IV Сатира Буало
Автор: Норов Александр Сергеевич
IV Сатира Буало.
(Вольный перевод.)
Мой друг! мы все глупцы; ты прав, о том ни слова;
Но всякой, думает умнее быть другова.
И тот, кто наделен всех менее умом,
Соседа посадить, готов в безумный дом.
Из школы вырвавшись, педанством упоенный,
Надутый древностью, студент недоученый,
Который проходя по курсу каждый год,
Скопляет в памяти высокопарный сброд —
Сей витязь кафедры кричит, что без Платона
Рассудок здравый слеп и людям нет закона.
Но модный франт, чей ум и чья наука в том,
Чтоб рыскать в городе весь день из дому в дом,
Чтоб с головы до ног разпрыскаться духами
И женщинам скучать пустыми похвалами—
Поносит знания, невежеством своим
Он даже думает взять шаг перед другим,
Вельможе подражать, свое возвысить званье..
И чтить ученого за жалкое созданье. —
Вот Четкин пустосвят личиною своей
Стараясь обмануть и совесть и людей,
Сей тощий суевер во мраке заблужденья,
Без добрых дел, грехам ждет в вечности прощенья.
Но вольнодумец сей, не также ль без ума?
Он больше заблужден и вреден как чума.
Кто, наконец, сочтет безумия людские
И в мире всех умов понятия кривые,
Тот легче во сто раз найдет число людей
Умерших, помощью искусных лекарей,
И перечтет в суде лежалые бумаги.
Но друг мой, не хочу попасть я в забияки
И рифмы и стихи терять по пустякам.
Ты прав; и не во гнев тем славным дуракам,
Которых Греция назвала мудрецами *)
Скажу, что мудрела не сыщешь между нами.
Все чудаки: пастух, философ и герой,
Один лишь более, иль мене чем другой.
В лесу, где тысячи дорог нас увлекают,
Как часто странники в неведеньи блуждают;
Все врознь скитаются, и в множестве путей,
Всяк выдти думает тропинкою своей:
Так точно в свете сем, водимые мечтами,
Блуждают смертные различными путями;
И часто тот из нас умнее на словах,
Кто более других и первый в дураках.
Но каждый из людей роль умного играет
И глупость сам себе в достоинство вменяет.
Скажи: какой хитрец глупца уверит в том,
Что от природы, он не награжден умом?
Пусть целый мир — его нелепых дел свидетель;
Другим в порок, себе — их ставит в добродетель.
Мы все хотим блистать; и друг перед другим
Лишь отличаемся — безумием своим.
Нет! я того бы счел за мудреца прямого,
Кто не блестит умом; но видит ум другого;
Кто в ближнем слабости умея прикрывать,
Старается свои — рассудку покорять;
Кто совести своей недремлющий блюститель,
Своим порокам враг и первый их гонитель.
Но всякой для себя к пристрастию готов!..
Скупец — сей жалкой раб ключей и сундуков,
Сей нищий скаредный с бесчисленным именьем —
Свое безумье чтит благим предусмотреньем;
Верх славы, счастия и рай его земной —
Все в слитках золота, сокрытых в кладовой.
Чем больше скопит он, тем меньше расточает.
,,Нет! эту страсть ей, ей, мой ум не постигает!“
Кричит с досадою такой же сумасброд,
Который в бешенстве бросает свой доход
И с нетерпением, наскучив сам собою,
Сорит добро свое безумною рукою —
Кто ж потерял из двух рассудок здравый свой?
,,По мне, с ума сошли как тот, так и другой! “
Подхватит Трантелев, фортуны раб любимый,
По дням и по ночам игрок неутомимый,
Который притупив над картами глаза,
Ждет смерть и жизнь свою… от двойки, иль туза.
Когда же случай злой, играющий тасовкой,
Вдруг — поразит его несчастной понтировкой,
Тогда безумец сей, с косматой головой,
Со взором яростным, дрожащею рукой
Сам будет грудь свою терзать в ожесточеньи
И как беснуемый, клясть Небо в изступленьи.
Но пусть его скуют!… Страшиться я готов,
Чтоб новый сей Титан не грянул на богов.
Вот жертва жалкая туза винновой масти!
Избави Бог врага от этой глупой страсти!
Забудем игрока… Иной опасный чад
Кружит нам головы; но сладкой этот яд
Обворожая ум… невинен и безгрешен.
Клит оду сочинил — и одою помешен.
Он ею убивал здоровье и досуг,
И мучит одою — друзей родных и слуг.
Но несмотря на них, Клит шпоры дав Пегасу,
В безумии парит за Пиндаром к Парнасу.
Ах! если в этот миг, какой нибудь смельчак
Шепнет ему, что он не Пиндар — а дурак,
Что кроме рифмы, строф и знаков восклицанья;
Нет в оде Клитовой ни тени дарованья,
Что лучше если б он стихи писать отвык….
И если б — Клита вдруг луч истины проник?…
О, как бы проклял день, когда сим превращеньем,
Простился навсегда с приятным заблужденьем!
Он прав, он прав мой друг! и скажешь по неволе:
Из всех на свете зол, рассудок — зло всех боле **).
Не он ли строгий к нам, среди мирских отрад,
Упреком совести их превращает в яд.
Бранчивый сей старик придирки вечно ищет,
И точно, как педант, который в уши свищет
Все тоже и одно. Но сколько он ни лих,
А часто проповедь читает для глухих.
Пусть как хотят его поэты наряжают:
То в виде Гения мечтой изображают;
То факел, засветив рассудка над собой,
Пройдут чрез мрачный путь в храм истины самой;
Пусть божеству сему послужит все в природе.
Прекрасно! спору нет — но только в скучной оде.
Как в книгах ни пиши, а скажешь наконец:
Что всех счастливее на свете сем — глупец.
Москва
А — р Н — в.
*) Буало говорит здесь языком невежд. Он часто в сатирах своих берет сторону тех, которых осмеивает.
**) Всякой видит, что предложение сие — ничто иное как ирония.
Благонамеренный, 1821, январь, № 2