Сон негра-невольника

Сон негра-невольника

 

 (из Лонгфелло. Poems оn Slavery)

 

 

 

 

У несжатого риса лежит он и серп
Стиснул крепко в усталой руке;

Грудь открыта — и черные кудри раба
Утонули в горячем песке —

О, опять сквозь туманы отрадного сна
На отчизну глядит он в тоске.

 

Широко, по картине туманного сна
Величавые реки текли:

Он сидит под алоэ, и шумно народ
Избирает его в короли…

Вот, звонками гремя, тихо, сходит с горы
Караван, чуть синея в дали…

 

Он король… Королева подходит к нему,
Шумно дети навстречу бегут,

Обнимают его и целуют в чело,
И ласкаясь, за руки берут…

И на желтый песок из закрытых ресниц
У невольника слезы текут.

 

Вот помчался потом он в зеленую степь;
Степи чудной не видно конца,

И гремит и звенит золотая узда,
Стремена — два стальные кольца;

И при каждом прыжке сабля звонко бренчит,

Ударяясь о бок жеребца.

 

Перед ним, как застывшая красная кровь,
Быстроногий фламингос бежал,

И его по равнине, где рос тамаринд,
Он до самого вечера гнал…

Вот деревня… и тихо у берега спит
Океана пурпуровый вал.

 

Ночь темна… Заревели в оазисе львы
И заплакал голодный шакал,
Бегемот шелестил тростником, — и как сталь,
Меж осокою Нигер сверкал…
И на быстром коне, как под звуки трубы,
С торжеством он сквозь грезу скакал.

 

Миллионами звуков звучала вся степь,
О свободе запели леса;

Вольный ветер от моря подул и пошли
По пустыне гудеть голоса…

Встрепенулся во сне он… и люба ему
Величавая степи краса….

 

И не чувствовал он, как плантатора бич

Над его головой просвистел….

Смерть взяла его в смертные области сна,

И безжизненный труп коченел

В узах рабства; но дух эти узы разбил

И, свободный, с земли улетел.

 

 

 

Вс. Костомаров

«Время», №1, 1861