Песнь Уллина. (Отрывок из Оссиана.)

Автор: Никитин Андрей Афанасьевич

Песнь Уллина.

(Отрывок из Оссиана.)

 

 

Куда протекших дней деяния сокрылись?…

На мрачных времени промчалися крылах,

В пучине вечности безмолвно, погрузились,

И только память их живет у нас в сердцах!

Так разливается седой туман в равнинах,

Так сокрывает он лесистый дол от глаз,

И Моры дикие ложится на вершинах.

Но оживил меня вновь песнопенья глас.

Внемли же, Оссиан, ты лирному бряцанью?

Оно со струн моих польется для тебя,

Да пищу твоему я дам воспоминанью,

Да обращу твое вниманье на себя:

 

Я некогда взошел на Гландрскую вершину,

Чтоб Карбры мрачную пещеру посетить.

Там раздавался рев текущих вод в стремнину;

Сраженный ужасом, я не дерзал вступить.

Густые облака чело горы скрывали;

В ущелинах ее утесов с быстротой

Клубяся, шумные вниз реки упадали;

Сожженны молнией на сей скале крутой

Поверженны древа повсюду взор встречает.

Там тени Витязей сбираются толпой;

В час ночи пенье их пустыню оглашает,

И с ним сливается звук арфы золотой.

С закатом солнца я достиг вершины страшной.

И там в унынии ночь целую провел;

Повсюду вой зверей, крик вещих птиц ужасный

Яс трепетом внимал. Вдруг ветер засвистел

В разселинах горы, и буря с ним возстала;

Посыпался с небес шумящий, крупный град;

Пещера дикая разтреснувшись стонала

И с ребр своих лила ревущий водопад.

Гремел ужасно гром; удары прерывая,

Утес далекий звук со треском повторял,

И яркий в темноте луч молнии сверкая

Опустошения картину освещал!

Но скоро он угас; исчезла тьма сгущенна;

На небесах заря воздвигла — светлый трон,

И солнце, так как медь в горниле растоплена,

Стезею огненной взошло на небосклон.

Всё озарилося блестящими лучами,

И с ужасами ночь за горизонт, зашла;

Лишь утренний туман дымился над водами,

Касаяся небес лазурного чела.

Там у подошвы гор, равнины протяженны

Волшебный счастья вид являли для людей,

И синий Океан, грозой не возмущенный,

Осыпан пурпуром сверкающих лучей,

На лоне тишины, дремал, не колыхаясь:

Сей вид разительный душою овладел;

И я, пременою в Природе наслаждаясь,

В восторге пламенном, взял арфу и воспел:

 

„Почто, о человек, заботишься всечасно?

Почто влачишь всегда в уныньи жребий свой?

Гордишься крепостью ты сил своих напрасно:

Могущество — мечта, и слава — блеск пустой!

„Простри надменну власть над бурными морями,

Реки: умолкните! иль солнцу повели,

Когда оно течет над нашими главами,

Остановиться в миг, и тут определи!

Веления твои пребудут бесполезны.

Катятся быстрые лента своей стезей,

И года времена, свершая круги звездны

Переменяются не властию твоей.

Отрадный солнца блеск за бурей наступает.

Вещай, простря свой взор на синий небосклон,

За чем Природа так чудесный ход свершает? . . . .

Непостоянство, знай, всеобщий есть закон!

 

„Остановись! взгляни на гору величаву,

Которая, как Царь, среди лугов стоит,

С презрением смотря на дальную дубраву;

Но время и сию твердыню сокрушит;

И на обширный дол, который попирает

Стопой своей, она обрушится, падет!

„Вот дева красотой небесною блистает,

И взоры Витязей младых к себе влечет.

Как благовоние весеннею порою

Роскошные цветы лиют среди полян,

Так дышит всё вкруг ней невинностью святою,

И зыблется покров на персях, как туман,

Прелестные глаза огнем любви сверкают,

Как стрелы молнии, горящей в облаках;

Ланиты нежные, как розы расцветают;

Как светлый луч зари — улыбка на устах!

К прекрасной юноши стекаются толпами;

Она идет средь них с возвышенным челом,

Там полная луна, окружена звездами,

Царицей шествует на своде голубом!. . .

Но молодость пройдет — и времени дыханье

Цветущую красу прелестной помрачит,

И охладив сердца, на век очарованье

С волшебной цепию от девы улетит,

И пламенник любви пред ней не возгорится!

 

„Так разрушение — один удел всего!

Не к счастью человек в печальный мир родится,

И тучей бедствия мрачатся дни его!

Но мудрость нам велит хранить покой сердечный,

На жребий не роптать, закон природы чтить,

И бремя горестей в сей жизни скоротечной

С душевной твердостью и мужеством сносить!

 

 

Л. П.

Труды высочайше утвержденного Вольного общества любителей российской словесности: Часть V., 1819 год