Мертвые повелевают

Автор: Шабельский-Борк Петр Николаевич

Мертвые повелѣваютъ.

«…Я спою, какъ росла богатырская рать, —
Шли борцы изъ желѣза и стали,
И какъ знали они, что идутъ умирать,
И какъ свято они умирали…»
Солдатская пѣсня» А. Н. Апухтина).

I.

Благодаренье судьбѣ, — началъ сѣдой штабсъ-капитанъ, что привела меня встрѣтиться на войнѣ со славнымъ Владимірскимъ полкомъ…

Исторія Владимірскаго полка — сказаніе Русской славы, подъ конецъ я самъ былъ тому свидѣтель… [1]

Вспомни бой подъ Альмой, гдѣ въ штыковомъ бою противъ цѣлой дивизіи зуавовъ генерала Боскэ, во Владимірскомъ полку легли три маіора, четырнадцать капитановъ и три тысячи пятьсотъ солдатъ.

Того же духа былъ и маіоръ Горталовъ. Въ казармахъ по всей Россійской Императорской Арміи висѣли картины съ изображеніемъ его подвига.

Было то въ 1877 году. Зеленыя горы подъ Плевней. Редутъ Абдулъ-Бей. Турецкіе таборы массами ведутъ наступленіе. Скобелевъ оставляетъ на редутѣ батальонъ Владимірцевъ, подъ командою маіора Горталова, съ приказаніемъ — ни шагу назадъ! Маіоръ Горталовъ даетъ слово, что живой онъ не оставитъ редута. Батальонъ держится противъ цѣлой дивизіи. Несетъ жестокія потери.

Скоболевъ посылаетъ, наконецъ, приказъ очистить редутъ и отходить.

Доложите генералу Скобелеву — отвѣчаетъ маіоръ Горталовъ присланному адъютанту, — что русскаго офицера отъ даннаго имъ слова можетъ освободить только смерть…

Горталовъ исполняетъ только первую часть скобелевскаго приказа: онъ выводитъ порѣдѣвшія роты, прощается съ батальономъ, креститъ его. Засимъ идетъ обратно въ редутъ и гибнетъ тамъ на штыкахъ турецкихъ аскеровъ, въ честь и славу родного полка.

Въ память его, въ назиданіе грядущихъ поколѣній Владимірцевъ, родной батальонъ его съ того дня носилъ имя «Горталовскаго».

А теперь я разскажу тебѣ о послѣднемъ, можно такъ назвать его, командирѣ Горталовскаго батальона. О послѣднемъ Горталовцѣ.

Исторія послѣдняго горталовца — незаурядная. Имя этого малоизвѣстнаго героя, маіору Горталову подобнаго, должно быть занесено въ особый примѣръ на золотыя всероссійскія скрижали…

Много видѣлъ я на своемъ долгомъ вѣку полковъ, много видѣлъ вѣрныхъ и храбрыхъ, но такой красоты и героизма духа, а къ тому же и рѣдкой скромности, въ столь благодарномъ сочетаніи — признаться, я не встрѣчалъ въ повтореніи. Недаромъ о немъ ходили цѣлыя легенды, и стоустая солдатская молва окрестила его «заговореннымъ».

Былъ я тогда старымъ поручикомъ, когда впервые встрѣтилъ этого достойнаго преемника Горталовской славы. Самый обликъ его, какой-то лежавшій на немъ особый отпечатокъ благородства, привлекъ мое вниманіе.

Ужъ много разъ перемѣнилъ свой составъ Владимірскій полкъ. Пять мѣсяцевъ непрерывныхъ боевъ накороткѣ. Горы труповъ на подступахъ къ Варшавѣ. Бѣлѣло много безвѣстныхъ деревянныхъ крестовъ Владимірцевъ. Еще больше братскихъ могилъ. На одной изъ нихъ, помню, надпись: «Польскія дѣти, принесите цвѣтовъ!»…

Бѣлявъ… Владиславовъ… Волимовъ… Фольваркъ Могелы… Воля Шидловская… Баура… Равка… Здѣсь рядами косила Владимірцевъ смерть, вѣнчало ихъ безсмертіе!…

А по ту сторону окоповъ — такія же обширныя поля крестовъ, на нихъ каски съ германскимъ орломъ…

Но, прости, я отклонился. На мой вопросъ о новомъ командирѣ Горталовскаго батальона, я услышалъ, что это старый коренной Владимірецъ, вернувшійся въ ряды родного полка, — изъ Воинскихъ начальниковъ: ПОДПОЛКОВНИКЪ ГАМРАТЪ-КУРЕКЪ.

