Ермак

Автор: Шишков Александр Ардалионович

Ермак.

 

 

1.

„Твой меч остер, стрела метка;

Ты вносишь смерть и гибель в сечу;

Но сжалься, не ходи на встречу

Булатной сабле Ермака!

Сильна, страшна его рука,

Его душа неумолима.“

Завет напрасный, дева Крыма!

Татарин смел; из белых рук,

Он взял стрелу и верный лук:

Он обещал подруге сердца

Копье иль панцырь иноверца.

Он полетел грозою в бой;

Он с Ермаком изведал силы;

Вздрогнул под саблей роковой,

И поздно вспомнил голос милый…

Но не один погиб Ахмат,

Он не один, краса Гюльнара!

Взгляни — курганов длинен ряд:

Они безмолвно говорят,

О силе грозного удара. —

 

2.

Утих, молчит козачий стан;

Безмолвно все до битвы новой;

Сложив копье, булат, аркан,

Всегда одет, всегда готовый

На них заснул козак суровый.

Не спит Ермак. — Пылает взгляд,

Но мрачен вид его унылый;

Так в ночь осеннюю горят

Во тьме небесные светилы.

Один в намeте, робко он,

Внимает робкому безмолвью;

Иль тщетно благотворный сон,

Зовет приникнув к изголовью. —

Внезапной думой пристыжен

Хватает меч; он свежей кровью

В последней битв обагрен; —

Он пробудил в нем дух ужасный;

Вскипела кровь его . . . . . Но вдруг

Булат роняет он из рук,

Как лед холодный и безгласный.

Ермак! Ермак! когда в боях,

Как метеор, как язва злая,

Твоей руки смертельный взмах

Губил сынов чужого края;

Когда противных рассыпая,

Ты пировал на их костях;

Мечтал ли ты, чтоб шум случайный

Тебя вздрогнуть заставить мог?

Тебя пугал ли говор тайный,

И осторожный шелест ног? —

Почто ж теперь, вблизи намета

Послыша тихий глас приветна

И для тебя лишь внятный пум,

Забыл тоску тяжелых дум;

Вздрогнул — и бледный, торопливый

Спешишь прочесть в руках рабы

Ответ желанный и счастливый,

Иль приговор твоей судьбы? . . . .

 

3.

„Ермак! ужасно преступленье!

Что предложил ты мне? — позор!

Где ж дружбы прежней договор,

И к беззащитной уваженье?

Не обещал ли ты щадить

Невинной страсти заблужденье?

Я страстна; я должна любить;

Но ты Ермак, ты мне защита

От сердца, от себя самой.

Люблю тебя! перед тобой

Душа не хитрая открыта . . . . .

Ты пощадишь мою боязнь,

И мыслей детских упоенье; —

О милый друг! с тобой и казнь

Была б мне жизнь и наслажденье!

Но что? тебя ль бояться мне? . . . . .

Нет; лести мой Ермак не знает;

Кто страшен сильным на войне

Тот слабых дев не поражает. —

И так — твоя, твоя, Ермак!

Клянусь — по гроб твоя Тeара. . . . . .

Когда ночной сгустеет мрак,

Я жду тебя под пень Чинара. “ —

 

4.

Несчастлив тот, кому любовь

Не улыбалась в жизни скучной; —

Счастлив кто жизнь среди цветов

Провел с подругой неразлучно,

С младой посланницей богов! —

Восторг любви, души порывы!

Ермак в забвеньи вас узнал,

Когда один нетерпеливый

Теару к сердцу прижимал;

В глазах волшебницы невинной

Читал доверчивый покой;

Сгорая, трепетной рукой

Перебирал косою длинной; —

Дыханье уст в себя впивал,

Желанья скрытого признанье,

И груди полной колыханье

Кипящей грудью измерял. —

 

5.

За чем измена оправила

Любви, забвенья краткий час?

За чем, счастливцы, вас не скрыла

Густая ночь от чуждых глаз? —

 

6.

Устав, предавшись бранной неге,

Теары брат вкушает сон;

О новой битве, о набеге,

Еще во сне мечтает он:

То лук свой меткий напрягает,

То вдруг громит враждебный стан;

То взброся гибельный аркан

Добычу быстро увлекает;

И тешит грозная мечта

В ночи досуг его суровый;

И вызов смерти дань готовы

Полуотверзтые устa . . . . . .

………………………………..

………………………………..

………………………………..

 

7.

Пред ним раба. — Хорлу внимает

Признанья хитрого словам:

„Ты спишь, Хорлу, а стыд и срам,

Главы бесстрашных накрывает!

