.

Сильно.

 

Белугин.

Вот это прекрасно!

 

Кочергин.

Да, для тех, у кого их нет.

 

Белугин.

Именно, именно так… Самуил Самсоныч только этого и ждал… Можно, говорит, сделать теперь славную аферу… Но о делах после, а теперь я хочу поделиться с вами моей семейной радостью… я сегодня почти сговорил мою старшую дочь.

 

Кочергин.

Поздравляю… и что же ваш будущий зять — хорошей фамилии?

 

Белугин.

Самой почтенной.

 

Кочергин.

Богат?

 

Белугин.

Сам по себе не богат, но…

 

Кочергин.

Гм! верно надеется получить наследство?

 

Белугин.

Именно — так.

 

Кочергин.

От отца или от матери?

 

Белугин.

Нет, со стороны родственника — мильонера.

 

Кочергин.

Гм! а его звание и род службы?

 

Белугин.

Он… он художник…

 

Кочергин (с гримасой).

Гм! художник…

 

Белугин.

Но художник известный… на последней выставка он получил первую золотую медаль.

 

Кочергин.

Я не уважаю художников,  и мне кажется, вы бы могли найти лучшую партию для своей дочери…

 

Белугин.

Но они так страстно полюбили друг друга… Вы понимаете, что счастие детей для отца всего дороже!

 

Кочергин.

Да, конечно… А как фамилия жениха?

 

Белугин.

Он вам человек знакомый…

 

Кочергин.

Гм?

 

Белугин.

Это… это… ваш племянник…

 

Кочергин.

Племянник?

 

Белугин.

Да-с, Павел Петрович Ардатов.

 

Кочергин.

Гм… (молчание).

 

Белугин.

Что же вы на это скажете?

 

Кочергин.

Ничего.

 

Белугин.

Как так!

 

Кочергин.

Если он получил уже ваше согласие, стало быть, вы зрело обсудили и обдумали это дело…

 

Белугин.

Так вы одобряете этот брак?

 

Кочергин.

Почему же нет.

 

Белугин.

О, я в восхищении.

 

Кочергин.

Чему же вы восхищаетесь?

 

Белугин.

Я, признаюсь, думал, что вы будете против этой женитьбы.

 

Кочергин.

Мне все равно.

 

Белугин.

Как все равно? Мне кажется, что без вас он ничего не может сделать.

 

Кочергин.

Напротив, он может делать все, что ему угодно, потому что этот г. Ардатов…

 

Белугин.

Ваш племянник…

 

Кочергин.

Этот г. Ардатов уже совершеннолетий и в праве действовать по своему произволу.

 

Белугин.

Но… не в этом сила.

 

Кочергин.

В чем же еще?

 

Белугин.

Дело в том: сколько вы дадите за вашим племянником?

 

Кочергин.

Я? я ничего не дам.

 

Белугин (припрыгнув).

 

Кочергин.  

Решительно – ничего.

 

Белугин.

Но ведь он ваш родной племянник? единственный племянник!..

 

Кочергин.

Да, но сношения наши прерваны с того самого дня, как он вышел из под моего надзора и повиновения.

 

Белугин.

Я это знаю; он говорил мне, что вы на него сердитесь, но я надеюсь…

 

Кочергин.

Напрасно… я моих правил никогда не изменял; я в них тверд и непоколебим… Что однажды мною решено, должно быть пунктуально исполнено.

 

Белугин.     

Но я, зная ваше доброе сердце, был вполне убежден, что вы простите молодого человека.

 

Кочергин.

Стало быть, вы меня не очень хорошо знаете. Я его никогда не прощу и не дам ему при жизни ни копейки; а так как он мною лишен наследства, так ему нечего на него и надеяться.

 

Белугин.

Лишен наследства?

 

Кочергин.

Положительно.

 

Белугин (в сторону).

Чорт возьми! что же это я наделал! Вот, после этого, будь добрым человеком. (ему) Но неужели вы не сжалитесь над его раскаянием, если он станет просить у вас прощения?

 

Кочергин.

Нет, не сжалюсь… Это не в моих правилах,..

 

Белугин.

Но он прекрасный, пренравственный молодой человек.

 

Кочергин.

Тем лучше для него.

 

Белугин.

Почтеннейший Борис Михайлович… Бог наделил вас богатством… Вспомните святое правило: живи и давай жить другим…

 

Кочергин.

Пусть себе живет… но от меня он ни чем не поживится… Это тоже свято.

 

Белугин.

О, в таком случае, его брак с моей дочерью не может состояться.

 

Кочергин.

Почему же, если вы верите в блестящую будущность Ардатова?…

 

Белугин.

Будущность художника!… покорно благодарю!

 

Кочергин.

Но ведь ваша дочь его любит?…

 

Белугин.

И разлюбит! (в сторону) Лишен наследства, а я старый дурак… как можно было так промахнуться!

 

Кочергин (встает).

Ну, теперь пойдемте и поговорим об том деле, для которого вы меня пригласили…

 

Белугин.

Но вот сюда идет ваш племянник…

 

Кочергин.

Нам не о чем с ним разговаривать.

 

 

Явление 18.

 

Те же и Ардатов.

 

Ардатов.

Мое почтение, дядюшка…

 

Кочергин (не смотря на него).

Гм, почтение?!! Мне очень хорошо известно ваше ко мне почтениe. Мы с вами не видались целые три года, надеюсь, что и напредки наши отношения останутся в таком же положении… Ну, пойдемте же, я не люблю тратить время по пустякам и долго не могу оставаться на даче… сыро становится…

 

Белугин.

Сей час, сей час… почтеннейший Борис Михайлович (Ардатову) Ну, что же вы не просите прощения у дядюшки?

 

Ардатов.

Эго ни к чему не поведет; я знаю моего дядю лучше, нежели вы.

 

Белугин.

Посмотрите, Борис Михайлович. Ведь бедняжка совсем убит… Ну, взгляните на него поласковее; я уверен, что он, в ту же минуту бросится к вашим ногам!

 

Кочергин.

Не нужно, он мог бы это сделать три года тому назад. (глядя на часы) Пойдемте, мне право некогда… Время капитал, как говорят англичане.

 

Белугин.

А я просто русский осел! (Ардатову) Подождите меня здесь… я сей час ворочусь.

(они уходят).

 

 

Явление 19.

 

Ардатов, Ольга, Евгения и Дубровин.

 

Ольга.

Ну, что же, Павел Петрович, как вы встретились с дядюшкой? что он вам сказал?

 

Ардатов.

Что я предвидел, то и случилось… он даже не хотел взглянуть на меня.

 

Ольга.

Не ужели? Ах, Боже мой, а я так надеялась…

 

Евгения.

Так вы были с ним в ссоре? Я этого не знала… но, впрочем, это неудивительно; я, как взглянула на эту бездушную, холодную физиономию, так подумала: ну, с этим дикообразом мудрено быть в ладах.

 

Ольга.

И так, папеньке не удалось помирить вас с ним?

 

Ардатов.

И никогда не удастся… Это не такой человек… но мы и без его согласия будем счастливы!

 

Ольга.

Дай то Бог .. Милая Женичка, ты не сердится на меня, что я была с тобой не откровенна, и что ты сегодня только узнала о нашей тайне.

 

Евгения.

