Свитез. Баллада. (С Польского.)

Свитез.

Баллада. (С Польского.)

 

Кому случится быть в земле Новогрудской, пусть, при въезде в темный Плужинский бор, остановит коней своих и взглянет на озеро. Там обширный Свитез сверкает водами, гладкими как лед; густые леса чернеют на отдаленных берегах его.

Приближьтесь к нему ночью: увидите звезды на небе, звезды под ногами, и две луны представятся вашему взору.

Не понимаешь, стеклянная ли равнина, простираясь от твоих стоп, возводит тебя к небу, или небо склонилось к стопам твоим в виде поля стеклянного.

Зрение не досягает берегов противоположных и не может различить горняго с преисподним. Кажется, висишь среди небесной сферы, окруженный темноголубою бездною.

Так увеселяется взор в ясную ночь на берегу сего озера; но чтобы ночью ехать к нему, надлежит быть самым смелым из людей.

Там пляшут демоны, вьются страшные привидения. С трепетом слушаю о том рассказы стариков, и страшусь воспоминать их перед сном.

Часто, из-под вод бывает слышен городской шум; выходит оттуда дым и пламя; раздаются страшные клики и женский плач, набат колокольный и звук оружий.

И вдруг — дым опадает, утихает шум; слышны только, на берегах качание ветвей eловых, а в водах тихие, жалобные моления девиц. Что же сие означает? От чего рассказы различны? Никто не бывал на дне; а молва о них ходит в народе. Кто же уведает истину? Плужинский владелец, которого прадеды господствовали на берегах Свитезя, давно старался узнать таинства озера.

В ближнем городе делали к тому приготовления с великими издержками: вязали невод в двести футов длиною, строили суда и лодки.

Я говорил, что в деле, столь важном, надлежит призвать помощь Небесную: в церквах пели молебны, и из Цирина приехал Священник. Он стал на берегу, облачась в ризы; благословлял людей на подвиг, кропил их Святою Водою. По данному владельцем знаку, суда отчалили и невод с шумом погрузился в волны.

Он тонет и тянет за собою поплавки: столь велика была глубина воды! Веревки туго натянуты; тихо движется невод. Едва ли что изловят! . . . Уже оба крыла невода извлечены на берег; сказать ли, какое поймано страшилище? Скажу, никто не поверит.

Но я скажу: не страшилище, а живая женщина, с лицом ясным, с коралловыми устами, с волосами белыми, влажными.

Она выходит, и когда одни от ужаса стали, как вкопанные на месте, другие пустились в бегство, — она тихо вещает : „Юноши! или не знаете, что никто не мог по сему озеру плавать безопасно, что оно всех смелых увлекало в свою неизмеримую пучину?

„И ты, дерзновенный, не избегнул бы глубины вод с своею дружиною; но земля сия принадлежит твоему прадеду, и в тебе течет кровь наша!

„Безумное любопытство достойно казни; но вы начали дело свое молитвою, и Бог устами моими откроет вам тайну чудной бездны.

„На сих местах, песком покрытых, заросших тростником и Царем-травою, где теперь шумят весла ваши, стоял некогда прекрасный город.

„Свитез, славясь оружием витязей и красотою дев своих, процветал долгое время под властию — Князей Туганских.

„Сии угрюмые дебри еще не закрывали собою прелестных видов; но, за тучными нивами, зрелись стены Новогрудка, тогдашней Литовской Столицы.

„Однажды Русский Царь, с сильною ратию, осадил в нем Мендога: Литва с трепетом видела, что Мендогу надлежит сдаться.

„Еще не успев собрать войска своего, он писал к отцу моему:

„Туган! в тебе защита Столицы; жду тебя и твоих сподвижников. „Туган прочел грамоту Князя и велел всем готовиться к брани. И пять тысяч мужей явилось пред ним, на конях, со всеоружием.

„Загремели трубы; двинулась рать; уже знамя Тугана блистает за воротами; но он остановился, ломает руки и едет обратно; „Вопрошает меня: губить ли подданных для чуждой пользы? Увы! Свитез не имеет иной защиты, кроме нашей груди и наших мечей. „Разделить ли нам слабые силы? что же Князю в малой помощи? — Идти ли всем на битву? но кто же останется с дочерьми, с женами? — „Я отвечала: Отец! ты страшишься безвременно. Ступай, куда слава зовет тебя. Бог — наш хранитель: сегодня во сне я видела Ангела Его над нашим градом.

„Он очертил Свитез молниею меча и покрыл златыми крылами, и сказал мне: доколе мужья на битве, храню жен и детей ваших. — „Туган послушал слов моих и следует за войском; но мрак ночи спустился на землю: слышим издали шум, ржание, топот и страшное ура!

„Застучали орудия стенобитные; рухнули ограды; засвистела туча стрел — и толпы ветхих старцев и юных детей, дев и матерей, устремились в чертоги Княжеские.

„И раздался вопль: затворяйте ворота; враг за нами. Погибнем, умертвим себя, но не дадим ему поругаться над нами.

„И ужас сменился отчаянием: сносят серебро и золото, одежды и рухлядь в одно место, на костер; зажигают и вопиют:

„Кто не умертвит себя, пусть будет проклят! — Увещание мои напрасны. Одни кладут голову на плаху, другие приносят секиры. „Злодеяние готово. Надеть ли оковы на выю? избрать ли самоубийство! Нет! я обратилась с молитвою к Небу:

„Когда уже невозможно избегнуть врагов, молим Тебя, Всевышний! ущедри нас — смертию. Пусть гром Твой сразит нас, или живых поглотит земная утроба!

„Незапный свет облистал меня, рассеяв тьму ночную. Я обратила взоры свои на землю, но все — переменилось.

„Так избегнули мы поругания и убийства. Видишь ли сии травы на водах Свитезя. Это превращенные жены и дочери наших граждан! „Цветы их, белые, как крылья бабочек, возносятся над поверхностию вод; листы их зелены, как иглы еловые, осребренные снегом. „Служившие примером невинности для других, они и по смерти носят на себе образ ее; цветут в уединении и не терпят прикосновения смертных.

„Узнал сие опытом Царь и его дружина, когда они увидели сии прекрасные цветы и хотели украсить ими шлемы свои.

„Кто дерзал опускать руку в воду, ощущал ужасное действие цветов: болезнь пробегала по членам его и предавала его незапной смерти. „Время изгладило сии дела из памяти. Лишь темный слух о том хранится в песнях, и народ именует сии цветы Царем-травою.“

Так вещала Дева озера, и медленно удалилась. Лодки и сети тонули, дубрава шумела, волны пенились и с плеском извергались на берег. Расступилось озеро и приняло деву в свои недра. — Тщетно взоры людей стремились за нею. Она покрылась волнами, и все затихло.

 

 

 

Новости литературы, Книжка 13, 1825г.