Помещик и управители

Помещик и управители.

С К А З К А.

 

 

Помещик Вякалкин хозяин славный был;

В своих владениях лет двадцать сряду жил

И управлял он сам своими деревнями:

В одной деревне погостит —

Глядишь, где и не ждут, в другую прикатит,

И чуть, что где не так, разделка со спинами.

О Влас Перфильевич был строгий человек,

Не баловал крестьян и старост больно сек.

В деревне прожил бы он, может быть, весь век;

Но страсть к одной, в Москве воспитанной девице,

Заставила его пойти опять служить;

Женился он на ней, да и остался жить

С женою молодой, с родней ее в столице;

А в отчины свои послал

Пять управителей и строго наказал,

Чтобы в теченьи года

Семь тысяч каждый дал, не менее, дохода.

И отчины могли такой доход давать:

Уж как Перфильичу не знать?

В деревне взрос сам с бородами

И арендантором он был бы меж Жидами.

Проходит год

И каждый управитель шлёт

И деньги и отчёт. —

Что ж пишет первый управитель?

«Отец и покровитель!

Служить вам верою и правдою я рад;

Но прошлою весною

Червь яровое съел, а летом сильный град

Побил озимое — власть ваша надо мною!

Вот выручили, что могли:

Три тысячи сто двадцать три рубли.» —

Другой же в рапорте нижайше изъясняет:

«Уж я ль служить вам не хотел?

Да волей Божией овин зимой сгорел….»

Пять тысяч с сотнями он только посылает.

А третий пишет так: «хоть уродилась рожь,

Но скотский — де теперь у всех дворян падёж,

И все лишилися куражу,

Что не на чем возить хлеб в город на продажу. . .

Однако продал я, что мог.» —

Две тысячи пять сот приходу весь итог.

Четвертый полного дохода

Не мог дашь потому, что умер вдруг Увар,

Первейший винокур, который был хоть стар,

Но был главой, душой завода

И в уважении у пьющего народа.

Без действия завод стоит,

Казенная-ж Палата настоит

О выставке вина и строго;

Купили у других — убытка вышло много:

Во всякой отчине напасть! —

Что делать? Божья власть!..

Но пятый, Бога знать, боялся

И так о выгоде господской постарался,

Что десять тысяч выслал вдруг!

Не управитель это — друг! —

Перфильич рассердился

На первых четверых.

«О воры! я вот их!»

За ужином он так проговорился.

Но воры ведь не без родни,

Не без друзей — не дураки они:

Хоть хоронить концы и не всегда умеют;

Но покровителей, заступников имеют.

И у Перфильича защита есть плутам,

А все от дам:

Старушка — ключница Марина

Христина нянюшка, кормилица Ирина,

Шутиха пьяная любимица Макрина,

Все, со слезами на глазах,

Идут к Перфильичу и в ноги чебурах,

Лишь только выходить хотел он из столовой.

«Простите, батюшка, Петра:

Родный мне внук!» — Матвей мне брат крестовой. —

«Ивану Дудкину, кормилец, я сестра.»

— Егор мне, барин, кум. — Все вдруг заговорили

И хором все завыли.

Как не разжалобить и в жалость не привесть?

И у Перфильича ведь также сердце есть…

Для слуг и для родных. — Он рассмотрев отчёты,

Вздохнул, присел к бюро

И за перо.

Вот циркуляр его работы:

«Приемля в уваженье

(Так пишет к первым четверым

Плутам приказчикам своим)

Несчастье, невзначай постигшее именье,

Рекомендую, чтоб на следующий год

Безотговорочно был собран весь доход.» —

А пятому он дал конечно награжденье? —

Терпенье, господа, терпенье!

На награждение не так Перфильич скор.

Он к пятому послал такое отношенье:

«Хоть у тебя и перебор

И больше продано, чем прежде ржи, пшеницы;

Но чечевицы

В продаже вижу я лишь на сто шестьдесят,

А за год перед сим на двести пятьдесят;

Тогда ж и цены были плохи.

Нет, видно есть в тебе, брат, блохи….

Да я их выгоню — не позабудь того!»

 

Каков Перфильевич? — Повесил бы его!

 

 

А. Измайлов.

Календарь муз на 1827 год.