Как бы не так… Я хоть сама никого еще не любила… да может быть и не буду никого любить, но давно подозревала, что твой учитель рисования неравнодушен к тебе, и знаешь ли, с которых пор я начала догадываться? когда он рисовал твой портрет, вы оба тогда так нежно смотрели друг на друга, что мудрено было решить: кто из вас кого рисует!

 

Ольга (целует ее).

О, милая Женичка! Полюби же и ты моего жениха, полюби его, как брата; право он этого стоит… он честный и хороший человек.

 

Евгения.

О, в этом я никогда не сомневалась; пусть же и он теперь не сомневается, что я всегда буду его доброй сестрой (подает ему руку).

 

Дубровин.

Все это прекрасно и чувствительно, но что то скажет ваш батюшка, когда удостоверится, что примирение с дядюшкой-мильонером не возможно?

 

Евгения.     

Как-что? ведь он дал слово…

 

Дубровин (в сторону).

О, наивное существо; она верить в доброту своего папаши. (Ей) Конечно, он дал слово… только… только, знаете, как говорит Проваторов.

 

Евгения.

Он всегда говорить вздор, так вам не следовало бы ему подражать… Скажите-ко лучше: к чему это вы пришпилили этот цветок?

 

Дубровин.

Как — к чему? к сюртуку.

 

Евгения.

Я это вижу… да зачем?

 

Дубровин.

А это вас интересует?..

 

Евгения.

Нисколько.

 

Дубровин.

Так зачем же вы спрашиваете? Это не тот цветок, который вы давеча бросили.

 

Евгения.

Тот, или другой, мне все равно.

 

Дубровин.

А если вам все равно, так почему же вы обратили на него внимание?

 

Евгения.

Потому что это очень пошло.

 

Дубровин.

Так, стало быть, вы только на пошлости обращаете внимание?

 

Евгения.

Подите… я не хочу с вами говорить.

 

Дубровин.

Я это слышу сегодня, чуть-ли не в пятый раз…

 

Ольга.

Ах, вот идет папенька!

 

Дубровин.

Ну, дело подходит к развязке… я уверен, что сейчас на сцене будет перемена декорации…

 

 

Явление 20.

 

Те же, Белугин и Проваторов.

 

Белугин.

Да, да, непременно это сделаю… и сей час же…

 

Проваторов.

Конечно, ты совершенно прав, только ловко ли это будет?

 

Белугин.

Ну, сударь… я от вас этого никак не ожидал!

 

Ардатов.

От меня?

 

Белугин.

Да, от вас! Вы меня обманули!

 

Ардатов.

Чем?

 

Белугин.

Как, чем? Вы это очень хорошо знаете… ваш дядюшка и слышать не хочет о вас… Он окончательно сказал мне, чтоб я и не заикался о вас, что он никогда не помирится с вами и ничего вам не даст!

 

Ардатов.

Я и сам не надеялся на его снисходительность… я вам то же самое и давеча говорил…

 

Белугин.

Но… но я вам не верил.

 

Ардатов.

Моя ли это вина?.. Я, напротив, верил вам во всем… и не сами ли вы, нисколько часов назад, сказали мне, что давно догадались о моей любви к вашей дочери, что, несмотря на мою бедность, вы имели на меня виды.

 

Белугин.

Мало ли что говорится!

 

Дубровин (в сторону).

Эге! вот они — настоящие-то добрые люди!

 

Белугин.

Я надеялся помирить вас с дядюшкой; но, так как теперь я убежден, что это дело невозможное, так, стало быть, вы… вы должны понять, что между нами все кончено!

 

Ардатов.

Возможно-ли?!

 

Белугин.

Что-ж тут невозможного? дело очень обыкновенное!

 

Дубровин (подходя к нему).

Стало быть, Антон Спиридонович, нам уж завтра не к чему перебираться к вам на новоселье?

 

Белугин.

Убирайтесь вы со своими шутками!

 

Ардатов.

Так вы отказываете мне в руке вашей дочери?…

 

Белугин.

Положительным образом!

 

Ардатов.

Но вы дали мне слово…

 

Белугин.

Неправда, неправда… свидетелей между нами не было… Честного слова я не давал… а письменного обещания тоже не было, так и говорить больше нечего!

 

Ольга (подходя к нему).

Папенька!… Сжальтесь над нами!…

 

Белугин.

Полно, полно плакать по пустякам.

 

Ольга.

Но мы любим друг друга!

 

Белугин.

Добрая и послушная дочь, без согласия отца, не должна никого любить!

 

Дубровин.

Священное правило!

 

Ардатов.

Так вам нужны были только деньги?

 

Белугин.

А вам они не нужны?

 

Ардатов.

Но, вы помните, что я отвечал вам, когда вы говорили о приданом вашей дочери.. я согласен был взять ее без всякого приданого…

 

Белугин.

Мало ли что говорится… да кто ж этому поверит!

 

Ардатов.

Но, вы не имеете права мне не верить… а я теперь имею право вам сказать, что вы со мной поступили как…

 

Ольга.

Замолчите… Папенька… я верю его бескорыстной любви и говорю вам, что я, кроме его, ни за кого не пойду замуж!

 

Белугин.

Ну, мы это увидим… Впрочем, мне здесь некогда много разговаривать… там меня ждут.. (Ардатову) прощайте.

 

Евгения (загораживает ему дорогу).

Постойте, папаша… Вы не можете в эту минуту уйти отсюда.

 

Белугин.

Пусти меня, душенька… там меня ждут деловые люди, дело серьезное…

 

Евгения (берет его за руку).

Нет, я вас не пущу… для доброго отца нет серьезнее дела, как счастие его дочери… За что же должна страдать моя бедная сестра? за то, что она избрала себе мужа по сердцу, а вы хотите иметь зятя но расчёту?..

 

Белугин.

Это что такое? Ты, кажется, хочешь учить своего отца?

 

Евгения.

Нет, а я хочу, чтоб нашего отца все уважали, как честного человека, чтоб он был добр не на словах, а на деле, чтоб, наконец, слово, которое он дает, было честно исполнено… Вот чего я хочу… потому что я люблю моего отца!

 

Дубровин (в сторону).

Браво, браво, Женичка! я не ожидал от нее такой логики и прыти!

 

Евгения.

Вы сами не один раз нам говорили, что в первую вашу женитьбу, ни у вас, ни у вашей жены ничего не было, однако ж, вы не только не умерли с голоду, но Бог помог вам нажить состояне… Моя добрая сестра всегда была перед вами безответна… и теперь, когда вопрос идет о ее будущности, она отвечает вам только слезами… кому же за нее вступиться, как не мне… Пусть называют меня тщеславной, избалованной, капризной девушкой, но эти пороки не заглушили во мне ни родственного чувства, ни здравого смысла! Да, папаша, вы хотите поступить несправедливо… это вам все скажут…. разве вот только кроме этого господина (показывает на Провоторова). Не разлучайте же их, не будьте так жестоки!.. я уверена, что они не потребуют от вас, чтоб вы, в скором времени, назначили их свадьбу, но не лишайте же их вовсе надежды!… Милый папаша, я со смерти моей матери ни разу еще не плакала, потому что вы ни в чем мне не отказывали, а теперь… теперь вы видите… я со слезами прошу вас: не погубите моей сестры! (обнимает его).

 

Белугин (растроганный).

Ну, полно, моя душечка, ты ведь знаешь, что я не тиран какой… конечно… если со временем… когда его дядюшка с ним помирится…

 

Евгения.