Большая, съ чуть-чуть широкимъ козырькомъ фуражка, живо напоминала эпоху Александра III. Очки скрывали его глаза, но изъ за нихъ невольно чувствовался проницательный взглядъ. Гордо закинутая голова. Густая и длинная, раздвоенная сѣдая борода оттѣняла небольшую, слегка сутоловатую фигуру…

Я всмотрѣлся въ солдатскія лица шедшаго полка. Мало было кадровыхъ солдатъ, еще меньше кадровыхъ офицеровъ. Въ рядахъ выдѣлялись молодцеватою выправкой вернувшіеся въ строй раненые. У многихъ на груди георгіевскіе кресты.

Извиваясь между перелѣсками узкой лентой, поблескивая штыками, шелъ этотъ прославленный боями полкъ. Куда онъ шелъ? Гдѣ-то неладно, гдѣ-то невязка, и вотъ вызываютъ Скобелевскую дивизію, и весь Скобелевскій корпусъ. Но куда именно — никто не знаетъ: военная тайна! Владимірцы идутъ грузиться. Три тысячи блестящихъ штыковъ.

Мысль невольно перенеслась назадъ къ четырнадцатому году, къ бою подъ Владиславовымъ. Тамъ тоже было три тысячи штыковъ, и какихъ штыковъ! Кадровыхъ… Кадровыхъ штыковъ!

Стройно, какъ на ученіи, шли батальоны, въ штыковыя контръ-атаки противъ нѣмецкихъ полковъ. Ни шагу назадъ! Немногіе вернулись съ поля!… Въ этотъ день была вторая Альма.

II.
Начался великій отходъ Русской Арміи. Той Арміи, которая цѣной лучшей крови своей спасла Англію и Францію, Арміи, которая создала чудо на Марнѣ.

Уже прошла веліикая галиційская битва съ разгромомъ пятидесяти австрійскихъ дивизій. Уже полегли русскія дивизіи, брошенныя въ Восточную Пруссію — зато спасли Парижъ…

И вотъ — пусты артиллерійские парки. Нѣтъ винтовокъ. Приходятъ къ концу патроны. Противникъ сыплетъ гранатами и шрапнелью. Спасая союзниковъ, Россія посылаетъ все новые милліоны резервовъ. Послѣдніе обученные резервы…

Старые, кадровые солдаты почти всѣ легли. На фронтъ приходятъ уже не солдаты, а сырая деревня.

Въ нѣсколько мѣсяцевъ не создаются офицеры. Не они командуютъ солдатами, а солдаты командуютъ ими.

Но прости… Я опять отклонился…

Скобелевскій корпусъ, Скобелевская дивизія, послѣ ряда удачныхъ боевъ на австрійскомъ фронтѣ, выравнивая общій фронтъ, отходитъ. Отходитъ вся Русская Армія. Весь австрійскій фронтъ.

Трудно было Гамратъ-Куреку изъ воинскихъ начальниковъ командовать батальономъ въ такой обстановкѣ.

Недооцѣненный еще современниками Конрадъ Герцендорфъ, этотъ послѣдній талантливый полководецъ австрійской Имперіи, рѣшилъ повторить прорывъ подъ Горлицей. Цѣль этого удара — отрѣзать двѣ русскія арміи.

Судьбѣ было угодно, чтобы ударъ этотъ пришелся именно на Скобелевскій корпусъ, и въ особенности — на Скобелевскую дивизію. Въ случаѣ успѣха плана Герцендорфа, все, что было лѣвѣе Скобелевскаго корпуса, попадало въ безвыходное положеніе.

