Завещание Амура

Завещание Амура.

(Из Жуи.)

 

 

Из рощ Пафосских в добрый час,

Вулкан похитил Дионею,

И Нимфу пленницей своею

Он в кузницах таил от глаз.

Насильству ждать ли соучастья?

Любимый Нимфой, или нет,

Вулкан сорвал восторги счастья

И Гименей увидел свет.

Амур узнал о том: о горе!

По сердцу холод пробежал,

Померкла жизнь в туманном взоре,

Румянец пышный щек увял

И сном отяготели вежды;

Венера плачет! „нет надежды;

О, неба гневного закон!

Мой сын умрет, осиротею;

Предузнаю тоской моею:

Не уживется с братом он!“ —

Когда Амур здоров бывает,

Ему нет завтра в словаре;

Но на болезненном одре

О будущем он помышляет.

Страдальцем призванный, пред ним

Цитерский Маклер; что за чудо!

Амуру знать и вправду худо?

Мирится он с врагом своим!

Свидетелей прислушать просит,

И с ложа он привстав, едва . . .

Перерываясь произносит

Последние свои слова:

„В такой-то день, в таком-то годе,

Такой-то мира гражданин,

(Лета, достоинства и чин)

И первый и последний в роде,

Перед лицем градских Старшин

На ложе смерти завещаю;

В душеприкащики по мне

Я Сладострастье назначаю;

Добром недвижимым вполне

В дар Верности располагаю:

Веселью: колыбель свою,

Крыле: вертушке — Наслажденью,

Свой пламенник Вражде и Мщенью,

Казну: Надежде отдаю,

Невинности: стрел метких связку,

А Правосудию повязку!

Еще я об одном молю:

Пусть тайна по моей кончине

Сокроет в сумрачной пустыне

Меня от любопытных глаз,

Без шума друга похоронит,

И мрачный свод ветвей наклонит

На одинокий мавзолей,

И над смиренною доскою

Означит надписью простою,

Кто тут почил во цвете дней:

„Лежит здесь смертных бич и радость,

Их Царь иль раб, тиран, дитя,

Надежда, ужас, бог, змия,

Отрава жизни, жизни сладость,

Добро, беда. Все — ничего;

Здесь спит Амур — и жизнь всего

Под камнем вместе с ним почила!“

Сказал — и замер глас в устах,

Померк луч яркого светила,

Мрак на земле и в небесах!

В Цитере раздались рыданья,

И смертных слезы и стенанья

Делили боги на пирах.

И наконец, взор кинув нежной,

На мать в печали безнадежной

Клянущую рожденья час,

Амур вздохнул в последний раз,

В убийстве брата обвиняя . . . .

 

Во мрак запущенного края,

Где незнаком весны восход,

Где сосн печальных тень густая.

Под сводом неба стелет свод,

Лучами солнца позабытый;

На берег дикий и омытый

Всегда студеною волной,

Гроб милый вынесли украдкой

И под древесною палаткой,

Как он желал в час смертный свой,

Сокрыт покойник молодой.

 

Тут Игры, Грации в печали

Сорвав венки с красивых чёл,

Рыданьем огласили дол,

Денницы пятой ожидали.

Она взошла — заря чудес!

Пустыни голой мрак исчез;

Очаровательной картиной

Оделись дикие места:

Лазури чистой красота

Светлеет ярко над долиной,

Где Флоры расцвела семья:

Гордится стройная лилея,

И роза свежая, краснея

Внимает песням соловья.

Вдруг ожил лес и мертвый камень:

Все душит жизнью, все цветет;

И в самом недре хладных вод

Струится благотворный пламень.

И вскоре, чудо в сих местах

Еще свершается другое:

Над скромным камнем, где в покое

Амура почивает прах,

Зеленый мирт раскинул тени,

В его уединенной сени,

Где дышит тайная мечта,

Младых любовников чета

О страсти робкой и взаимной

С простосердечностью невинной

Разговорились в первый раз!

Восторги первого признанья,

Задаток счастья! цвет желанья!

Они уразумели вас!

И новый мир очарованья

Расцвел для их прозревших глаз.

И вдруг . . . из тайного молчанья

Возник невыразимый стон.

Кто не узнает? это он!

Амур, амур красой богатый

Из гроба хладного воскрес:

Так умирая, гость пернатый,

Кем славен Аравийский лес,

В дыму благоуханном тлеет,

И как на светлом олтаре

Вновь юной жизнью пламенеет

На воскресительном костре. .

 

 

К. П. Вяземский.

Новости литературы, октябрь 1825 года.