Бог с ним, с этим дядюшкой! Пусть он умирает, обнявшись со своим мильоном!… я говорю вам о людях, а не об этом бездушном автомате….

 

Белугин.

Ну, хорошо, хорошо… мы после об этом поговорим… а теперь мне некогда, там меня ждут… Эх! избаловал я девчонку на свою голову, теперь, по ее милости, все мои расчеты пойдут к черту!

(уходит).

 

 

Явление 21.

 

Те же, кроме Белугина.

 

Ольга (бросается обнимать Евгению.)

Сестра! милая, добрая, благородная сестра!

 

Ардатов.

Я не знаю, как вас благодарить!

 

Евгения (тихо Дубровину).

Ну, теперь скажите, Владимир Сергеич, когда я выйду замуж, трудно ли будет моему мужу меня перевоспитывать?

 

Дубровин.

Простите меня, Евгения Антоновна, я беру свое слово назад. .. Вы, напротив, были на лицо не то, что с изнанки!

 

Проваторов.

Прекрасно, благородно! даже необыкновенно,  наше время… только…

 

Дубровин. 

Ну-с?.. что вы тут то еще найдете прибавить?

 

Проваторов.

Только отцу не следовало бы говорить таких вещей!

 

Действие 3.

 

Театр представляет приличную гостинную.

 

 

Явление 1.

 

Ардатов, Ольга и Дубровин (сидят за завтраком).

 

Дубровин (встает).    

Ну-с, благодарю… Теперь вы позволите мне покурить?

 

Ольга.

Вот какие  церемонии… только за что вы благодарите?… вы ничего не кушали.

 

Дубровин.

Так, что-то не хочется.

 

Ардатов.

Тем лучше, вкуснее пообедает… Ведь, я надеюсь, что ты сегодня наш?

 

Дубровин.

Не знаю, мой друг…. у вас будет много гостей?

 

Ольга.

Нет, кроме своих, мы никого не ждем; а если кто нибудь вспомнит о моем рождении, я, разумеется, буду очень рада…. Ах, какая я глупая; я еще не показала вам альбома, который мне сегодня подарил мой милый Поль… Он сделал мне много подарков, (берет альбом) но вот это… это самый дорогой для меня подарок!

 

Дубровин (развертывает альбом).

Покажите-ка… Что это? виды Парголова… Терпеть не могу этой чухонской пародии на Швейцарию…

 

Ольга.

А я так его обожаю! Вот посмотрите, как все это мило сделано, со всеми подробностями… Вот наша дача, вот сад, озеро, оранжереи… но самая лучшая картина… я вам сей час ее покажу: (перевертывая лист) вот она!

 

Дубровин.

Что-ж тут хорошего? Какая-то глушь, дикое подражание Каляму. Что тебе вздумалось это скопировать?…

 

Ольга.

Не смейте этого говорить… Это именно то место, где мы признались друг другу в любви.

 

Дубровин.

О! Боже мой! какие нежные сувениры!… Ах, вы школьники, школьники! Через полгода, все еще у вас продолжается медовый месяц… (перевертывает лист) Но, позволь, тут у тебя ошибка…

 

Ардатов.

Где?

 

Дубровин.

Вот здесь, в саду; тут у тебя нарисованы какие-то фантастические цветы, а это, я очень хорошо помню, был великолепный куст каприфолей.

 

Ардатов.

Может быть… я забыл, не помню хорошенько… Но что это тебе вздумалось обратить внимание на такие пустяки? Уж и у тебя нет-ли каких воспоминаний?

 

Дубровин.

Вот выдумал… у меня, кроме отвращения к этому глупому Парголову, ничего не осталось.

 

Ардатов (улыбаясь).

Однако-ж…

 

Дубровин.

Уберите, пожалуйста, с глаз долой эти прелести, они мне, просто, противны….

 

Ольга.

Ах, вы черствый холостяк!… Вы ничего хорошего не понимаете, а я так каждый день буду любоваться этим прелестным альбомом!

 

Ардатов (целует ее).

О, милая Оля!

 

Дубровин.

Ах, пожалуйста, не целуйтесь при мне…

 

Ардатов.

Тебе завидно?

 

Дубровин.

Нет, не завидно, но эти лобзанья мужа с женой, напоминают мне нежного Конючина с его дрожайшей половиной. Кстати, вы не знаете, ведь Варвара Степановна опасно захворала с тех пор, как ее милый Платоша удрал за границу.

 

Ольга.

Как, разве он уехал за границу?

 

Дубровин.

Да, он прежде на минерашках выходил из границ, а как отец принужден был отдать ему теткино наследство, так он уехал за границу… да уехал не один, а с какой-то загородной певицей, или танцоркой…

 

Ольга.

Бедная Варвара Степановна… Я воображаю, как это ее поразило… Она в нем души не слышала…

 

Дубровин.

Это очень естественно, потому что у этого шалопая ее никогда не было… Давеча, однако ж, я встретил знакомого мне доктора, который лечит Варвару Степановну. Он мне сказал, что сегодня у нее был счастливый кризис… и он надеется ее спасти.

 

Ольга.

Ну, слава Богу… Вот как я думаю обрадовался ее супруг.

 

Дубровин.

Он еще не знает этой новости; его не было дома во время докторского визита.

 

Ольга.

Поль, ты бы их завтра навестил, они, право, добрые люди.

 

Дубровин.

О, да, примерная чета… Кто не видал их с изнанки, скажет, что это образцовые добряки!

 

 

Явление 2.

 

Те же и Конючин (входит).

 

Конючин (сильно расстроенный).

Мое почтение… Ольга Антоновна…

 

Дубровин.

Вот легок на помине.

 

Конючин.

Здравствуйте, Павел Петрович… Честь имею поздравить вас со днем вашего рождения. Ах, Боже мой… ух!

 

Ольга.

Что это с вами?… вы так встревожены?

 

Конючин.

Ах, извините меня!.. я едва держусь на ногах!.. позвольте мне сесть (садится).

 

Ольга.

Но что с вами случилось?

 

Конючин.

Ужасно! ужасно! как подумаешь: что мы такое на этом свете? и что такое наша жизнь?

 

Ольга (тихо мужу).

Ах, Боже мой! уж не умерла ли его жена?

 

Конючин.

Вообразите… меня cию минуту чуть-чуть не задавили!

 

Дубровин.

Только то?…

 

Конючин.

Ах, я до сих пор не могу еще опомниться. Ведь нынче в каждом № полицейской газеты только и читаешь: тому голову разбили, того переехали, тому ногу или руки исковеркали… Когда, наконец, уймут этих проклятых рысачников!.. Вот почти у самого вашего крыльца, какая-то коляска чуть не смяла меня! даже задела колесом!…

 

Дубровин.

Но вы отделались только одним страхом?

 

Конючин.

Нет, я совсем не испугался, но, согласитесь, что это…

 

Дубровин.

Что это неприятно… еще бы!

 

Ольга.

Как здоровье вашей супруги?

 

Конючин.

Жены? о, друзья мои… не говорите мне о ней… не спрашивайте… Бедняжка, она очень, очень плоха… это горе выше сил моих! Я не могу оставаться подле нее, не могу переносить ее страдания и потому нанял двух сестер милосердия; к тому же я вовсе не умею ходить за больными… только что нибудь, напутаю от усердия (вынимает платок и утирает слезы).

