Падение Содома и Гоморра
Автор: Менцов Федор Николаевич
СкачатьПадение Содома и Гоморра.
- И Господь одожди на Содом и Гоморр жупел и огнь от Господа с небесе.
- И преврати грады сия и всю окрестную страну, и вся живущия в градех, и вся прозябающая от земли.
Бытия. Гл. 19.
I.
Что вдалеке туманится и тмится?
По небу туча грозная спремится
И пламенем горит!
Как черный дым, клубяся над землею,
Плывет она незримою стезею
И гибелью грозит!
Отколь она, та дивная громада?
С земли, с морей, с небес или из ада?
Куда ее полет?
Не огневая ль это колесница
Губителей, злых демонов станицу
Торжественно везет?. . .
II.
Повсюду воды!… Волны в необъятном море,
Белоголовые, гуляют на просторе,
Не ведая преград!
Повсюду воды!… Голубые волны
Холмятся, пенятся, сшибаясь грудью полной,
И брызги их летят!
Не проникал ни взор, ни голос человека,
И не скользил корабль в пучине сей от века
По девственной волне. . . .
Лишь облака порой смотреться прилетают,
И спаи рыб из глубины всплывают
Погреться на луне.
— Велишь-ли изсушить моря сии? сказала
Та туча….-Нет!—И туча путь свой продолжала.
III.
Дня светило над заливом
Погрузилося в волнах,
И, в величьи молчаливом,
Блещут радужным отливом
Звезды ночи в небесах….
Волны моря плещут златом;
Чуть колеблются кусты;
В одеянии богатом,
Веют свежим ароматом
Золотистые цветы.
Лютни слышутся напевы!…
В мгле пленительных ночей,
Под священной сенью древа,
Пляшут юноши и девы
Вкруг пылающих огней. . . .
Дети на траве резвятся;
Девы, гордые красой,
В меди зеркала глядятся;
Старцы с кубком веселятся
И склоняются главой. . . .
И верблюдиц за горою
Доют жены, там и там,
И над чашей костяною
Молоко бежит струею
По гебеновым перстам.
Там, носящихся стадами,
Слышны крики хищных птиц,
Там, бродящих табунами,
Раздается за шатрами
Ржанье диких кобылиц.
То стан вольного народа!
Вихри не томят его,
Не пугает непогода,
И ему его свобода —
Драгоценнее всего!… .
Остановила туча грозный свой полет:
— Здесь?…- Неизвестно кто ей отвечал: вперед!
IV.
Египет! — На низменном бреге морском
Раскинулся он разноцветным ковром,
Обильный природы дарами,
От севера бездна, от полдня песок
Ему угрожают, но дряхлого рок
Хранит между сими морями.
Три черных громады в пустынной дали
Подъемлются гордо на груди земли,
Как призраки мрачных явлений;
И тучи пронзают трегранным углом,
И с трех их сторон, расширяясь, кругом,
Гигантские сходят ступени….
Зеленый там идол, как будто живой,
Там розовый сфинкс, с золотой головой,
Стрегут их отчизны границы;
Стрегут — и не сводят бессонных очей:
Ни мрак, и ни вихрь, и ни солнце степей
Не в силах сомкнуть их ресницы.
Туманное море синеет вдали;
В просторную гавань идут корабли;
Вдаль тянется берег пологий;
И град исполинский лежит на брегах,
Как воин на лаврах, и в пенных струях
Купает гранитные ноги!
Тут Нил — благодетель широко течет,
На злачные нивы богатства он льет,
Кропя их волною студеной.
Чешуйчатым чревом шумит крокодил,
Где бук сенолиственный ветви склонил —
Тростник расцветает зеленый.
Уж вечер. В румяных катясь небесах,
И в ярко блестящих, как яхонт, водах
Два солнца роскошно, пылают,
Как будто два царственных друга грядут
На встречу, десные друг другу дают.
И вместе в волнах исчезают.
— Велишь-ли этот край с лица земли сопхнуть? —
Ответа нет, и туча продолжала путь.
V.
Всюду равнины песчаные!
Там не струится алмазный попок,
Душны там зóри румяные,
Зыблется только горячий песок!
Ветры тлетворные там зарождаются,
В воздухе знойном летая, шумят,
Горы песка перед ними вздымаются
Тучей густою в пустыне летят!
Бог эти земли, как море обширные,
Знанию смертных открыть не хотел,
Далью туманною, гранью эфирною,
Им положил он незримый предел!
Годы годами и веки веками сменяются,
Там же, как было времен искони,
Все также, смертные не поселяются,
Те ж там морозные ночи и жгучие дни.
Утром, порою сырою, ненастною,
Влажный, волнуясь, садится туман.
Редко, чрез степи, стезею опасною,
В дальние страны отважный идет караван.
Робкое око за ним устремляется,
Край каравана чуть виден вдали,
Мнишь, изумленный, что там извивается
Хвост разноцветной, ползущей змеи.