Прологъ операціи ударъ на 62-ой Суздальскій Генералиссимуса Князя Суворова полкъ.

Два дня ужаса. Суздальцы не посрамили славнаго имени своего шефа. Наступая волнами, австрійцы понесли громадныя потери. Легло до четырехъ австрійскихъ дивизій. Мѣстность передъ фронтомъ Суворовцевъ изъ зеленой превратилась въ голубую. Голубѣли шинели и мундиры убитыхъ австрійцевъ. За всю войну не видѣлъ я такого удачнаго для насъ боя!

Дѣйствуя совмѣстно съ Суздальцами подъ Варшавой, заслужилъ я свое георгіевское оружіе.

И тѣмъ не менѣе, несмотря на сказочный успѣхъ Суздальскаго полка, Скобелевскій корпусъ опять долженъ былъ отходить. Что подѣлаешь, если у сосѣднихъ армій не было даже ружейныхъ патроновъ. А объ артиллеріи — и говорить нечего…

Скобелевскій корпусъ — на два перехода въ арріергардѣ всего австрійскаго фронта. Представь себѣ, чтó значитъ шестидесятиверстный переходъ послѣ двухдневнаго непрерывнаго боя. Были и ночныя атаки. Люди безъ сна…

Наконецъ корпусъ остановился, Зборажъ, Зборовъ, Злочьевъ, Тарнополь, Заложце. Мѣста, описанныя Сенкевичемъ. Сколько воспоминаній! Сколько старинныхъ казацкихъ могилъ!

Здѣсь — могила Польши, здѣсь нашелъ свою могилу и планъ Канрада Герцендорфа.

Австрійцы, слѣдуя по пятамъ, стянули новыя свѣжія дивизіи, снявъ ихъ съ сосѣднихъ участковъ, гдѣ отходили наши сосѣднія арміи.

Скобелевскій корпусъ, подъ командой геноралъ-лейтенанта Гурко, расположился, примкнувъ внутренніе фланги дивизіи къ рѣкѣ Серетъ, имѣя Заложце передъ фронтомъ корпуса.

На третій день австрійцы повели наступленіе.

Когда цѣпи противника подошли къ окопамъ Владимірцевъ, командиръ Горталовскаго батольона, подполковникъ Гамратъ-Курекъ, по своей иниціативѣ выскочилъ изъ окопа, а за нимъ — весь Горталовскій батальонъ. Въ штыковую атаку…

Австрійцы опѣшили…

Да и кто-бы не опѣшилъ! Впереди всего батольона въ атаку шелъ съ обнаженной шашкой и развѣвающейся длинной сѣдой бородой, Гамратъ-Курекъ. А за нимъ, перегоняя его, съ винтовками наперевѣсъ и оглушительнымъ «ура!», какъ одинъ человѣкъ, ураганомъ наступалъ весь Горталовскій батальонъ.

Увлеченные примѣромъ и успѣхомъ Горталовскаго батальона, сосѣдніе батальоны Владимірцевъ, Суздальцевъ, Угличанъ, Казанцевъ также ринулись въ атаку — съ громовымъ «ура»!..

Горталовскій батальонъ штыками ворвался въ цѣпи противника, прорвалъ его, ударомъ во флангъ смялъ непріятельское расположеніе.

Бей! Коли, Горталовцы! Заходи во флангъ! Охватывай!.. — то и дѣло слышались команды Гамратъ-Курека въ самомъ пеклѣ штыковой свалки.

Старикъ былъ неузнаваемъ. Весь преобразился. Куда дѣвались годы!..

Общими усиліями Скобелевской дивизіей австрійцы были смяты, потеряли управленіе.

Подполковникъ Гамратъ-Курекъ, когда обозначился явный успѣхъ штыкового удара, объединивъ на мѣстѣ дѣйствія сосѣднихъ батальоновъ, окончательнымъ фланговымъ ударомъ прижалъ австрійцевъ къ берегу Серета, гдѣ они и положили оружіе.