 

Дубровин.

Разумеется и потому вы каждый день уходите куда нибудь…

 

Конючин.

Именно так… Что ж делать! сердце разрывается, глядя на нее… Поверите ли? если я выйду из дому по утру, так не в силах воротиться до вечера. Вот и сегодня ушел ранехонько — даже и не завтракал…

 

Ольга.

Неужели?… а вот у нас, кстати, завтрак на столе.. (звонит) Эй, Иван; дай чистый прибор… (слуга приносит прибор).

 

Конючин.

О, я не голоден… благодарю вас.

 

Дубровин.

Ну, все равно… покушайте с горя… ведь не умирать же вам с голоду…

 

Конючин (со вздохом).

Да, конечно, но, право, вы напрасно беспокоитесь.

 

Ольга.

Не церемоньтесь, пожалуста… Садитесь вот сюда.

 

Конючин.

Уж так и быть, чтоб вам доставить удовольствие…

(Садится к столу).

 

Ольга (тихо Ардатову).

Обрадуйте же его поскорее, передайте ему, что давеча сказал вам доктор.

 

Дубровин.

Нет, пусть он прежде позавтракает, а то ему, от радости, кусок в горло не пойдет.

 

Ольга.

Какой вы злой!

 

Дубровин.

Ни сколько, я хочу показать вам этого добряка с изнанки… (садится подле Конючина) Так вашей супруге все не лучше?

 

Конючин (ест с большим аппетитом).

Нет, нет, плоха, очень плоха!… Бедная Варенька! я ни на минуту не могу быть покоен!

 

Дубровин (наливает ему вина).

Выпейте, с горя…

 

Конючин.

Благодарю… Вы, конечно слышали как поступил с нами наш Платоша, которого мы обожали!

 

Ольга.         

Да, слышали, это ужасно! Вот не хотите ли икры?..

 

Конючин.

Позвольте, я очень люблю икру… Да, да, вот каковы нынешние дети!.. Вот какое утешение от них! они заедают нашу жизнь!

 

Дубровин.

Бедный Яков Матвеич!

 

Конючин.   

Да, да, именно, горемыка! во всем, во всем неудача!!

 

Дубровин.

Ну однако ж этого нельзя сказать: вы счастливо прожили 25 лет с вашей супругой…

 

Конючин.

О, да, конечно, с этой стороны, я не могу роптать на судьбу и жена моя, также не может пожаловаться на меня… я доставлял ей все возможные удовольствия; ничего для нее не жалел… и теперь, кажется, отдал бы все свое состояние, чтоб только она была спасена.

 

Ольга (тихо).

Да скажите же ему о докторе…

 

Дубровин.

Погодите, он еще не кончил завтрак… эта внезапная радость повредит пищеварению.

 

Конючин (с полным ртом).

Если б мне сказали: ты будешь есть черствый хлеб…

 

Ольга.

Не хотите ли паштета?

 

Конючин.

Покорно благодарю… да черствый хлеб, будешь сам пахать землю, но жена твоя будет жива… О, как бы я был счастлив!!..

 

Дубровин.

Ну, а что если б… (чего Боже сохрани) вы потеряли вашу супругу?..      .

 

Конючин.

О!! об этом подумать страшно!

 

Дубровин.

И мне тоже; но я говорю если б… что бы с вами тогда было?

 

Конючин.

Что бы было?… я бы тотчас уехал в мою деревню… у меня отличное имение в Саратовской губернии, не далеко от города. Жизнь сельская была всегда моей любимой мечтой… но при жене мне нельзя было этого сделать; она, разумеется, ни за что не хотела расстаться с Платошей, который здесь находился на службе, до своей поездки за границу. Да, да, я ни одной минуты не остался бы в Петербурге?…

 

Дубровин.

Я понимаю; грустное воспоминание?…

 

Конючин.

Конечно… и при том страшная дороговизна. Помилуйте… что платишь здесь за квартиру, что стоят дрова, а там у меня это все свое, всего вдоволь, я бы там очень хорошо устроился!.. Воздух здоровый, лесу много, рыбная ловля… Там у меня есть хорошие соседи, страстные охотники, так же как и я… нам и осенью не было бы скучно, травили бы зайцев, зимой играли бы в картишки…

 

Дубровин (наливает ему стакан, тот пьет).

И там, разумеется, вы были бы очень счастливы?

 

Конючин.

О, да! (спохватясь), т. е. настолько счастлив, на сколько может быть счастлив человек, потерявший все, что он любил!

 

Дубровин.

Это дело понятное…

 

Конючин.

Конечно, в первую минуту я бы предпочел последовать за моей Варенькой!

 

Дубровин.

Но вы бы не последовали, потому что вы добрый христианин…

 

Конючин.

Именно так… я смотрю на самоубийство как на трусость, как на преступление!

 

Дубровин.

Разумеется — и вы будете жить?

 

Конючин.   

Буду, буду; даю вам честное слово.

 

Дубровин.

И прекрасно, живите на здоровье… Яков Матвеич, живите, потому что и супруга ваша будет жива!

 

Конючин.

Ах, не утешайте меня напрасной надеждой!

 

Дубровин.

Она будет жива, говорю я вам, я сегодня видел вашего доктора, он отвечает за ее жизнь…

 

Конючин (вскакивает).

Неужели? о, благодарю вас, что вы поспешили меня обрадовать.

 

Дубровин.

Он сказал, что дня через два она встанет с постели.

 

Конючин.

Возможно-ли? Нет, нет, вы обманываете меня?

 

Дубровин.

Даю вам честное слово!

 

Конючин.

Ах, Боже мой! такой резкий переход — от горя к радости… у меня так забилось сердце!… я боюсь, чтоб теперь мне самому не захворать от этой неожиданной новости.

 

Дубровин.

Я нарочно издалека вас к ней подготовлял…

 

Конючин.

Благодарю, благодарю… вы очень добры. Пойду поскорее домой, чтоб удостовериться в моем счастии!… Мне дорога теперь каждая минута… Прощайте, Ольга Антоновна, прощайте, друзья мои!… (идет и возвращается) Ах! как я рассеян!… Совсем из ума вон!… Извините пожалуста… ведь я именно зашел к вам сегодня, чтоб поздравить вас со днем вашего рождения… вот что значит, когда человек убит горем… да тут еще проклятая коляска меня ошеломила! Поздравляю, от души поздравляю вас, Ольга Антоновна, и вас тоже, Павел Петрович.

 

Ардатов.

Благодарим вас… Мы с женою очень сожалеем, что по случаю болезни вашей супруги вы не можете сегодня с нами откушать….

 

Конючин.

Откушать? с большим бы удовольствием… (смотрит на часы), но право не знаю поспею-ли… Нет, уж позвольте, я лучше заверну к вам вечерком… Если я удостоверюсь, что доктор не ошибается и что моя Варенька вне всякой опасности, тогда, разумеется, я могу спокойно уйти из дому… Так до свидания, до свидания, друзья мои…

(уходит).

 

 

Явление 3.

Те же, кроме Конючина.

 

Дубровин.

Вот люблю такую добродушную логику: он не может быть подле своей жены, когда она страдает, и спокойно уйдет из дому, когда ей сделалось лучше.

 

Ольга.

Послушайте — что это вы с нами делаете?.. ведь мы с мужем все губы искусали, чтобы не засмеяться ему в лицо….

