Тони

Тони.

 

Д Р А М А.

соч. Кёрнера, пер. А.А.Шишкова

 

Действующие лица.

 

КОНЫО ГОАНГО, Предводитель Негров.

БАБЕКАНА, Мулатка.

ТОНИ, ее дочь.

ПОЛКОВНИК СТРЕМЛИ.

 

Сыновья его. Французские офицеры

ФЕРДИНАНД.

АДОЛЬФ.

ЕДУАРД.

 

ГУСТАВ РИД, Французский офицер.

НАНКИ, маленький Негр.

СЛУГА Стремли.

Два НЕГРА.

 

 

 

 

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ.

ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ.

Ночь. Гром и молния. — Двор Гоангова дома. — Ворота отперты.

 

Бабекана и Тони с фонарями.

 

Бабекана.

Какая ночь! такой ужасной бури

Я с юных лет не помню; гром грохочет

И воет воздух.

 

Тони.

Мать! пойдем домой;

Пойдем; во мне вся кровь застыла

От голоса разгневанных небес!

О! как блестит! Перун предвестник гнева

Небесного: он на главы убийц

Обрушится.

 

Бабекана.

Злодеев белых

Жалеешь, дочь? стыдись; ужель мой стыд,

Ужели злость их позабыла?

Иль этот белый цвет,

Наследье моего позора,

Твой белой цвет препятствует тебе

Скорбеть и жаждать меcти? Снова ль буду

Рассказывать, как злобные, меня

Бессильную терзали, так терзали,

Что я без чувств поверглась к их ногам —

И жизнь теперь в стыде кончаю?

 

Тони.

Нет, никогда не позабуду, нет!

Но должно ль целому народу мстить

За преступленье одного злодея?

Но должно ль кровь людей невинных лишь

За то, что белыми они родились,

За то что солнце их яснее светит,

Что блеск его светлеет в их чертах.

 

Бабекана.

Помочь нельзя; мужам даны мечи,

Нам, женщинам, дано повиновенье.

Они за родину стремятся в бой,

Нам остаются легкие заботы.

Ты знаешь что сказал Гоанго? „Белый,

Который переступит мой порог

Моля пристанища, задержан будет

Коварством ли, иль силой, все равно,

До той поры, как возвратясь, его

На жертву меcти принесет Гоанго.“

Мы, слабые, не йдем с мужами в бой

За вольность, за права страны родной;

Но можем быть полезны в общем деле

Но и на нас лежит священный долг

Участвовать в искупленной свободе.

 

Тони.

Родная, сжалься! вспомни: этой жертвы

Я цвет ношу. Мужам прощаю злость,

В жене ж, кровавой мести хитрость,

В очах Всевышняго, тяжелый грех.

Когда стеня, несчастный Франк падет

На твой порог, не слушай стона

И не впускай его; кровавой мысли

Не няньчь в груди. — Когда просишься будет

Для Господа, в вертеп убийств, родная,

Нет, не впускай его. И дверь и слух твой

Пусть будут заперты; — отец мой — вспомни —

Был также бел. —

 

Бабекана.

Что вспоминаешь, Тони!

Злодей был твой отец,

Один, достоин страшной мести

Народа целого: он, он на белых

Созвал грозящую им казнь.

Исполнятся Гоанговы слова!

Преступно сожаленье! Тони,

Иль мaтерью так мало дорожишь,

Что ею жертвуешь для тигров?

 

Тони.

Молю: отдай им жизнь мою,

Но не желай, чтоб девственные руки

Невинной кровью обагрила я;

Не тяготи души моей смиренной

Участьем в том, что окрававить можешь

Нить целую моей преступной жизни.

 

Бабекана.

Не слушаю.

 

Тони.

Родная!..

 

Бабекана.

Замолчи.

Гоанго мной доволен будет!

Кровь сеяли, и семена созрели —

Поди, приляг; страшна ночная буря;

На чистом воздухе опасно быть.

Ступай. —

 

Тони.

Засну ли?

 

Бабекана.

Если хочешь

Не спи, но повинуйся мне. —

Спокойной ночи.

(уходит).

 

 

ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ.

 

 

Тони (одна).

Мне спокойной ночи!

Мне ль спать, когда убийством и изменой

Измучена, растерзана душа?  —

Сон тихий навевают небеса;

Спокойно спать лишь с чистым сердцем можно.

Чем отличалось бы добро от зла,

Когда бы в грудь, вертеп злодейских мыслей,

Спокойный, мирный сон проникнуть мог?

