Игрок в банк

Игрок в банк.

 

 

Я проигравшись, воспеваю

Игру, в которой мне беда;

Свою потерю забываю,

Потерю денег и труда.

К иной забаве прилеплюся,

И больше златом не польщуся,

Что в куче на столах блестит.

О! если б все тех мест чуждались,

Надежда с страхом где смешались,

Отколь спокойствие бежит!

Пускай алкающий сокровищ

Влечется в гнусный тот вертеп,

Где шайка вежливых чудовищ

От карт себе имеет хлеб. …

Забывши должность гражданина,

Полезного не ищут чина,

Их имя лишь одно — игрок!

Нажить правдиво не умея,

Они сбирают не посея,

И с неподвластных рвут оброк.

Безумцев ослепляет злато,

Алмазы блеском взор мрачат,

Но кто не хочет жит богато?

Ах! деньги мудрых обольстят.

Вот, с кучей золота стремится,

Его умножить втроe льстится

К богатству жадный молодец;

Вошел, и карту постaвляет:

Десятке жребий свой вверяет,

Но жертву убивает жрец.

 

Его надежда подстрекает,

Другую карту ставит он,

И та налево выпадает,

Но не проходит страсти сон,

За картой карту поставляя

И сумму к сумме прибавляя,

Свою казну он уменьшил.

Тая в душе свою кручину,

Злословя внутренно судьбину,

Тузу все вдосталь поручил.

„О туз! о карта драгоценна;

„Мерцающей надежды луч,

„Ты мне любезна и священна,

„Не дай увидеть скорби тучь!

Так мысля, наш игрок взирает;

Куда какая выпадает;

И вдруг, о щастие! о рок!

Туз пал торжественно направо,

Играющий воскликнул: браво!

И вмиг к валету уголок.

 

„Валет! явись моей отрадой,

Тебе мой жребий поручен,

Ах! будь от бедствий мне оградой,

В тебе покой мой заключен,

Тобою банк сей потрясется,

А мазь примажу и сорвется:

Тогда не стану я тужить,

Тебя я за стекло поставлю,

Похвальной надписью прославлю,

„Со мной до гроба будешь жить.“

 

Так он мечтал, со страхом сидя

Пред тем, кто банк ему мeтал;

Не слыша прочего, не видя,

Своей судьбы он ожидал.

Глаза по картам лишь сверкали;

Уста безмолствуя дрожали,

Лице, то бледно, то в огне, —

За картой карта выпадает,

Но все валет себя скрываeт;

Как будто погружен на дне.

 

Но вот он выпал. Рок открылся,

Увы! куда валет упал? …

Куда изменник обратился,

Не слушая своих похвал?

Знать карты чувства не имеют,

И тех, кто страждет, не жалеют;

А слепо грабят и дают;

Но здесь не слепо по случилось,

Хотя случайно появилось:

Валета передернул плут,

И так, узря свою судьбину,

Играющий оцепенел;

Предвидя бед своих пучину,

Как в землю вкопаный сидел;

В лице отчаянье явилось,

И будто в волосы вцепилось,

Заставя дыбом их стоять:

На всех взирает страшным оком,

И, по молчании глубоком,

Зубами начал скрежетать.

Скрежещет, карты разрывает,

Клянет погибельный свой рок,

Клочками хладный пот стирает,

С чела бегущий как поток.

И наконец узря валета,

Его отмщения предмета,

Схватил мгновенно, изорвал,

Остaтки жалкие скатавши,

И злобною рукою смявши,

Зубами яростно жевал.

 

„Довольно, господин, довольно! —

Метaтель банка закричал:

К чему так карты мучить больно,

За то, что деньги проиграл?

Скажи, иль карты виноваты,

Когда мы сами плоховаты? »

Зачем не ставил вновь туза?—

А то на хлапа положиться!

Возможно ль за слугу божиться,

Такие ль у него глаза?“

Другой, на стол облокотяся, ,

Хохочет, слушая сей вздор;

Игрок в унынье погрузяся,

Еще не внемлет сих укор;

Но слыша хохот поминутно,

Повел на всех глазами мутно,

И силился со стула встать.

Увы! и ноги изменяют,

Служить несчастью не желают;

В коленках начали дрожать.

Кой-как он встал, домой сбираясь,

Но кто-то вдруг остановил,

И, будто услужить стараясь,

Ему тихонько говорил:

„Ах! как вы много проиграли,

К руте напрасно не пристали,

А туз вам точно фаворит.“

Игрок на то не отвечает,

Но только горестно вздыхает,

И жалко на него глядит.

 

Потом уныло и сквозь слезы

Сказал, наморщив он чело:

„Когда б на зелень не морозы,

„В природе б вечно все цвело. …

„Валет мое расстроил щастье!“

— Но, ах! всегда ль весной ненастье?

Об нем жалеющий сказал.

Попробуйте еще поставить,

Руте вас может и поправит.

Но тот, нет денег, отвечал.

 

— Нет денег? Вещи стaновите;

Вот перстень, ну! хоть и часы,

На табакерку не глядите,

Теперь же вам не до красы.

Туза, туза, сударь, держитесь,

Валетом, дамою не льститесь:

Они готовы вас карать.

Игрок подумав отвечает:

„Фортуна не всегда карает,

Авось могу я отыграть.“

 

К тузу мгновенно устремился,

Ему однажды он польстил:

На карте перстень очутился;

Но плут туза его убил.

Убитый туз не умирает,

Бумага гробу, век не знает:

Итак геройски туз впериод

Пошел, часами подкрепленной!

Но все превратно во вселенной;

Тузу пресекли вдаль поход.

 

Увы! туз худо защищает;

Часы и перстень уж в плену,

И табакерка ожидает

Своим хозяевам мену.

Пошел табак на оборону—

Игрок не испустил и стону,

Как туз третично поражен.

В стану плутов раздался хохот;

Несчастного не слышан ропот:

Он был тогда окаменен.

 

Но клики радостны прогнали

Его забвение тотчас:

Обманут славно, все шептали,

И не спускали с него глаз;

Себя осмеянным увидя

И жизнь и все возненавидя,

Бежит несчастный с воплем вон;

Бежит, но ужас не отходит,

Ему в пути его предходит,

И множит бешенство и стон.

 

Средь тьмы ночной он ищет дому,

Проходит улицы как тень,

И скоро ли дойти слепому? —

Уже заря являла день,

Как он к жилищу приближался;

Но ужас с ним не разлучался,

Еще сильней его держал.

Страх, горесть, стыд его томили,

И наконец ко сну склонили;

Но сон лишь горесть умножал.

 

Несчастный спит, а дух не дремлет;

Игрок, игру во сне и зрит:

Он карты видит, картам внемлет,

О пе, о парле говорит,

И, сном прельщаемый, несчастный

Узрел, в мечте своей напрасной,

Что будто деньги воротил:

Он вдруг от радости проснулся;

Но как узнал, что обманулся,

То застонал, и возопил,

 

Вскочив с постели, исступленно:

„Я погубил себя в игру,

„Чего мне ждать? скорей умру….“

Кричит, печально омраченный:

„Умру! в конец я разорен,

„Навек спокойствия лишен!“

Что делать? справедливо горе;

Но кто же бед ему послал?…

Увы! на то и щука в море,

Чтобы карась в нем не дремал.