ИДИЛЛИЯ XV. Палемон

ИДИЛЛИЯ XV.

Палемон.

 

 

Прекраснейшим утром, зимою,

Сидел Палемон в шалаше под окном —

Дрова, запасенны порою,

Пылали в горнушке трескучим огнем. —

Он стужи в тепле не боялся,

С улыбкою в поле свой взор простирал,

Картиной зимы любовался

И в мыслях возвратна весны не желал.

„О сколь ты, природа, прекрасна!

Ничто не изменит твоей красоты:

Гроза ли пылает ужасна,

Ревут ли Бореи, цветут ли цветы —

Всегда ты, во всем совершенна!….

Как блещет равнина, сквозь легкий туман,

Дрожащим лучом озаренна!

Какой беспредельный снегов океан!….

Там дубы стоят обнаженны;

На ветвях их иней пушистый навис;

Там ели мелькают  зелены,

Местами чернеет густой кипарис.

Поля и луга опусти ели;

Невидно на паствах гуляющих спад;

Замолкли пастушьи свирели

И певчие птички нахохлясь сидят.

Один лишь снигирь краснобокой,

Чирикая, скачет по гибким кустам;

Лишь слышен глухой и далёкой

Стук сильных ударов цепа по гумнам;

Лишь изредка снежной равниной

С дровами ленивый протащится вол.“ —

Старик помешал хворостиной

В горнушке, и снова к окну подошёл. —

„Зима и моя наступила:

Рассыпался иней на черных кудрях;

Оставила прежняя сила;

Погаснул румянец, игравший в щеках!

Но ах! сожалеть ли о красной

Дней юных, промчавшейся быстро, весне?

Кто младость провел не напрасно,

Тот с ней потерял заблужденья одне.

Кто был добродетели верен,

Полезен семейству и ближним своим,

Тот должен быть твердо уверен,

Что вечно пребудет минувшее с ним!

Когда я о нем вспоминаю,

Мне кажется, будто какого нибудь

Старинного друга встречаю,

Иль вижу цветами усыпанный путь!

К тому же, на что поменяюсь

Любовью всеобщей моих земляков,

Которой теперь наслаждаюсь,

Достигнувши честно седых волосов?

Что может иное сравниться

С отрадой примерных детей воспитать,

Счастливым успехом гордиться,

Награду в невинных их взорах читать?

Подобно, как снова весною

Природа получит свою красоту,

Так жизнью моей молодою

Я в милом Дамете моем расцвету!