Вера, Надежда и Любовь

Вера, Надежда и Любовь.

 

(посвящается графу Н. Н. Гудовичу).

 

Глаголу Вышняго внимая,

Дух жизни, из чертогов рая

Летя на радужных крылах,

Воспламеняет дольний прах —

И человек новорожденный

Приходит в области вселенной.

 

Вот мирожитель молодой

Уже под кровлею родной

На тихом лоне колыбели —

И над беспечной головой

Уж песню первую пропели.

Услыша детства милый клик

Святая дева искупленья

Нисходит с неба. Ясен лик,

Бела одежда. Крест спасенья

Неугасимою звездой

Горит в руке ее десной,

А в шуйце книга Откровенья.

Она к младенцу. Весел он,

Впервые очи просветлели.

Елеем Веры обновлён

И в воды жизни погружён,

Уж в очистительной купели

Омыт он, дивно исцелен

Струей Крещения духовной

От язвы праотцов греховной

Хранимый свыше, воздоенный

Жизнепитательным млеком,

Как сельный цвет, от бурь спасенный

Светила дневного лучом,

Растет младенец. Как забавы

Его невинности святой,

Ему жизнь кажется игрой

Всегда веселой, без оправы,

И счастлив он. Земли краса,

Луга и долы и леса

И зыби воздуха и воды ,

И неба голубые своды —

Его всё радует, дивит,

И он, в неведеньи блаженном,

На языке непринужденном—

На детском лепете творит

Миросоздателю моленье . . . . . .

 

Растет он. Вера, дщерь небес,

Льет на него благотворенье;

Высокой простотой словес

Его, как матерь, назидает,

Неутомимо согревает

Предвечной Мудрости огнём —

И чудодейственным перстом

Крестообразно осеняет.

 

Уже младый язык его

Причастен первым тайнам слова:

Мысль спеет в разуме его

И окрылить птенца готова.

Творца ли имя наречёт —

Он весь — орган благоговенья;

К нему ли руку попеченья

Отец заботливый прострёт

Сыновних чувств изведать сладость,

Вкушает он прямую радость:

Оттоль в душе порыв святой

К всему прекрасному, благому,

Зародыш знаний дорогой.

 

Готовясь к поприщу мирскому,

Творца, Природу и людей

Сей отрок в храме просвещенья

Горит постичь — и плод ученья

В его уме зрелей, зрелей.

 

Он полон гордости прекрасной

В минуту сладостную ту,

Когда уразумеет ясно

Свою высокую чреду!

К усовершенью вождь вернейший

Ему отраден долгий труд;

Но кончен он. Его зовут

Судьба и годы в путь дальнейший.. . ..

 

Как на помории крутом,

Еще не тронутый волнами,

Новик-пловец пред кораблём

Со страхом меряет очами

Пучину вод, где первый бег

Направит он, покинув брег;

Так юноша, на праге света,

Смятенной думою томим . . . .

 

Но вот он видит: перед ним

Чиста, как первый луч рассвета

И в ткань зеленую одета,

На якорь опершись рукой

Стоит, блистая красотой,

Подруга Веры неземная —

Надежда вечно-молодая.

 

В далекий путь его ведя,

Она цветы пред ним разстлала

И счастья радуга сияла

На небосклоне бытия . . . . . .

 

Куда лететь? То чести поле

Его зовет на бранный пир,

То граждане, в смиренной доле,

Сулят душе и сердцу мир,

То манят музы лавром славы,

То света шумные забавы,

То злато — смертного кумир,

Его зовет на поклоненье . . . . .

Куда ж, куда его стремленье?

 

Среди добра, страстей и зла

Рука судьбины провела

Наземным странникам дорогу:

Одни для счастья рождены,

Другие перенесть должны

Беды ужасную тревогу:

Вот ненарушимый закон,

Могучий двигатель созданья!

Но есть обитель воздаянья,

Где всяк с Судьбиной примирён:

Она, она превыше мира!

За океанами эфира

Сия таинственная сень

Готовит смертным вечный день!

И не на крыльях ли Надежды

Они горе летят душой?

Не отирает ли им вежды

Она от слез своей рукой?

В недугах не она ль голубит,

И, до могилы нам верна,

Не сладостной ли песнью будит

От унизительного сна?

Во след за новой сей вожатой,

Как мореходец за звездой,

Стремится странник молодой —

И ждёт он милости богатой

И от судьбы и от людей;

А все пространней и светлей

Изменчивых желаний сфера . . . . . .

 

Есть третий Ангел на земли:

Его Любовью нарекли,

Она божественна, как Вера,

И как Надежда нам мила!

Но благость неба облекла

Ее волшебными красами —

И ниспослала ей на часть

Всепобеждающую власть

И над  душой и над сердцами.

На радость смертному дана,

Неизъяснимая, она

Картиной благ земных чарует

Младое сердце — и рисует

Тот милый идеал пред ним,

О ком с восторгом столь живым

Оно не раз уже мечтало,

Кого в заветных снах видало.

Кто ж на яву найдет его,

Сие земное божество,

Счастлив! Любовь венок желанный

Ему совьет, ему вручит,

Как Ангел, дни его хранит —

И бытия закат туманный

Своей улыбкой озарит!

 

 

(1832).