Святки

Святки

В избе, где сена клок в расшибленном окне,
Печь Русская в углу и лавка по стене,
Причетники села сидят о святках дома —
Нет праздника для тех, кому нужда знакома —
Под образами стол, как дед какой стоит,
Лучина нагорев, то вспыхнет, то трещит,
Бросая слабый свет на печку, на палати…
С надворья воет ветр, для горемычных кстати —
От вьюги занесло все стекла и крыльцо,
И брякает о дверь качаяся кольцо. —
Скажи ты, Ванька, мне, спросил старик с тоскою, —
В тавлинку с табаком пощелкавши рукою:
Куда веселые девались времена,
Когда и денежке была своя цена,
Когда лишь псалтырю отцы детей учили,
Заморских нянюшек для них не вывозили
И не кроили всплошь все на чужой покрой?
За то и скуки мы не знали никакой!
Как святки подойдут, гуляем на распашку….
Бывало закутим — всех лошадей в запряжку,
Семейкой в обшивни — катай, по всем по трем!
Сугроб, ухаб, мятель — все было ни почем.
Русь Русская была и жили по-простее.
Как вспомнишь старину, так сердцу веселее!
Всех праздник радовал, зажиточных и голь,
Для всякаго была готовая хлеб-соль.
«К нам просим милости» так скажется радушно,
Что ноги, не спросясь, идут на зов послушно.
Там, смотришь, золото затеют хоронить,
Окрутники всю ночь из дома в дом ходить.
Навалятся к тебе с предлинными носами
И шуты — плясуны и дьяволы с рогами,
Поют и прыгают, хохочут и пищат,
Беснуютя, вертятся, пугают, ворожат.
Как хватят трепака, пойдут ломать коленцы,
Оглянешься — зевак битком набиты сенцы!
Откуда ни возьмись, с лебедкой парень-зух
Под шапкой на бекрень — пустился в пляс сам-друг:
То с ней расходится, то крадется к ней снова,
Она и не глядит; от парня дорогова
Кружится и рукой отмахивает прочь….
Он сладко ластится, — ей гневаться не в мочь!
Она к нему, он к ней, да как тряхнет в присядку —
Так радость всех проймет, сказать уж правду-матку!
А там, чтоб женихов узнать хоть тень одну,
Невесты заркало наводят на луну.
Там дева, запершись в светлице как от вора,
Сидит при двух свечах. Накрыты два прибора —
Ей страшно в зеркале — идти не хочет прочь,
И суженаго ждет на ужин целу ночь.
Там, растопивши, воск на снег выносят в сени,
И в-запуски потом разгадывают тени.
Другия сквозь стакан глядят во все глаза;
Распущенный белок какия чудеса
Выводит там в воде…. и как собой довольны,
Когда присмотрятся к венцу иль к колокольни!
Быть за мужем, иль нет — для девок все равно;
А смотришь, там в кружок разсыпано пшено —
И бродит курица, и молятся девицы:
Дай Бог, чтоб клюнула она моей пшеницы!…
Сознаться надо им в том маленьком грешке —
Ведь шило как ни прячь, не утаишь в мешке.
А там, от матушки и от подруг украдкой,
Плутовка на мороз к воротам пырь с загадкой;
В калитке притаясь, она проезжих ждет,
Подслушать имячко, с кем под венец пойдет.
Как вспомнишь молодость — в избе сберутся девы,
Подблюдных песенок их сладкие напевы
Кого не разожгут, кому не вскружат кровь?
Со всеми жилками заговорит любовь!…
А плетень заплетут: а станут в хороводы —
Запляшет и старик как в молодые годы!…
Но нынче люди все на чудаке чудак —
Давай все новое, все прежнее не так;
Уж встарь-то ни ходить, ни кланяться не знали.
Все подняли на смех — чрез чур горазды стали!
А суженым беда — чуть с голоду не мрут:
На ужин девушки их вовсе не зовут;
Нет веры ничему, не верят и в гаданье;
И словом — старина пошла на осмеянье!.. .
В присядку-ли тряхнешь? — так с головы до ног
Осмотрят, оглядят, надуются как звери;
И скажут напрямки: вон Бог, а вон и двери!
Всех ряженых в огул честят ворами всплошь;
Обычаи отцов пропали ни за грош!..
А лучше ли у них? все без толку, без цели,
Кажись «и золото я хороню» не пели,
А схоронили так, что где ни хвать нули,
И свищут в кулаки теперь как бобыли!
Да что уж, брат, — и нас причетников в крещенье
Заставят погулять в мороз — мое почтенье!
И ради скупости, нигде не примут в дом;
А набожность давно прозвали ханжеством.
Ничто не ставят в грех, в соблазн друг друга вводят;
Нет — видно времена последние приходят!..
Не то ты, дедушка, не то заговорил!
Так Ванька с высоты палатей говорил:
Не знаешь света ты — и это очень просто,
Ты дальше не бывал соседняго погоста.
И дело темное век новый для тебя!
Не гневайся, мой дед, другое дело я, —
Примером так сказать — прошел огонь и воду,
Какого не видал на свете я народу!
Жил в Белокаменной и в Питере бывал,
И батюшку-Царя, вот как тебя, видал.
С семинаристами вел дружбу — знаем сами,
Что ночью вся земля с народом вверх ногами,
Не бось не проведешь — смекаем обо всем!
Нам не секрет, что мир вертится колесом,
Мы знаем, от чего луна бывает рдяна
И что она берет от солнышка румяна;