 

Дубровин.

За то я показал вам его, во всей красе с изнанки.

 

Ардатов.

Нет, это уж слишком жестоко с твоей стороны… Однако ж я пойду переоденусь… неравно кто нибудь еще приедет..

 

Ольга.         

Да, да, мой друг, ступай… Мне же надо повыведать у него кое что… понимаешь?

 

Ардатов.

А! хорошо… до свидания, друг мой (Уходит).

 

 

Явление 4.

 

Ольга и Дубровин.

 

Дубровин.

Вот таковы-то все они, так называемые добрые люди!.. Поразшевелите их хорошенько, так и всплывет наружу, одно лицемерство и эгоизм.

 

Ольга.

Как, не ужели все?

 

Дубровин.

 

Да, почти все…

 

Ольга.

Полно, так-ли? Вы говорите против себя…

 

Дубровин.

Может быть.

 

Ольга.

А вот я сейчас поймаю вас на слове… Вспомните ко, что вы говорили моей сестре, когда она вступилась за нас?.. Не сказали-ли вы ей тогда, что ошиблись в ней, что она точно добрая девушка.

 

Дубровин.

Да, я не спорю; в ту минуту она была так добра, так благородна, что я готов был броситься перед ней на колени!.. но эта была вспышка, фальшфейер — больше ничего.

 

Ольга.

Неправда, она целый месяц уговаривала папеньку, даже ссорилась с ним, чтоб он согласился на нашу свадьбу…  Мало этого, она же упросила его отдать нам весь капитал, отложенный на мое имя, чего он прежде никак не хотел сделать… Одним словом, мы ей, ей одной обязаны всем нашим счастием!

 

Дубровин.

Ну, хорошо, пусть будет по вашему… Это ангел доброты, но все таки..

 

Ольга.

Но все таки — вы ее любите?

 

Дубровин.

С чего вы это взяли?

 

Ольга.

Что вы разыгрываете со мной холодного мизантропа? Взгляните-ко на меня.

 

Дубровин (отвертывается).

Очень нужно…

 

Ольга.

Нет, нет, вы не увернетесь от меня… Взгляните, если совесть чиста.

 

Дубровин.

Ну — гляжу…

 

Ольга.

А зачем же краснеть? Признавайтесь, без отговорок: вы ее любите?

 

Дубровин (с досадой).

Ну, да, люблю, люблю, как дурак, и разумеется в дураках и останусь с моей сумасбродной любовью!…

 

Ольга.

Что за отчаяние?

 

Дубровин.

А чем же мне утешаться? чего надеяться?

 

Ольга.         

Любовь и надежда родные сестры.

 

Дубровин.

Да, — но, бедность то не свой брат.

 

Ольга.

Разве вы такой бедняк? У вас теперь казенное место, в виду много построек, вы получаете хорошее жалованье…

 

Дубровин.

Полноте пожалуйста… Не смешите меня… или лучше сказать—не смейтесь надо мною… И, наконец, к чему вы завели со мной весь этот разговор? Свадьба вашей сестрицы, вероятно, скоро должна состояться, и дело кончено.

 

Ольга.

Кончено — да не совсем. Вот уж почти четыре месяца, как Радомский называется ее женихом, а видите, свадьбу все откладывают с недели на неделю.

 

Дубровин.

Это очень странно… верно, приданое еще не готово?

 

Ольга.

О, приданое — двадцать раз успели бы сшить, если б его заказывали даже в Париже…

 

Дубровин.

Так за чем же дело остановилось?

 

Ольга (значительно).

Верно, есть какая нибудь причина.

 

Дубровин.

Какая же может быть причина?

 

Ольга.

Вы давно видели мою сестру?

 

Дубровин. 

Я?… как мне ни было это тяжело, но, слава Богу, я не встречался с нею целый месяц… я бы попросил вас и сегодня уволить меня от вашего обеда — и не доставлять мне этого грустного удовольствия.

 

Ольга.

Зачем же вы от нее бегаете?

 

Дубровин.

Странный вопрос, после моего глупого вам признания…  Бог с ней! пусть она блаженствует со своим бездушным женихом.

 

Ольга.

Не осуждайте ее, а лучше пожалейте об ней. Если б вы видели, как она переменилась в это время… Мы теперь точно поменялись с нею ролями. Летом она была весела как птичка; пела, прыгала, и резвилась, а я была грустна, потому что не надеялась быть счастливой… теперь я весела, всем довольна, а она, напротив — постоянно, задумчива, перестала наряжаться…. никуда не ездит, и теперь ее ничто не занимает.

 

Дубровин.

Странная перемена… Ведь она любит своего жениха?

 

Ольга.

А если она его не любит?

 

Дубровин.

Ну, в таком случай, она, действительно жалка… стало быть, она выходит замуж по расчету?

 

Ольга.

Совсем нет… свадьбу откладывают потому… потому что она бедняжка борется со своими чувствами. Она не имела почти никакой склонности к этому Радомскому, но уступила только желанию папеньки, он уговорил ее принять его предложение… она, наконец, дала слово… но потом — чем более узнавала своего жениха, тем более он делался ей противен… Согласитесь, что ее положение невыносимо.

 

Дубровин.

Да, перспектива не завидная.

 

Ольга.

Ее положение тем еще ужаснее, что в это время она полюбила другого…

 

Дубровин (пристально глядит на нее).

Другого?

 

Ольга.

Да, другого… Что вы так на меня смотрите? Она любит вас…

 

Дубровин.

Меня?!

 

Ольга.

Да, вас… она сама мне третьего дня призналась…

 

Дубровин.

Ольга Антоновна… что это вы со мной делаете… вы хотите меня свести с ума?…

 

Ольга.

Я вам сказала то, чего, по дружбе к вам, не хотела скрывать от вас.

 

Дубровин (быстро берет шляпу).

Прощайте!

 

Ольга.

Куда же вы?

 

Дубровин.

Куда нибудь, только я сегодня не могу остаться у вас… Долг честного человека не позволяет мне, с этой минуты, встречаться с вашей сестрицей!

 

Ольга.

Останьтесь, говорю я вам…

 

Дубровин.

Не могу, не могу, как хотите!… Ну что, если она приедет сюда, со своим женихом… Какую роль я буду здесь играть?… Я… я наделаю глупостей, я теперь за себя не отвечаю… Прощайте.

 

Ольга.

Поль! Поль! поди сюда!

 

 

Явление 5.

 

Те же и Ардатов (переодетый).

 

Ардатов.

Что такое? что случилось?

 

Ольга.

Удержи, пожалуйста, своего друга… он просто помешался.

 

Ардатов.

Да что такое?

 

Дубровин.

Друг мой! Обними меня! Я самый счастливейшей… нет, нет, напротив, самый несчастный человек! но, во всяком случае, благодарю вас, Ольга Антоновна, за ваше участие… за ваше расположение ко мне… нет, нет… Зачем вы это мне сказали? К чему? Какал цель? Какое мне от этого утешение?

 

Ардатов.

Да образумься, пожалуйста… скажи толком…

 

Дубровин.

Пойми же ты меня, наконец, что, после того, что я сейчас узнал, можно окончательно с ума сойти… и потому извините я не могу у вас сегодня обедать… Как вам угодно… Не могу, не могу… Прощайте!

(быстро уходит).

 

Ардатов.

