Послание к К. . . . . . y

Послание к К. . . . . . y. (*)

 

 

Не часто ли поверхность моря

Волнует грозных бурь приход,

И с валом вал ужасный споря

Кремнистые брега трясет?

Не часто ль день прелестный, ясный,

Скрывает мрак густой?

Не часто ль человек среди весны прекрасной

Смущается тоской?

И радость быстро отлетает!

Страшись печали, милый друг!

Да счастье всюду провождает

Тебя чрез жизни луг!

Люби, но укрощай в душе любви стремленья:

Ее опасен яд,

И часто сред цветов прелестных наслажденья

Змеи ужасные шипят!

Будь верен, но страшись обмана;

Страшись, чтобы коварный бог

Не превратился вдруг в тирана,

И тщетные в тебе любови не возжёг.

Быть может, там, мой друг любезный,

Где медяной Рифей

Чело к стране возносит звездной,

И крепостью гордясь своей,

Полет Сатурна презирает,

Где хлад свирепый обитает,

Ты, друг мой, в тот ужасный час,

Как ветром мчится прах летучий,

Когда луч солнечный погас,

Покрытый мрачной тучей,

Когда леса дубов скрыпят,

Пред бурей страшной преклоненны,

Когда по челам гор скользят

Перуны разъяренны, —

Быть может, друг любезный мой,

В сей бури час ужасный,

Красу застигнуту грозой

Увидишь ты. — И взор прекрасной

В плененном сердце нежну страсть

Воспламенит мгновенно,

И милая твоя любови власть

В душе познает восхищенной

И для тебя лишь будет жить.

Тогда под сенью мирной

Ты станешь радости с подругою делить;

Тогда твой голос мирной

Любовь благую воспоет!

И песнь твоя молвой к друзьям домчится!

Тогда во мне, о милый мой поэт

Воспоминание протекшего родится.

Тогда я полечу душой

К дням резвым юности беспечной.

Когда я, увлечен мечтой

Почувствовал огонь Поэзии сердечный,

Тебе вверять восторги приходил

И слышал суд твой справедливый.

О! сколь тогда приятен был

Мне дружеский совет, нельстивый!

С каким весельем я с тобой

Поэтов красотой пленялся,

И зря в мечте их тени пред собой

Восторгам пылким предавался!

Какой огонь тогда блистал

В душе моей обвороженной,

Когда я звучный глас внимал,

Твой глас, о Бард священный,

Краса певцов, Великий Оссиан!

И мысль моя тогда летала

По холмам тех счастливых стран,

Где арфа стройная героев воспевала.

Тогда я пред собою зрел

Тебя, Фингал непобедимый,

В тот час, как небосклон горел,

Зарёю утренней златимый,

Как ветерки игривые кругом

Героя тихо пролетали,

И солнце блещущим лучом

Сверкало на ужасной стали.

Я зрел его: он на копье склонясь,

Стоял, в очах своих с грозою,

И вдруг на воинство противных устремясь,

Все повергал своей рукою.

Я зрел, как подвиг свой свершив,

Он восходил на холм зеленый,

И на равнину взор печальный обратив,

Где враг упал, им низложенный,

Стоял с поникшею главой

В доспехах кровию омытых.

Я шлемы зрел, его разсеченны рукой,

Зрел горы им щитов разбитых!…

Но, друг позволь мне удержать

Мечты волшебной обольщенья:

Ты наделен талантом песнопенья:

Тебе героев воспевать!

В восторге устреми к превыспреннему миру

Быстротекущий свой полет;

А мне позволь, мой друг-Поэт,

Теперь на время бросить лиру!

 

 

Н. Языков.

 

 

(*) Общество в поощрение возникающих дарований молодого поэта, воспитанника Горного Кадетского Корпуса, помещает стихи сии в своем Журнале.

 

Труды высочайше утвержденнаго Вольнаго общества любителей российской словесности: Часть VI., 1819 год