Отмcти; всему виновна я;

Отмсти рабе твоей послушной;

Я здесь — спокойно, равнодушно

Умру на острие копья!

Но прежде —

Там в тени Чинара

Ермак; с ним робкая Теара;

Они одни. . . . . Хорлу, спеши;

Утратишь миг один опасно . . . .

Но если поздно, потуши

Твой гнев в крови моей несчастной!“ —

Хорлу воспрянул. — Жажда зла

И кровь в глазах его пылали:

Казалось, молча вылетали

Из уст проклятье и хула. . . . (*)

…………………………………

…………………………………

 

8.

Проснулся день; наметы в прах;

К набегу вспрянул стан Козачий;

Готово все искать в боях

Добычи, смерти, иль удачи. —

Столпяся дружно, козаки

Высматривают знак условный,

Ждут мановения руки. —

Все неподвижно, все безмолвно . . . .

…………………………………..

…………………………………..

…………………………………..

И где Хорлу? и где Ермак?

…………………………………..

В чужих руках их кони бьются . . . .

 

9.

Вожди бесстрашных Козаков!

Где ваша власть, где ваша сила?

Хорлу! удел ли твой — могила?

Ермак ! тебе ль определила

Судьба позор и звук оков? —

Но ты не жаждал смерти друга

И чужд душе твоей упрек . . . .

Он сам, Хорлу, он сам притек

Как язва грозного недуга! —

 

10.

Ермак в цепях. — Подземный хлад

Тлетворной смертью в душу веет;

Железа тяжкие гремят,

Тоска на сердце тяготеет.

И мыслит он: „о краткий миг,

Куда исчез ты, призрак счастья?

Впервые радость я постиг

Под тучей лютого ненастья!

Исчезло все: мечты любви,

Младых надежд и шумной славы.

О сон! повей, возобнови

Мои протекшие забавы.

 

11.

„Ужасен в дебри летний зной,

Но часто путник утомленный

Степей бесплодной пустотой,

Измучен солнцем в жар полдневный,

Приятной тешится мечтой.

Он в мыслях видит тень густую;

Туда он мчится отдохнуть;

Он плещет влагу ключевую

На распалившуюся грудь.

Ему мечта прохладой веет

В дыханье легком ветерка;

Он пенит волны . . . но рука

До раскаленного песка

Коснулась, вздрогла; — он немеет

Он пал; он жаждет смерти злой;

И вновь обманчивой мечтой

Утешить сердца не умеет.

Надежда счастья! не тебя ль

Когда-то мысль моя питала?

Не ты ль, младому, жизни даль

В роскошных красках рисовала?

Волшебница, где ж скрылась ты? —

Осталось мне одно страданье,

Какой-то звук моей мечты,

Невнятное воспоминанье . . . . . .

………………………………

………………………………

………………………………

 

12.

А ты, дружина Ермака,

Ты не услышишь глас знакомый;

Его бесстрашная рука

Перед тобой не бросит громы

В Татарский стан, в толпы врагов;

И в час свободный, отдых битвы,

Его не будет слышан зов;

Он не помчит на пир ловитвы

Своих послушных Козаков! —

И где ж он? где? — никто не знает;

Тоска в дружине боевой;

Лишь топотом молва порой

Из уст в уста перелетает:

„Ермак любил, Ермак пылал;

В тени Чинара, в мраке ночи,

Теару к сердцу прижимал

И целовал в сокольи очи.

Хорлу проведал; месть и злость

Пылали в сердце; он к Чинару,

Ермак с ним в бой; незванный гость

Подвергся сам его удару. —

С тех пор Ермак страдал в цепях;

Без пищи, ослабев от жажды,

В цветущих гибнул он годах;

И смерть ужасная . . . . .

Однажды

Печальной думой угнетён,

Без чувств, без призрака надежды

Ермак забылся; легкий сон,

Сомкнул страдальческие вежды.

Он спал; и вдруг она пред ним,

Как бог любви, как бог защиты;

И слезы током дожжевым

Кропили бледные ланиты. —

Ермак очнулся . . . .

Где ж Ермак? —

Когда ночной прояснел мрак

Молчало все — его не стало;

В темнице мрачной тишина;

Лишь ветер резкой у окна,

Качал Теары покрывало . . . . . .

 

 

(*) Точки везде поставлены самим Поэтом. — Прим. Изд.

 

Ал. Шишков.

Одесса.

Новости литературы №XI, 1824