Что это за бессмыслица?… Скажи, пожалуйста, это он от тебя так с ума сходит?

 

Ольга.

Нет, не от меня, а от моей сестры…

 

Ардатов.

А ты ему, верно, все сказала?…

 

Ольга.

Что-ж делать?… И никак не ожидала такого эффекта…

 

Ардатов.

Еге! видно дело-то у нашего философа пошло не на шутку! надо поскорее воротить его и образумить. Пойду за ним… авось догоню его… эй! Иван! Иван! дай мне поскорей шубу и шляпу!

(уходит).

 

 

Явление 6.

 

Ольга одна.

Вот таковы-то все эти умники резонеры: другим они готовы давать самые благоразумные советы… а как самим придется показать свое благоразумие, так они сума сходят…. Как он был, однако ж, скрытен и виду нам не показывал, что так страстно любит Женичку. Бедный Владимир Сергеевич! Я, хоть и старалась его успокоить, но внутренно сознавала, что им обоим нет никакой надежды.

 

 

Явление 7.

 

Ольга и Евгения  (она одета очень просто).

 

Евгения.

Здравствуй, милая Оленька, поздравляю тебя… друг мой… поздравляю…

 

Ольга.

Но что с тобою? ты, как будто расстроена; что случилось?

 

Евгения.

Ах, не спрашивай меня, мой друг, я должна была это предвидеть… я сама во всем виновата!..

 

Ольга.

Сядь, успокойся, пожалуйста… ты вся дрожишь… (садятся на диван).

 

Евгения.

Пожалей меня… пожалей бедную сестру свою!… У меня, кроме тебя, нет никого, кому бы я могла высказать все мое горе!

 

Ольга.

Но скажи же — что случилось? не мучь меня.

 

Евгения.

Ах, что я вчера вытерпела!.. Я проплакала сегодня всю ночь! Вообрази, вчера папаша, при моем женихе, потребовал от меня последнего слова… Ты знаешь, что в конце той недели начинается пост… Папаша и слышать не хочет, чтоб моя свадьба откладывалась еще на шесть недель… Он непременно настаивает, чтоб в будущую среду мы были обвенчаны!.. Что я могла отвечать на это? Какой еще предлог к отсрочке могла я придумать? Я совсем растерялась.. чувствовала, что вся кровь приливала к моему сердцу…. в ту минуту — я желала бы захворать… умереть… мне бы было легче!.. Ни просьбы, ни слезы, ничто не помогло… Наконец, я упросила папеньку, чтоб он дал мне еще последний срок, чтоб он согласился подождать только до завтрашнего утра. Для чего я это сделала, сама не понимаю. И так скажи, Оленька… научи меня… Ты старше и умнее меня… скажи, что мне делать?

 

Ольга.

Ах, Женичка… что же я могу тебе сказать?.. Ты видишь, я плачу вместе с тобою… но как пособить твоему горю… ума не приложу.

 

Евгения.

Ты знаешь кого я люблю!.. Л не могу быть женою Радомского… он мне в последнее время сделался противен!.. Он сам не любит меня, он только притворяется влюбленным.. Он женится на моих деньгах… Я в этом уверена. Что же это будет за жизнь? ведь это ад!!

 

Ольга.

Но зачем же ты, дружочек мой, дала слово, когда не чувствовала к нему никакой склонности?

 

Евгения.

Зачем! Разве ты не знаешь, что я была всегда легкомысленная, пустая девчонка, которой вбили в голову, что только одно богатство делает людей счастливыми, что замужество, без любви, дело обыкновенное… и я… я верила этому вздору… Но, когда я посмотрела на вашу счастливую жизнь, когда сама увидала, что действительно, не в деньгах счастие… тогда только я поняла что готовлю себе своим легкомыслием, я увидела ту бездну, в которую хотела броситься, очертя голову… Каждый вечер, когда я возвращалась от вас… я говорила себе: вот и ты бы могла быть так же счастлива, если б только слушалась своего сердца!. . и в эти грустные минуты, мне представлялся тот человек, который любил меня, хотя и притворялся равнодушным ко мне… этот человек заставлял меня вдумываться в себя, он никогда не льстил, говорил мне всегда правду, и я не умела ценить его; я оттолкнула его от себя и предпочла ему этого бездушного фразера, глупого богача!

 

Ольга.

Бедная сестрица!

 

Евгения  (обнимает ее).

Ах, Оленька… как мне тяжело! как я страдаю! (молчание) Давно-ли ты его видела?

 

Ольга.

Он только что ушел отсюда.

 

Евгения.

Ушел… и не придет к тебе сегодня?…

 

Ольга.

Не знаю… может быть.

 

Евгения.

Я не видала его целый месяц… Он явно избегает встречи со мною… Скажи для чего он это делает?… Он не любит меня более?… он презирает меня?

 

Ольга.

Напротив, он обезумел от радости, когда услышал от меня то, в чем ты мне призналась третьего дня.

 

Евгения.

Как!? ты ему сказала? ты выдала ему мою тайну?…

 

Ольга.

Да…

 

Евгения.

Ах, теперь мое положение делается еще ужаснее! Он меня любит, любит взаимно… и я должна принадлежать другому! О, Боже мой, Боже мой, это ужасно! (садится на диван).

 

 

Явление 8.

 

Те же Ардатов и Дубровин (в дверях).

 

Дубровин.

Она здесь!… пусти меня…

 

Ардатов.

Нет, не пущу, ни за что не пущу.

 

Ольга.

Сестрица! успокойся, ради Бога!

 

Евгения.

Да ты пойми мое положение. Ведь завтра последний срок… Завтра я должна дать ответ… этот ответ решает мою судьбу! ведь это мой смертный приговор!!! Научи же меня —  что мне делать? Что сказать отцу? Ты молчишь? Ты, также как и я, ничего не можешь придумать, ты не находишь слов, которыми бы хоть сколько нибудь могла меня успокоить. К кому же мне теперь обратиться? Если б здесь был тот, кого я так люблю… он… честный человек, он не сказал бы мне, против своей совести… я бы, наконец, спросила его сама: что мне делать? (оборачивается и видит Дубровина) Ах! (падает к сестре в объятия).

 

Дубровин (тихо).

Мое почтение… Евгения Антоновна… Извините меня, я против воли моей был свидетелем вашего разговора… Вы спрашиваете вашу сестрицу: какой ответ вы должны дать завтра вашему батюшке? Она не знает что сказать вам… но, если б я был на месте того человека, к которому вы хотели, наконец, обратиться с этим роковым вопросом… Простите меня, я и теперь бы, не покривил душою, и сказал бы вам правду в послдний раз… Вы помните, когда полгода тому назад, дело шло о счастии вашей сестры, вы при нас тогда потребовали от вашего батюшки, чтоб он честно исполнил свое слово, которое дал моему другу; спросите же теперь вашу совесть; не вправе ли отец ждать того же от своей дочери?..

 

Евгения.

Как?… и вы мне это советуете.

 

Дубровин.

Если б я менее любил, менее уважал вас, я бы не сказал вам этого… Да, к чему теперь притворяться; я люблю вас, люблю так, как не любил еще никого в жизни… но если б вы даже сами решились отказать своему жениху… я бы все-таки никогда не посмел искать руки вашей! Нет, это счастие недоступно бедному художнику и я его не стою…

 

Евгения.

Теперь все кончено!… и участь моя решена!