Не задерживайся! Уводи плѣнныхъ! Считать будутъ въ тылу! — неумолчно гремѣлъ Гамратъ-Курекъ.

Къ пяти часамъ дня громадная колонна плѣнныхъ австрійцевъ, извиваясь голубой змѣей, уходила въ русскій тылъ…

Разобраться по ротно! Оставить полевые караулы! Санитары, забирай раненыхъ! Господа офицеры, ведите роты въ исходное положеніе! — распоряжался Гамратъ-Курекъ.

Конченъ бой. Полная побѣда.

Гамратъ-Курекъ снялъ свою фуражку съ широкимъ козырькомъ. Серьезные, большіе стариковскіе глаза, впиваясь въ солдатскія лица, пропускали взводъ за взводомъ, роту за ротой.

Спасибо, Горталовскіе Орлы! — Рады стараться, Ваше Высокоблагородіе, — гремѣлъ солдатскій отвѣтъ. И надо было видѣть, съ какой гордостью, съ какой любовью смотрѣлъ на своего героя — командира весь Горталовскій батальонъ.

Пропустивъ послѣднюю роту, Гамратъ-Курекъ повернулся на востокъ и усталый, рязгоряченный боемъ, нѣсколько разъ широко перекрестился и замеръ въ безмолвной молитвѣ…

Старый Кирибѣй.

(Продолженіе слѣдуетъ.)
Примѣчаніе:
[1] Быль «Мертвые повелѣваютъ» представляетъ собой точный пересказъ событій, сообщенныхъ автору ихъ очевидцемъ.

 

 

……………………………………………………………………………………………………………………………………………………………..

 

 

Мертвые повелѣваютъ.
(Окончаніе. См. №№ 36-44).
X.
— Вотъ ты говоришь, — обратился старый штабсъ-капитанъ къ своему собесѣднику, — почему я избралъ именно Владимірскій полкъ для своего разсказа, хотя въ Русской Императорской Арміи было немало такихъ полковъ, какъ Владимірскій, немало такихъ доблестныхъ командировъ, какъ полковникъ Гамратъ-Курекъ, хоть доблесть Гамратъ-Курека и проявилась въ особо выпуклой, яркой формѣ…

Дорогой мой, въ этомъ году вся Зарубежная Русь празднуетъ девятьсотъ пятьдесятъ лѣтъ со дня крещенія Руси. Святители Церкви даже благословили Владимірскій годъ. Въ этомъ именно году и слѣдуетъ особо помянуть славный полкъ Россійской Императорской Арміи, по древнему стольному граду носившій имя святого Владиміра…

Мнѣ представляется возрожденіе грядущей Россіи, именно въ духѣ святого князя Владиміра, въ возвратѣ ея къ очищеннымъ истокамъ родной древней жизни, внѣ чужестранныхъ вѣяній, внѣ иноземныхъ налетовъ…

И мнится мнѣ возрожденный въ своей сѣдой славѣ и старыхъ обычаяхъ славный Владимірскій полкъ…

Темный зимній вечеръ, родные русскіе снѣга. Казармы Владимірскаго полка. Вечерняя повѣрка. Въ строю — всѣ роты полка.

На стѣнахъ — картины съ изображеніемъ подвига маіора Горталова, но также и новые изображенія — боевъ полка въ міровую войну. Съ развѣвающейся сѣдой бородой ведетъ въ атаку Горталовскій батальонъ прямой преемникъ горталовской славы — полковникъ Гарматъ-Курекъ, — какъ въ свою очередь они, всѣ Владимірцы — прямые наслѣдники славы Гарматъ-Курека…

Въ первой ротѣ старый фельдфебель, быть можетъ, чудомъ уцѣлѣвшій, очевидецъ и участникъ блестящихъ дѣлъ и подвиговъ Владимірскаго полка, Горталовскаго батальона въ міровую войну, стоитъ предъ фронтомъ, со спискомъ ротнаго состава…

Рота выравнена, какъ по ниточкѣ. Это не Ваньки и Фильки послѣднихъ пополненій въ міровую войну, а подтянутые, лихіе Владимірцы, живое отраженіе всей полковой исторіи!…

