К брату

Автор: Кюхельбекер Вильгельм Карлович

К брату.

 

 

Прелестная весна слетела

С высоких голубых небес;

И громом песней полнит лес

И дол, и воздух Филомела.

Повеял сладостный зефир

И пробудил дремавший Гений,

И ото сна для наслаждений

Живым дыханьем вызвал мир! —

Уж ласточка сменила врана

Под кровом хижин и дворцев,

И лед на лоно Океана

Ушел из Ингорских ручьев.

Свободно меж огромных зданий

Течет широкая Нева:

Приют для песней, для мечтаний,

Благоухают дерева!

Идут, слиянны с синевою

Идут, белеясь паруса,

И раздаются над рекою

Гребцов и кормчих голоса! —

А ты на долгую разлуку,

Стесненный тайною тоской

О друг, о верный милый мой,

Мне пожимаешь, молча, руку!

Уж кони у крыльца стоят —

Уже колеблят поводами,

Уж машут гордыми главами,

И роя землю в даль глядят —

Бегут и суетятся слуги:

Могущей, жилистой рукой

Здесь, вяжет чамодан иной,

А там, в усердном недосуге,

Широкий плащ несет другой:

То, их последния услуги;

То, дань признательных сердец!

И вот — ты скачешь наконец!

Товарищ дней моих минувших,

В весеннем счастии мелькнувших,

С кем узы дружбы и родства

С моей зари меня связали!

Я здесь остался на печали,

На грусть и скуку сиротства!

Ты на меня уже не взглянешь

Над важностью моей шутя —

И беззаботный, как дитя,

Уже разглаживать не станешь,

Смеясь и скорбям и любви,

Морщины ранния мои! —

Ты вырвался из их объятий,

За пуншем нареченных братий,

Безпечных сверстников своих —

И уж на шумное веселье,

Толпы счастливцев молодых

Не соберешь в укромной келье!

От драгоценных ласк родных,

От горестных лобзаний их

Тебя отозвало прощанье!

Но за тебя их упованье,

Их нежность, слезы и мольбы

Пред троном благостной Судьбы —

Ты возвратишься к ним — а друга

(О нем воспомнишь и вздохнешь)

Среди священного их круга,

Быть может, боле не найдешь!…

Туда — в отчизну непогоды,

Где позабыли литься воды,

Где дышит вечно строгий хлад,

Где вечно радости молчат

Туда летят мои мечтанья,

Туда, сопутники твои,

Стремятся лучшие желанья,

Стремятся мысли все мои!

Подернутая влажной мглою

Степь развернется, пред тобою

Обширной, белой пеленой!

Там волк пустынный обитает,

Там в сумрак слышен дикой вой!

А дале — гробовой покой;

На льдах безмолвных возлегает,

На темном море — сон глухой,

И с самого времен начала

Природа дикая дремала

По сим далеким берегам….

А разве по сухим снегам,

Хрупящим в стужу под ногою,

Скитаясь мертвой стороною,

Сюда заблудшийся олень

Зайдет, робея, в долгий день!

А разве глыба оторвется

И в дол покатится по льду;

Иль эхо от гусей проснется

Мрачащих неба чистоту,

Парящих шумною станицей

В холодной, ясной вышине,

Перед полуночной зарницей

К полудню жаркому — к весне!

Здесь все мертвит зима седая,

Здесь по сугробам тень лесная

Не протягалася во век; —

Но, дивный, дерзкий человек

(Он обымает круги звездны,

Он мерит небо, сходит в бездны,

Ему доступны все места)

Принес заботы и сюда! —

Прелестно-грозная Природа!

За исполином исполин,

Со дня морского горы льдин

До облаков немого свода,

В туман лазоревой дали

Свои вершины вознесли!

Под кровом пасмурного неба

Тебе здесь явит ряд зеркал

(Во век их луч не согревал)

Незаходящий образ Феба;—

На мразном солнце заблестит

Перед тобою, зыблясь, иней:

Но друг мой, мыслей полетит

Туда, в страну за далью синей,

Туда к возлюбленным своим,

Где он их памятью храним;

И будто бы дыханья Мая,

О родине мечта святая,

В нем сердце, душу согревая,

Провеет сладостно над ним!