 

Слуга (входит).

Какой то незнакомый господин пришел, и спросил меня: здесь ли Евгения Антоновна? я сказал: здесь—мол… он подал эту карточку и приказали доложить вам о себе.

 

Ольга.

Покажи: Осип Иваныч Радомский!

 

Все.

Радомский!

 

Ольга.

Вот неожиданный визит; разве он знает, что сегодня мое рожденье?

 

Евгения.

Нет, не думаю, я ему ничего не говорила.

 

Ольга.

Что же это значит?

 

Дубровин.

Позвольте мне уйти отсюда… я здесь буду совершенно лишний.

 

Ольга.

Зачем, останьтесь.

 

Дубровин.

Нет, нет, пожалуйста, избавьте меня. (уходит.)

 

Ардатов.

Ну, брат, и я за тобой, (жене) если он обо мне спросит, — скажи ему, что меня нет дома… (уходит.)

 

Ольга (слуге).

Проси.

 

 

Явление 9.

 

Евгения, Ольга и Радомский.

 

Радомский.

Мое почтение, Ольга Антоновна.

 

Ольга.

Здравствуйте, Осип Иваныч.

 

Радомский.

Мне в доме вашего батюшки сказали, что нынче день вашего рожденья и я за долг себе поставил лично вас поздравить…

 

Ольга.

Благодарю вас.

 

Радомский (холодно).

Мое почтение, Евгения  Антоновна…

 

(Она ему молча кланяется).

 

Ольга.

Садитесь пожалуйста…

 

Радомский.

Гм. Как здоровье вашего супруга?

 

Ольга.

Благодарю вас… его нет дома.

 

Радомский.

Гм… Евгения  Антоновна… я не застал вашего батюшки, он говорят уехал на биржу… чему я даже был рад…. Мне.. хотелось прежде переговорить с вами… Я знал что найду вас здесь… и потому прошу у вас извинения, если я теперь же, в присутствии вашей сестрицы… выскажу вам то, что, как честный человек, я обязан сделать…. Вы позволяете?

 

Ольга.

Сделайте милость.

 

Евгения.

Что это значит?

 

Радомский.

Евгения  Антоновна… вот уже слишком четыре месяца как я имею честь называться вашим женихом.. Получить вашу руку, конечно, всякий почел бы за величайшее счастие — но, к глубокому моему прискорбию, я, с некоторых пор, стал замечать, что ни любовь моя, ни мои постоянные вам угождения, не в силах были вызвать вашего сочувствия ко мне… Прежняя ваша веселость пропала и ваша холодность ко мне сделалась очевидна. Свадьба наша откладывалась, под разными предлогами, уже нисколько раз… наконец вчера, когда ваш батюшка потребовал от вас окончательно назначить день моего блаженства, вы не могли скрыть ваших слез, вашей внутренней борьбы и упросили батюшку подождать до завтрашнего утра… Согласитесь, что мое положение делается слишком тягостно: Я, как честный человек, не хочу во зло употреблять доброго расположения вашего батюшки. Брак без любви, дело для меня немыслимое… и я с глубокою грустью вижу, что наш союз невозможен. Зачем же мне ждать завтрашнего утра? Зачем лишний день огорчения доставлять вам… Не благоразумнее ли будет, с моей стороны — кончить все сегодня… и я пришел теперь сюда — возвратить вам ваше слово…

 

Евгения (в сторону, стараясь скрыть свою радость).

Боже мой!! что ему отвечать? (молчание).

 

Радомский.

Ваше молчание в эту минуту, мне ясно доказывает, что я поступаю благоразумно… Прощайте Евгения Антоновна…. Дай Бог вам найти счастие с другим, более меня достойным вашей любви… но я уверен, что вы оцените мое добровольное пожертвование и всегда скажете, что я поступил как честный человек… Мое почтение. (Уходит).

 

 

Явление 10.

 

Евгения, Ольга, (потом) Ардатов и Дубровин.

 

Евгения (бросается обнимать сестру).

Сестрица! Милая сестрица! Ах, точно камень упал с моего сердца! Как я довольна! Как счастлива!..

 

Ардатов и Дубровин (выходят).

 

Ардатов.

Поздравляю вас Женичка! от всей души поздравляю! Мы оттуда все слышали… (жене). Если б ты ему не сказала, что меня нет дома, я бы, кажется, готов был выбежать оттуда… и броситься ему на шею! Признаюсь, я никак не ожидал от него такого благородного поступка!.. (Дубровину) Согласись и ты, что он, действительно, честный человек.

 

Дубровин.

Да, он ровно три раза назвал себя таким.

 

Ардатов.

И неужели же ты не признаешь в нем честного человека?. Это нехорошо… надобно и соперникам отдавать справедливость…

 

 

Явление 11.

 

Tе жe и Проваторов (вбегает).

 

Проваторов.

Здравствуйте, господа, здравствуйте. Вашего батюшки здесь нет?

 

Ольга.

Нет; а что?

 

Проваторов.

Я сейчас заезжал к нему и дома его тоже нет… Ах, каткое несчастие! Какое неожиданное происшествие!

 

Все.

Что такое?… что случилось?

 

Проваторов.

Так вы еще ничего не слыхали? ничего не знаете?….

 

Все.

Ничего не знаем.

 

Проваторов.

Ну, так после этого и я не знаю, не знаю говорить ли вам о том, что мне сей час сказали… Я всегда говорил ему, чтоб он не входил в компанию с этим жидом… я предупреждал его, чтоб он ему не доверялся, я предчувствовал, что рано или поздно он утопит его!… вот оно так и вышло!

 

Все.

Кто?… кого?… скажете ли вы, наконец?

 

Проваторов.

Нет, нет, у меня духу не достанет… пусть лучше кто нибудь другой сообщить вам об этом ужасном происшествии… прощайте.

 

Ардатов.

Постойте, я вас не выпущу отсюда, пока вы не скажете в чем дело?…

 

Проваторов.

Да как же, помилуйте: ведь Самуил то Самсоныч Шпигельберг, нынешнюю ночь удрал тихонько за границу!..

 

Ольга.

Ну, так что ж из этого?

 

Проваторов.

Как — что? да ведь в руках у этого проклятого афериста были все капиталы вашего батюшки… может быть, он теперь совершенно разорен!

 

Ольга и Евгения.

Неужели? Боже мой, какое несчастие!

 

Ардатов.

Постойте, постойте… зачем же, вы, прежде времени нас так пугаете… может быть Шпигельберг совсем не убежал отсюда, а ему нужно было, для какой нибудь аферы, секретно уехать за границу; это часто случается у коммерческих людей…

 

Проваторов.

Убежал… я вам говорю, улизнул с чужим паспортом… а вместе с ним исчезли и вей книги из его конторы… об этом мошенничестве сейчас мне сказал такой человек, которому ближе всех это должно быть известно…

 

Ардатов.

Кто же это вам сказал?

 

Проваторов.

Мне об этом сказал Осип Иваныч Радомский.

 

Дубровин.

Как? он сам вам сказал? Когда?

 

Проваторов.

Сам, персонально, полчаса тому назад…

 

Дубровин.

Как, полчаса назад? Ну, вот теперь и я должен сознаться, что этот господин… точно честный человек.

 

Ольга (сестре).

Так вот причина, почему он именно не хотел ждать твоего ответа до завтра; вот почему он так торопился возвратить тебе твое слово.