Давнымъ давно лежитъ благородный прахъ стараго Императорскаго солдата, вѣрнаго и храбрѣйшаго изъ храбрыхъ «льва въ бою» полковника Гарматъ-Курека въ могилѣ, на скромномъ деревенскомъ погостѣ Курковщины, въ Царствѣ Польскомъ, но безсмертный духъ мертваго льва незримо витаетъ надъ казармами, надъ рядами Владимірскаго полка. Каждый Владимірецъ, каждый Горталовецъ, каждый новобранецъ даже — знаетъ, чтó значитъ для полка имя полковника Гарматъ-Курека!

И теперь еще, двадцать одинъ годъ спустя, въ ушахъ моихъ слышатся послѣднія слова Гарматъ-Курека, его послѣдній завѣтъ:

Гдѣ только можно, будите вѣрность Его Императорскому Величеству!

Былъ конецъ іюля, когда въ одной изъ заброшенныхъ шахтъ подъ Екатеринбургомъ, были найдены вещи, принадлежавшія Государю Императору и Царской Семьѣ. Какъ знаешь, по службѣ мнѣ пришлось имѣть отношеніе къ Царскому Дѣлу, какъ оно тогда называлось въ Екатеринбургѣ.

Среди другихъ найденныхъ вещей, были два зеленыхъ мальтійскихъ крестика, замѣчательно художественной работы, изъ чуднаго малахита.

Одинъ изъ нихъ былъ сильно поврежденъ, малахитъ былъ разбитъ и часть его выпала изъ оправы.

Для точнаго опознанія вещей былъ приглашенъ долгое время состоявшій камердинеромъ при Его Императорскомъ Величествѣ старикъ Чемодуровъ. Въ концѣ іюля 1918 года онъ заболѣлъ и былъ изъ Ипатьевскаго дома переведенъ въ больницу, гдѣ и пролежалъ около мѣсяца, и теперь оказался единственнымъ лицомъ, которое могло точно установить, дѣйствительно ли вещи эти принадлежатъ Царской Семье…

На старика Чемодурова очень сильно подѣйствовала находка этих вещей, слезы показались у него на глазахъ, ему не хватало воздуха. Я поспѣшилъ принести ему стаканъ воды.

Старикъ протянулъ руку къ столу, взялъ поврежденный зеленый крестикъ и сталъ его разсматривать.

Былъ чудный августовскій день. Лучъ солнца, упавшій на острый край разбитаго камня, преломился и засверкалъ такъ ярко, такъ чудесно красиво, что мнѣ невольно вспомнилось солдатское сказаніе о голубомъ кругѣ и драгоцѣнномъ зеленомъ камнѣ…

Скажите, — спросилъ я, — часто ли изволилъ вспоминать Его Императорское Величество объ офицерахъ, оставшихся вѣрными Ихъ Императорскимъ Величествамъ?

Старикъ насторожился, и, съ какой-то задумчивостью, медленно произнесъ:

Видите ли… Первое время объ этомъ шелъ частый разговоръ, чуть ли не каждый день. Но замѣчая, какъ грустили и убивались Ихъ Величества, горюя за офицеровъ, мы всѣ, сообща, сговорились потомъ, чтобъ избѣгать о томъ разговора. Помнится, нѣсколько разъ было, даже слезы показывались на глазахъ Его Императорскаго Величества. Вѣдь въ Тобольскѣ и въ Екатеринбургѣ веселаго было мало у насъ.

И думаю я, еслибъ дѣйствительно еще въ томъ же восемнадцатомъ году Россія обратилась за помощью, съ мольбой о спасеніи къ Его Императорскому Величеству, быть можетъ, и не было-бъ тѣхъ долгихъ, страшныхъ лѣтъ, что ей приходится еще переживать за свое клятвопреступленіе!…

Если бы Іуда Искаріотскій, раскаявшись в томъ, что онъ согрѣшилъ, предавъ кровь неповинную іудейскому синедріону, не впалъ въ отчаяніе, а воззвалъ бы къ Спасителю рода человѣческаго, Сынъ Божій указалъ бы ему прямой и вѣрный путь къ искупленію и полному прощенію — какъ Онъ простилъ на Крестѣ разбойника благоразумнаго: «…Днесь со Мною будуши въ раю…».