И кто же в горестной чужбине,

Под властью незнакомых звезд,

Не вспоминал родимых мест?

Горит и в полудиком сыне

Сих убивающих снегов,

Живая к родине любовь!

И он, как будто бы в темнице

Горюет в суетной Столице —

Бежит веселья и пиров,

И вдруг, завидя чел забвенный,

Стремится в страны отдаленны

Отважных, милых земляков. —

Как часто здесь он от ловитвы

В пепле, на кожах отдыхал!

Как жадно каждый здесь внимал

С степным медведем храбрых битвы!

Здесь сон в рассказах заставал

Веселую толпу героев! —

Здесь их будил для новых боев

Ревущий у порога вал!

Среди нахмуренных колоссов,

Средь молчаливых белых скал,

Еще младенец — Ломоносов

В неопытном жару мечтал! —

И неподвижных вод равнина

В нем воспитала пламень дум:

Здесь окриляла юный ум

Ужасных прелестей картина!—

И в крае дальном и чужом

Пред ним их призраки стояли,

И в час восторженой печали

И в скучном шуме городском!

Сюда распростирая руки,

Он пламенел и трепетал

И, мощный, северные звуки

Из струк волшебных исторгал!

О дар Поэзии небесной,

Источник радости чудесной,

Источник непонятных мук!

Будя дремавшия страданья,

Какою силой волхованья

Ты нежишь и терзаешь вдруг!

Я вижу, вижу, в град Петровый

Плывет корабль из дальних стран;

Глядит на пенный океан,

Недвижный, пасмурный, суровый,

Весь преисполненный тобой,

Любимец Муз,— вещун младой!

Не смеют, трепетом объяты,

Пловцы приближиться к нему:

Несется дух его крылатый,

Покорный Богу своему,

(Вздыхает грудь, сверкают очи)

В края туманной полуночи! —

Среди ленивых, мразных волн

Свой быстрый бег остановило

Его родимое светило.

По морю реет легкий челн;

Кругом ныряют с диким лаем

Стада морских, знакомых чуд

Страшно бури вдруг ревут;—

И челн, до неба воздымаем,

В бездну челн валы несут,

Разверзаются и воют,

Все кипящей мглою кроют!

Но снова на водах покой —

И задрожал гадатель смелый;

В пустыне дикой и немой

Он видит труп оледенелый!

В сей страшный, таинственный час,

В сем грозном, в сем святом виденьи

Судьба пред ним разоблеклась:

И в душу ворвались мученьи

И слезы хлынули из глаз!

Он угадал отца кончину, —

Но родина дороже сыну

И незабвеннее была

С ужасного того мгновенья;

И сред восторга вдохновенья,

Там, там душа его жила!

Роскошно-свежия равнины,

Необозримые леса,

Где сосны низменной долины

Восходят гордо в небеса,

О край, где дышет все прохладой

По мшистым холмам, на водах,

Пролитых девственной Наядой,

Текущих в звонких камышах!

Здесь, даже летом, в полдень жаркий,

На листьях сумрачных берез.

Горит, и блесчет пламень яркий,

Авророй уроненных слез.

Здесь, часто я лежал усталой,

Срывал венки брусники алой,

И усыплялся в свежей тьме.

Знакомый сад, поля родныя

Наш светлый домик на холме

Места прелестныя, святыя!

Здесь мы свободно возросли;

Здесь недра матери-земли

От нас (так рано, без замены!)

Сокрыли друга и отца,

Мы здесь надежд своих конца,

Мы смутной жизни перемены

И не предвидели в дали

Здесь тихо наши дни пекли!—

И мы — во век их не забудем!

И мы средь жизненных сует

Всегда и всюду видеть будем

Тебя роднаго неба свет!..

Тебя, пленявший наши взоры,

Манивший далеко наш дух

Ручей прекрасной Авиноры!.

Увы, — и ныне помнит слух,

Друзей взлелеянных тобою,

Как в быстром беге ты журчишь,

И ныне сладостной струею

Ты те же берега поишь,

Где мы резвились и мечтали,

Где, вместе начиная жить,

Брат брату, молча, обещали

Деля и радость и печали,

По самой гроб друзьями быть.

 

 

 

 

В. Кюхельбекер

Соревнователь просвещения и благотворений, 1819 г. Часть 8