Дума

Дума.

 

 

Она была его единым вдохновеньем,

Младой любви страдальческим вендом,

Она одна, с слезами и томленьем

Боготворимая задумчивым певцом

Для ней он был готов лететь на поле битвы,

Когда нахлынули от запада враги

В восторге петь прощальные молитвы

И весть на брань отмщения полки

Для ней он бы надел одежды пилигрима,

И обувь странника, — и рыцарь молодой

Пошел-бы в дальний край, к полям Ерусалима,

Что-б только выполнить обет ее святой….

И как-бы пламенно певец об ней молился!

Об ней бы думая, под пальмой отдыхал,

И снова бы на полночь возвратился,

Благословение возлюбленной сказал,

Принес бы ей фиял со влагой Иордана,

Над коим некогда гремел Иеговы глас,—

И странника чарующий рассказ

Для ней бы слаще был и гуслей и тимпана.

A он замолк — любимый наш певец

Расстался с звонкою цевницей,

Повесил он лавровый свой венец

Над хладною печальною гробницей.

Не спрашивай, зачем он не поет;

Увы! мой друг, она его любила…

Он кончил песнь; она его зовет….

A проводник туда — могила.

 

 

Дума. Моск. Набл. 1838 г. Ч. XVI,