Гробница Бенамара, Персидского Поэта

Гробница Бенамара, Персидского Поэта.

 

Э л е г и я.

Из Мильвуа.

 

 

„Заида! твой голос отрадней Зефира,

Ты чувствам небесный восторг пролила;

Поведай, какая искусная лира

Изящной сей песни игру создала?

Поэзии дивной цветы ароматны,

От прелестей свежих, в Азийской стране,

Впервые излили столь запах приятный:

Твои поцелуи не сладостней мне.“ —

„Рабов повелитель! сей гимн — Бенамара,

Любимого славы бессмертной Певца.

Но где же награда небесного дара,

Не там ли, где благам нет боле конца?

Ах! здесь не внимали сих песням высоким:

Несчастный блуждает в Иранских песках

С любимою дщерью — и бурям жестоким

Он передал звуки в забвенных струнах.“ —

„Эмир мой, отправься! вот конь мой ретивый,

Он пустится птицы быстрее с тобой;

Лети ты в пустыню, как ветер игривый,

Вручи Бенамару мой перстень златой.

Сей мрачностью ночи клянусь повсеместной,

Осыпать щедротой Певца моего;

Несчетные звезды всей тверди небесной

Не будут равняться с дарами его.

„Пусть в след за тобою — глас дщери невинной

Составит веселый с родителем хор.

Цветущей во мраке сей пальмы пуспынной

Довольно чуждался холодный мой взор.“ —

Эмир поспешая, пустился стрелою

Чрез дебри и горы, на борзом коне;

И к ночи, он видит, как призрак, с тоскою

Бредет незнакомка при бледной луне.

„Почто, изнуренный от дневного жара,

Блуждаешь, мой странник, в Иранских песках?

Кого ты здесь ищешь?“ — „Певца Бенамара,

Которого слава пребудет в веках.“ —

„О странник! мученья Певца прекратились,

Родитель мой кончил здесь славные дни:

Вокруг кипарисы над прахом склонились,

И я — успокоюсь в их мирной сени.“ —

„Довольно томился в пустыне унылой

Цветок мой прелестный! омойся росой.

Явися — и славы блестящей светило

Взойдет над твоею расцветшей главой.“ —

„Ты зришь пред собою сей гроб затворенный: .

Подобно и сердце закрылось на век!

Отца не заменит дар злата презренный . . . . .

Час близок кончины! Ты тщетно притек!“ —

И тихо к гробнице, ее обнимая,

Склонилась; предмет сей любезен очам;

И ветр кипарисы унылы качая,

Разбросил их тени по черным власам.

Слабеющий голос к утихнувшей лире

Еще перелился в восторге святом;

Но песню ту — в здешнем начатую мире —

Свершила невинность в жилище другом.

 

 

Д. Гл.

1816

Новости литературы №XI, 1824