Четыре возраста человеческих
Автор: Воейков Александр Федорович
Четыре возраста человеческих.
(Отрывок из Дeлиллевой поэмы: Воображение.)
Вчерашнее забыв, о завтрем без забот,
Дитя с игрушкою ложится и встаёт.
Но миновавшее и будущее время
Для сердца детского есть тягостное бремя;
Для них потребных сил и места в оном нет.
Миг настоящий всё — и угол целый свет;
В руках гремушка клад, сажень есть бесконечность.
И вечер – будущность, и день единый — вечность.
Но целый человек в младенце заключен,
Как в тесном жолуде огромный дуб вмещен.
Чувств пылкость юношу слепого увлекает;
Он настоящее, несытый, пожирает,
Восторгов пламенных и дум мятежных полн,
Не в силах удержать порыв сердечных волн;
Он изливает их, как бурная стихия
Кидает с яростью на брег валы седые.
Предупреждает он грядущего полет,
Внимает славы глас, побед блестящих ждет,
Зовет веселости, искусства, игры, смехи,
И веруя любви, надёжный на успехи
Из золота прядет нить жизни своея.
О возраст счастливый! о возраст милый! я
Желал бы не любви, не славы, не геройства,
Не красоты твоей, но лучшего их свойства:
Надежда в спутницы тебе судьбой дана —
И заменяет все сокровища одна.
Теперь на зрелого мы взглянем человека:
Остановляется, достигнув полувека,
Бросает долгий взор вокруг, назад, вперёд;
Без страха —далее, без горя — вспять идёт.
Уж здесь он не в весне: хотим не упований,
И не цветов — плодов, богатств — не обещаний.
Уж остывает в нем пылающая кровь;
Дельней труды, скромней восторги и любовь;
Его рассудок — наш, спасительны советы,
Полжизни есть урок на остальные леты.
Прошедшим будущность умея измерять,
Предвидеть для него есть только вспоминать.
Увы! совсем не то со старостию грозной:
Уже нам от нее плодов ждать новых поздно!
Читaeт ли она в грядущих временах?
Уж не надежды луч во взоре виден, страх.
Взгляни на старый дуб: он в лета молодые
Широко осенять любил поля родные,
Смелее каждый день, высок, пригож, могуч,
Стопами внутрь земли, вершиной выше туч;
Но корень очерствел, глава его завяла,
И мачиха-земля питать его престала:
Вот старость! сердце ей не согревает вновь
Ни честолюбие, ни жаркая любовь.
Нет обожателей у солнца на закате!
Старик скорбит душой о юных дней утрате,
И зря, что лишний он на сцене, сходит с ней
И ничего не ждет от время и людей.
Лишь настоящего целительны минуты . . . . .
Что говорю? оно его мучитель лютый,
И ни малейшей в нем отрады он не зрит.
Тогда к прошедшему — любимому спешит,
В воспоминаньях благ там ищет утешений
От настоящих бед и будущих мучений,
И даже как летит к нему последний день,
Одряхший, он еще вкушает счастья тень.
У жизни на пиру, богами приглашенный,
Гость запоздалый, брашн вкуснейших пресыщенный,
И не завидуя, и не грустя, он тут
Хоть сам и не живет, но видит как живут.
В чем сам участвовал, тем вчуже веселится,
И настоящее ему прошедшим зрится.
Бродил ли ты когда вдоль Темзы берегов
И видел ли чертог для воинов-пловцов
В приют отечеством созданный благодарным?
Пред взором их, морям вверяяся коварным,
Стремится молодость по пенистым валам
И возвращается к отеческим брегам.
Что ж старые пловцы? В мечтах бывалым дышат,
Зрят дальние страны, сражений громы слышат,
Воспоминают всё: свой путь, возврат, отъезд,
И просят у морей, у ветров и у звезд
Неопытным пловцам могущего покрова
И мысленно в судах вкруг света, мчатся снова.
Так любит человек, в преклонности своей,
Воспоминать и грусть, и радость прежних дней,
И образ обновлять сей жизни коловратной.
Так сердце создано: ему мечтать приятно,
Во всяком возрасте утехи льзя найти:
Пусть руководствует нас разум в сем пуши.
Пусть скажет детству он: „блаженствуй, наслаждайся,
„С беспечностью своей живи, не разлучайся.
„Сон жизни молодой бывает часто лжив;
„Но счастья призраком обманутый счастлив.
„Хочу не прогонять мечты воображенья
„И не будить тебя, но выбрать сновиденья.“
Он скажет юноше, готовому упасть:
„Рассудка призови спасительную власть,
„Умерь желания; „в припадках сладострастья,
„Жизнь отрешаешь ты, безумец, от участья
„В наследстве будущих ей присужденных благ,
„Ты поздно призовешь раскаянье в слезах.
„Употреблять всегда и все ко счастью можно,
„Во зло употреблять нам ничего не должно“
Случается, дикарь о завтрем без забот,
С беспечной жадностью сорвать желая плод,
И дерево и с ним надежду подрубает.
„Вот самовластие!“ нам Монтескьё вещаeт.
А я скажу о сем безумстве: „вот порок!
„Он счастья нашего исчерпывает шок
„И будущего цвет, не распустившись вянет.“
Жизнь путь; беда, коль нам припасов недостанет!
За наслажденьем вслед без памяти глупец.
Мед бережно берет с цветка сего мудрец.
Сорви, коль пышная пленяет роза взглядом.
Но пощади шипок, висящий с нею рядом.
Мы в зрелом возрасте к забавам холодней,
Но честолюбие в нас действует сильный;
Оно являeтся в сиянии пред нами;
А разум говорит: „укрась себя звездами,
„Чинами, лентами — и их укрась собой.
„Да сердце чистое сияет под звездой.
Иное старику и правило и слово:
„Быть может, не видать тебе уж жатвы новой;
„Уходит день за днем, всему своя пора,
„Спеши ж, не отлагай дел добрых до утра.“
Когда охотник лес обставит тенетами,
Пространство видимо стесняется пред нами:
Так годы гонят прочь желания от нас
И удовольствий круг стесняет каждый час.
Не чувствую ль уже, как старость, враг открытый,
Терзает жизни ткань и обрываeт нити?
Как! разве дружбы нет, досуги усладить?» —
И все веселости, с избытком заменить?
Как! разве нет сынов? храни, лелей их детство;
Им добродетели и замыслы в наследство!
Труды, начатые любовью нашей к ним,
Не конча, довершить мы предоставим им
Так к смерти близко быв, есть средство возраждаться
И в жизни милых нам вновь жизнью наслаждаться.
Так свет соединен, так день с грядущим днём.
Так крепко Бог связал союз детей с отцом.
Приятны здравого рассудка поученья;
Жизнь поле дикое и требует раченья.
Плод счастия на нем случайно не растет
И, сын природы, он искусства в помощь ждет.
Воейков.
Полярная звезда: карманная книжка на 1824-й год для любительниц и любителей русской словесности