— Велишь ли, чтобы здесь я морем разлилась?
Ответа не было, — и туча пронеслась.
VI.
Вавилон! Будто камень подводный, большой,
Вверх седое чело возвышает,
И, при свете луны, при огромных горы
Длинной тенью своей покрывает.
Он, ничтожества смертных свидетель немой.
Вечно дик, безобразен и страшен,
Как хребет неприступных утесистых гор,
Как громада разрушенных башен….
Здесь кичливые люди, в безумных мечтах,
Загадали воздвигнуть твердыню,
Чтоб главою она досягала небес;
Но Господь сокрушил их гордыню!
С той поры, на отверженных Богом стенах
Все так мрачно, пустынно, уныло!
Пресмыкаются змеи по залам большим
И зеленые спят крокодилы.
Там поблекшие пальмы угрюмо стоят
И уныло качают главою;
Но высок Вавилон, великаны сии
Снизу кажутся людям правою!…
По ущельям обрушенных временем стен,
Там слоны одиноко блуждают,
И, как будто рой пчел вкруг большого улы,
Горных коршунов стаи витают.
— Не здесь ли молнией и громом мне блистать?
—Не здесь!… — И туча понеслась опять.
VII.
Два города, с высокими стенами,
Озарены мерцающей луной,
С народом их, с их шумом, с их богами
Спят, грешные, при тишине ночной.
Они в одной покоятся долине,
Как будто бы два брата близнеца.
Дрожащий луч, скользя по их вершине,
Играет на зубцах их царского дворца.
О! сколько там картин разнообразных!
Фонтаны бьют, и в группе безобразной
Слоны под тяжким куполом стоят.
Там далее, все мраморные сходы,
Дворцы, аркады, истуканов ряд,
Строений пышных длинные ряды,
Колонны, портики, водопроводы
И полные цветов висящие сады.
Огромные, молебные чертоги,
Со сводами, украшены резьбой;
Там их стоят чудовищные боги
Из серебра, с бычачьей головой,
Другие, в тускло освещенных залах,
Где теплится огонь на алтарях,
Из золота, на медных пьедесталах
Сидят кругом с молчаньем на устах.
О города! вы ада порожденье!
Все здесь безумствуют в чаду утех;
Под каждой кровлею таится преступленье,
И каждый миг есть новый тяжкий грех!
Еще недавно, на пиру развратном,
Кипел вином и искрился фиал,
И юноша, в волненье непонятном,
К груди своей Вакханку прижимал.
Теперь все тихо; смолкли буйства клики;
Мятежным сном пресечены они;
Забытые от пиршества огни
На площадях курятся тусклы, дики.
Луна сокрылась, грешных двух громад
Ее печальный свет не озаряет,
Лишь по местам луч трепетный лампад
В окне дворцов то гаснет, то пылает!..
Тогда над ними пуча грозная неслась …
— «Здесь!».. С небеси раздался чей-то глас !..
VIII.
Из пламенной тучи огнь брызжет летучий,
Клокочет, шипит,
С грозой и с громами, он льется волнами
Все жжет и крушит,
Палит, истребляет! Как воск растопляет
Порфир и гранит.
В отчаяньи шумном, блуждает безумно,
Греховный народ,
Но тщетно! Несчастный, от бури ужасной
Куда он уйдет?
На дне преисподней от кары Господней
Ничто не спасет!
Вотще в исступленье своих о спасенье
Все молят богов!
Вотще к ним взывают, грозят, заклинают
Когорты жрецов;—
Их идол сраженный упал, изможденный,
Не слыша их слов.
Дворцы, и палаты, и зданья богаты,
И храмы — все прах!
Везде разрушенье, унынье, смятенье,
Томительный страх!
Все гибнут, страдая, и мнят, погибая,
Что ад в небесах!!
IX.
В то время, грозной бурей возмущенный,
Оставив свой привычный, тяжкий сон,
На гибель их, грехами отягченный,
Взирал с тоскою дряхлый Вавилон.
Так, пробужден сиянием денницы,
В душе тая надежду и боязнь,
Взирает старый узник из темницы
На узника, ведомого на казнь.
Свершилось все! Огнь лютый без пощады
Преступников терзал и умерщвлял!
Нигде, ни в чем не встретил он преграды,
И гибели никто не избежал!…
Ни человек, ни зверь от ярости небесной
Не уцелел; все гнев Господень истребил;
А к утру ветр повеял неизвестный
И вид страны окрестной изменил.
X.
Куда свой взор ни обратит
Унылый странник — вид печален!
Седое озеро стоит
Над черной грудою развалин!
И — зеркало минувших дней, —
Племен отверженных могила,
Ночной порой, среди степей,
Оно дымится как горнило!…
Менцов.
- Декабрь.
Московский наблюдатель,
Первая книжка, 1835г.