Мы знаем многое — и в школе наших рук
Не бось не миновал весь книжный ряд наук.
Так что послушай, что скажу: ты свет коришь фальшиво;
Теперь окрутники нам сделались не в диво.
С тех пор как белый свет стал больно просвещен,
Он почитай и всплошь бывает наряжен.
Теперь под масками гуляют и без святок!
Поди узнай-ка их?.. всяк бел, и чист, и гладок;
Хоть чертом родился, да в просвещенный век,
Посмотришь, поглядишь: прекрасный человек!
Все изменяются, кому и как попало,
Во что ни срядится, как тут к лицу пристало.
Монах, под образом смиренья, в свой клобук
Высокомерие запрячет как в сундук;
Разгульная жена слывет себе святошей,
А муж с ней носится, как вор с чужою ношей?
О чистоте души там бредит моралист;
А загляни в него — так что твой трубочист.
Правдухин в прах гремит, искореняет взятки,
Поверь ему, а он разыгрывает святки.
Но барич с головой закинутой назад,
Жар-птицей в золоте горит его наряд,
До неба вздернуты и нос его и плечи,
Расчитаны хитро его поклоны, речи,
И даже самое пожатие руки,
Как у аптекаря на банках ерлыки.
И чтож? — столь пышнаго героя на паркете,
Ничтожный Секретарь, сняв маску в кабинете,
По свойской колее влачит его за нос,
Ну — словно машина послушный паровоз.
Узнай чиновника! крехтит, пищит как нищий,
Проводит целый день он над бумагой писчей.
«Неблагодарное Начальство — о Творец!
Да долголь мучиться?…» все бросил наконец,
И с черненькой душой да в чистую отставку.
Посмотришь — Бог пошлет и дом ему в прибавку.
Видал ли Святки ты на барских вечерах?
Нагрянет, разодет, на ухарских конях —
Присядет к карточкам…. да так перерядится,
Что в дом свой, как Адам из рая, возвратится.
Другим-же карточка идет и в честь и в прок.
Как ширма кроет все, все прячет как в мешок;
Откудаж все взялось, и деньги и обновы?
Не бойтесь! все грешки принял король бубновый.
От места-ли, от карт, откуда весь прилив?
Как знать? король бубен с рожденья молчалив!
Есть тоже барыни… впрямь святки исправляют,
В пост мяса не едят, не пляшут, не гадают;
Но если заворчат, то Боже упаси —
Хоть всех Святых тогда из хаты выноси!
А семьи знатныя до тех пор наряжались,
Что жены и мужья, и дети растерялись,
Жена на стороне, а муж у сборных жен,
Глядь! сын-то Трифоныч, а батюшко Семен!
И это пустяки, что в кольца не гадают,
По тяжебным делам забаву эту знают.
Дела с подъячими не хуже брат кольца,
Начнут тебя таскать, не сыщется конца,
Однеми справками, запросами замучат,
И злато хоронить по их горстям научат.. ..
И знаешь-ли, что я еще скажу тебе?
Век просвещения — век новый — А и Бе
Не далеко ушел от века Аз и Буки;
Дельцы исправные все также греют руки;
Но с большей сметкою, расчетом и умом,
Основанным у всех на правиле тройном,
Судья относится в той силе к умноженью,
Как все просители к прямому разоренью!
Поверишь-ли? теперь из почести к рублям
Нашлт-б и сатану безгрешным по судам.
Все просветилося, приноровилось к веку,
Против течения плыть трудно человеку.
Взгляни на девушек: не те уж и оне!
И женихов себе не ищут на Луне,
А принялись считать на эполетах звезды,
Все наровят себе повыше выбрать гнезды!…
Да и у суженых про сердце нет речей!
У всех один напев а много-ли за ней?
И чуть проведают, что там зимуют раки,
Все разом — как на кость голодныя собаки.
Пусть спорят мудрецы — на ветер их слова!
А денежки всему на свете голова….
Случись разбогатеть: со всех сторон поклоны,
Запишутся в друзья и графы и бароны;
В родню вплетется тот, кого и не знавал;
Но вдруг случись на грех утратить капитал,
Ты «здравствуй» говоришь…. а друг, пожав плечами:
«Забыл…. ей, ей забыл, где виделся я с вами!»
И будь семи пядей во лбу, умен, учен,
Да если пуст карман, так что и толку в нем.
Как красно солнышко весь мир живит и греет,
Так все под деньгами растет, цветет и зреет.
И кто не хочет гнуть под час своей спины,
Тот прозевает все — и место, и чины.
Старухи что творят! так мой язык немеет —
Иная в один день не раз помолодеет!
В уборной у нея вся фабрика чудес —
Бух! двадцать лет с костей — не углядят с небес!
Морщины сгладятся, и обведется бровка,
Румянец загорит — ну, хоть куда красотка!
Вот так-то век живи, да век же и учись:
Все люди с масками, куда ни обернись!
Ты говоришь, мой дед: не рядятся чертями;
Взгляни-ка на мужей… большая часть с рогами.
На белом свете кто по светски хочет жить,
Так нужно где льстецом, а где нахалом быть.
Ну словом — без души совсем должно родиться
И знать, когда и где и как принарядиться!….

 
Святки и басня Прошлогодние календари. Печатать позволяется. Вильно 28 декабря 1854 года. Цензор Павел Кукольник. Вильно. В типографии Осипа Завадзкаго, 1855. С. 3 – 13.