Муза

Муза.

(Ф. П. Чумакову).

 

 

Не целомудренной весталкою, бывало,

От головы до ног увитой в покрывало,

Она являлась мне в полночные часы;

Но в полной роскоши всей женственной красы,

В прозрачной тупике царицей вакханалий,

Без пояса и без докучливых сандалий.

До пят струилась прядь ее волнистых кос,

На голове сиял венок душистых роз, —

И с упоительной улыбкой нежных губок,

Мне предлагала дщерь веселья полный кубок; —

И Вакха дар живой глотая до-чиста,

Я деву целовал в горячие уста; —

Когда ж хмель пробивал ланит моих румянец,

Пускался вместе с ней в какой-то резвый танец;—

Пока на мягкий одр Кипридой чтимых трав,

Куана, маков, роз, не упадал стремгмав.

И здесь-то дева мне в соблазнах женской ласки,

Бывало, грешные нашептывала сказки.

Но бережно от всех хранил я в тайне их;

Боясь, что скромный слух встревожит страстный стих,

Иль эротической картины смысл игривый

Невольно возмутят чело красы стыдливой.

Прошли года, — и вот, в борьбе забот и дел,—

Летами юн, — душой я рано устарел;

А дева верная мне все не изменяла, —

Лишь реже посещать мой скромный угол стала.

Но кто б ее узнал? — где делся прежний вид,

Веселье бурное и яркий цвет ланит, —

Лукавое очей манящих выраженье,

И форм полунагих роскошные движенья?

Потуплен скромно стал ее стыдливый взгляд;

Простая туника теперь ее наряд; —

Скрывают стан и грудь завистливые складки, —

Не вьются волосы в роскошном беспорядке;

На снежной белизне девичьего чела

Гирлянда роз давно надета не была, —

И пояс обвился вкруг талии ревнивый;

А обувь грубая, сокрыв ноги красивой

И формы чудные и снежность наготы,

Не дразнит более причудливой мечты.

Все изменилося: скромнее стали встречн,

И взгляды холодней и холоднее речи,

А искренность?  увы, — ей нет в пожатьи рук.

Предметом песен стал общественный недуг,

К началам коренным стремленье, жизнь народа,

Да неизменная во всем всегда природа.

Но есть мгновения… и, мнится, не остыл

В прелестной скромнице вакханки прежний ныл; —

Вдруг пробуждаются в ней давние порывы,

Веселье прежнее гетеры прихотливой; —

Тогда она покров с чела стыдливый рвет,

И снова весела, и пляшет и поет;

Вдруг будто прошлое припомня, страстно взглянет

И в пляску бурную меня с собою манит.

И в изумлении тогда я узнаю,

Подругу прежних лет веселую мою,

Смотрю, не выдержу, бросаюсь к ней на шею,

Кружуся с ней, пою и снова молодею.

 

 

Июль 1856 г.

Село Коралово.

Пантеон, 1856г., №6