— «…Ибо нету такого моленія,
Нѣтъ такого страданья и зла,
Для которыхъ бы кровь искупленія
Изъ Іисусовыхъ ранъ не текла…».

Подобно Сыну Божію, и Государь Императоръ Николай Александровичъ простилъ бы одержимую, разбойную, но обрѣтшую благоразуміе Россію и съ поспѣшествующей Божіей милостью превратилъ бы ее опять въ Святую Русь, Домъ Пресвятыя Богородицы…

Такъ было бы, но этого не случилось — Россія не облагоразумилась. Вѣрнѣе не допустили ее облагоразумиться, предавшіе кровь неповинную и въ томъ не раскаявшіеся, всякіе Іуды-предатели, не позволили обманутому ими темному народу пойти по этому спасительному пути, не дали притечь съ раскаяніемъ, какъ блудному сыну, къ своему Вѣнценосному Отцу…

Господь помогъ мнѣ простить всѣхъ моихъ враговъ — однажды молвилъ Государь Императоръ Николай Александровичъ. Но я никогда не забуду, что мой генералъ-адъютантъ Рузскій, требуя отреченія, возвысилъ на меня голосъ и стучалъ кулакомъ по столу. Вѣрю, что Богъ поможетъ мнѣ простить его также…

— «Въ темномъ сознаніи мужиковъ, Царь представляется чѣмъ-то въ родѣ русскаго Іисуса Христа» — тонко подмѣтилъ свѣтлую особенность простого народа Бакунинъ, его дѣтскую любовь и дѣтскую вѣру въ Мѵропомазанника Божія…

Ты побѣдилъ, галилеянинъ!» — восклицаетъ Герценъ слова Юліана Отступника, обращаясь къ Императору Александру Второму, по поводу Его Манифеста объ освобожденіи крестьянъ. Это уже не темное сознаніе мужиковъ, а крикъ отчаянія побѣжденной темной силы…

Молва, сказаніе такое въ народѣ идетъ… Изъ края въ край Русской Земли ходитъ въ солдатской шинели Чудесный Странникъ. Не переставая, внемлетъ Онъ грѣхи народа Своего, и когда на Державныя рамена падетъ послѣдній чужой грѣхъ, въ черномъ году содѣянный — наступитъ тогда Воскресеніе Свято-Русское! Лучи пресвѣтлыхъ очей Его сушатъ слезы вдовъ и сиротъ, но сжигаютъ, палятъ измѣну змѣиную. Лишь вѣрнымъ, избраннымъ является Чудесный Странникъ; дѣлится хлѣбомъ Своимъ по пути въ Соловки, тундры сибирскія, каналы бѣломорскіе. Въ застѣнкахъ іудо-совѣтскихъ слуху тонкому и чуткому русскихъ мучениковъ слышится молитва Его къ Отцу Небесному. Прочіе же, страха ради іудейска, пріявшіе печать антихристову, Лика Чудеснаго Странника узрѣть недостойны. И вѣрятъ люди подъяремные: не оставилъ, не оставляетъ и не оставитъ Земли Русской Чудесный Странникъ, сей Царь мира и любви!…


Въ своей родной Курковщинѣ, въ Царствѣ Польскомъ, доживалъ свой вѣрный вѣкъ, свои николаевскіе солдатскіе дни, полковникъ службы Его Императорскаго Величества — Гарматъ-Курекъ…

Съ каждымъ днемъ близился конецъ, надломились силы стараго богатыря духа, послѣдняго Горталовца…

Старый Кирибѣй.

Источникъ: «Владимірскій Вѣстникъ». Ежемѣсячное Изданіе Общества Святого Князя Владиміра въ Санъ Пауло подъ редакціей В. Д. Мержеевскаго. № 36. Іюнь 1954 года.  —  № 45. Мартъ 1955. — San Paulo, 1955. — С. 14-18.