 

Проваторов.

Ах, несчастный Антон Спиридоныч! Пословица говорит: за компанию жид удавился, а вот он, как вошел в компанию с этим жидом, так теперь ему самому придется хоть в петлю лезть.

 

Евгения.

Бедный папенька! Знает-ли он об этом несчастии?… Пойдем, пойдем сестрица вместе к нему….

 

Проваторов (подходит к окну).

Постойте, постойте…кто-то подъехал к крыльцу… не он ли?… да, да это его карета… (все идут к нему на встречу).

 

 

Явление 12.

 

Те же и Белугин (входит медленно, повеся голову).

 

Евгения.

Папенька… Папенька! Окажите, правда-ли то что мы сейчас слышали?

 

Белугин.

Правда, детушки мои, все правда!… Ох! тяжело, мои милые, тяжело! (садится посредине).

 

Проваторов.

Я тебе всегда говорил, чтоб ты с ним не связывался…

 

Белугин (тихо).

Эх! Отвяжись: и без тебя тошно! Да, да! кто бы мог этого ожидать!…

 

Проваторов (тихо).

Я ожидал… я ожидал…

 

Белугин.

Объегорил, злодей, ловко объегорил! Отуманил меня, старого дурака!… Ну да по делам вору и мука! Бог помог тебе нажить деньгу честным трудом, так мало тебе было, ты хотел на плутовскую аферу подняться, чужим добром поживиться… вот теперь и свое потерял!

 

Ардатов.

Но может быть не все еще потеряно… Надо поскорее узнать — куда он уехал, тотчас же туда телеграфировать…

 

Белугин.

На бирже все это уже сделано… не я один тут попался… да что толку? Поди — лови щуку в море… Прости меня, моя милая Евгеньюшка… Прости меня, моя ненаглядная…

 

Евгения.

Полноте, полноте… папенька, успокойтесь.

 

Белугин.

Да ты еще не знаешь всего, моя голубушка… Этот искариот еще на прошлой неделе уговорил меня пустить в оборот, для нашей дьявольской аферы — твои деньги, твой капитал!!. Он уверил меня, что это нужно только для залога, на короткое время, дал мне законную расписку… я поверил душегубцу… и ограбил тебя!… но ты не горюй, я один за все поплачусь; я продам дом, дачу, все продам, чтоб только ты была обеспечена!… Ох, в моем горе меня хоть то маленько утешает, что твой жених человек достаточный; он, при таком несчастии, верно будет ко мне снисходителен и подождет, пока я в состоянии буду выдать ему обещанное приданое…

 

Евгения.

Мой жених? он сейчас был здесь и сам отказался от меня.

 

Белугин.

Как?… что ты говоришь?

 

Евгения.

Да, папаша, он отказался от меня именно в то время, когда узнал о вашем разорены.

 

Белугин.

Отказался!! Продажная душа… а сам еще вчера уверял меня в своей бескорыстной преданности!…

 

Проваторов.

Я тебя и об нем предупреждал, я говорил, что этот франт человек неблагонадежный.

 

Белугин.

Эх, перестань!! Разве ты сказал о ком нибудь хоть одно доброе слово?

 

Проваторов.

Моя ли вина, что у тебя все такиe добрые приятели….

 

Белугин.

Бедная ты моя Женичка! горемычная моя бесприданница!… Что с тобою теперь будет?… Ох, я не переживу этого торя!…

 

Евгения (обнимая отца).

Папенька!…

 

Ардатов.

Антон Спиридонович… утешать вас в вашем несчастии, в вашей громадной потере, конечно, с нашей стороны было-бы теперь бесполезно; но в крайности и малою помощью не следует пренебрегать. Я за женой моей получил от вас 50 т. Эти деньги лежат нетронутыми в государственном банке; до сих пор мы пользовались только процентами с них… Мы с женой охотно отдадим половину этой суммы доброй нашей сестре, которой обязаны всем нашим счастием…

 

Ольга.

Да, да, друг мой, ты предупредил мое желание…

 

Белугин.

Спасибо, спасибо вам добрые дети мои!

 

Евгения.

Нет, сестрица, нет Павел Петрович… я ни за что не соглашусь принять вашего предложения… и верьте мне, что я делаю это не из гордости… теперь мне нечем гордиться — и слава Богу!… может быть судьба и наказывает меня за мою прошлую гордость.

 

Белугин.

За что, за что тебя наказывать, мою голубушку?.. я один во всем виноват, я, злодей, погубил тебя!!

 

Евгения.

Полноте, папенька, не терзайтесь напрасно и выслушайте меня: моя сестра сама избрала себе мужа — и до сих пор вы не имеете повода раскаиваться в своем согласии на их брак, потому что они счастливы… Я теперь бесприданница — и сама себе принадлежу… Предоставьте же и мне свободный выбор… Согласны ли вы на это? Даете ли мне слово не противиться моему выбору?…

 

Белугин.

О, дружочек мой… могу ли я тебе в чем нибудь отказать, — в эту минуту… когда я кругом виноват перед тобою!

 

Евгения.

Вчера еще я боролась со своими чувствами, потому что не уверена была, что тот человек, которого я люблю, взаимно меня любит… Сегодня, несколько минут тому назад, я вполне убедилась в его благородства и бескорыстной любви ко мне. Он сам никогда бы, может быть, не решился просить руки моей… и мы оба с ним были бы несчастны!.. К чему же мне, из ложного стыда, из каких-то светских приличий, губить себя?… я прошу вашего позволены здесь же при вас — предложить ему мою руку.

 

Белугин.

Как? Что? Что такое? о ком ты говоришь?.. я ничего не понимаю.

 

Евгения (подходя к Дубровину).

Владимир Сергеич… согласны ли вы принять ее? (протягивает ему руку).

 

Дубровин (с восторгом целуя ее руку).

Боже мой! Какое счастие!.. я с ума сойду от радости!!

 

Белугин.

Как? так это он?.. он?!..

 

Евгения.

Папаша… вы дали слово… и я теперь, как сестра моя (полгода тому назад), скажу вам, что, кроме его, я ни за кого не пойду.

 

Белугин.

Ну, стало быть, мне тут и поперечить не приходится…. Против судьбы ничего не поделаешь.. Пусть будет по твоему.. Поди, поди ко мне зять не жданный, негаданный, да видно ты честный и хороший человек, когда пришелся по душе моей дочке ненаглядной!

 

Проваторов.

Ну, уж этого я никак не ожидал! Ай да барышня… Вот она какую штуку состроила с архитектором!

 

Ольга.

Поздравляю тебя, милая сестра!

 

Ардатов.

Поздравляю тебя… друг — брат мой!

 

Евгения.

Папаша! не горюй, не кручинься!.. Мы будем жить вместе, мы не расстанемся с тобою!… и может быть, ты, глядя на наше счастие, позабудешь о своем горе.

 

Белугин.

Да, доброе дитя мое… На все воля Божия… надо ей покориться!

 

Проваторов.

Антон Спиридоныч… После того что здесь случилось, я одно тебе скажу: ты потерял капиталы, но (показывая на Евгению) вот твое сокровище, которое…

 

Белугин.

Перестань, пожалуйста… ведь, как ты начнешь хвалить, так не жди добра… а вот что ты лучше скажи: что то будут говорить об нас добрые люди?

 

 

КОНЕЦ.