Ах, Тони, бедная! И кто ж из сердца

Невинного, изгнал покой и мир?

Кто гонит сон с твоих очей усталых?

Родная мать! — О Боже! мать родная

Мне в руку чистую, влагает нож

Влечет меня убийств к кровавой бездне!

Бывало прежде сладко я спала;

И весело, вкруг девственного ложа

Летали сны, прелестны как весна;

Теперь в мечтах одни убийства вижу!

Спать не могу! желать покоя

Не в силах я, и грустно бедной Тони!

(входит в дом).

 

 

ЯВЛЕНИЕ ТРЕТИЕ.

 

 

Густав (с обнаженной саблей в руке и двумя пистолетами за поясом, входит в ворота).

Нет сил идти. Пусть все решится здесь;

На жизнь, на смерть ли, остаюся:

Спасу друзей, иль добровольной жертвой

Предстану Господу. — Бушует буря,

Блеск молний раздирает мрак небес!

Должна в сердцах людей проснуться жалость,

Когда безжалостно небесный гром..

Гремит, и Бог несчастных отвергает.

Так, лучше пасть под булавами Негров

И ты ль не сжалишься? И ты ль захочешь,

Чтоб я погиб, пустынной жертвой бури

И злых врагов?

Под острыми кинжалами убийц,

Чем видеть братьев и друзей погибель.

Решусь. — Быть может, встречу человека!

Кровь горяча во всякой груди! Солнце

Чернит наружность, не чернит души,

И цвет лица не истребляет жалость.

(стучит саблей в дверь).

Во имя Бога, отворитe дверь;

Молю, спасите десять братий!

На жалость преклоните слух,

Спасите их, когда вы люди.

 

 

ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ.

 

 

Бабекана (в окне).

Кто там стучится в страшный ночи час?

 

Густав.

У ног твоих несчастный просит крова!

Будь жалостней ночной, свирепой бури,

Забудь что бел я, и впусти меня.

 

Бабекана.

Один ли ты?

 

Густав.

Один.

 

Бабекана.

Опасно

В годину возмущений и убийств

Гостеприимно принимать несчастных;

Но буря воет, ночь мрачна,

Ты жалок мне, решусь —

 

Густав.

И я могу

Доверчиво переступить порог твой?

 

Бабекана.

Оставь боязнь; здесь дочь моя и я

Живем одни; мой смуглой цвет

Между тобой и черными посредник.

Я вышлю Тони; погоди немного

(отходит от окна).

 

 

ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ.

 

 

Густав (один).

Благодарю тебя, Могущий Боже!

Они избавлены! — Но если я

Доверчиво вдаюсь в обман коварный?

И так ли состраданье говорит?

Остаться ли, бежать ли? я погибну,

Со мной погибнут и мои друзья, —

О! что начать?…

 

 

ЯВЛЕНИЕ ШЕСТОЕ.

 

 

Густав и Нанки (входит и проворно запирает ворота).

 

Густав.

Стой, что ты делать хочешь?

 

Нанки.

Ворота запираю; Бабекана

Велела так.

 

Густав.

Но для чего велела?

 

Нанки.

Спроси ее. Когда отсутствен Коныó,

Старуха домом управляет всем,

 

Густав.

Кто этот Коныo?

 

Нанки.

Предводитель Негров.

Вчера он взял сто пятьдесят мужей

И выступил с рассветом к Дессалине.

Ужель не знаешь Коныo? Воин смелый,

Он лучше всех стоит за наше дело.

 

Густав.

В какую пропасть впал я! Дай мне ключ,

Ворота отопри.

 

Нанки.

Не дам, не смею.

 

Густав.

Я слышу шум — идут — подай мне ключ!

 

Нанки.

Насильство, помогите!

 

Густав.

Боже, поздно! —

Спасенья нет; но дорогóй ценою

Продам им жизнь мою.

 

 

ЯВЛЕНИЕ СЕДЬМОЕ.

Тони (с фонарем в руке, выходит из дому).

 

 

Прежние.

 

Густав (прицеливаясь в нее).

Назад, назад, Коль жизнь тебе мила! не испытуй

Отчаянья последнего усилья.

 

Тони (вдруг освещенная фонарем).

Что сделалось с тобой?

 

Густав.

Небесный Ангел!

 

Тони.

Что, чужеземец, сделалось с тобой?

 

Густав.

Я сплю, иль нет? прелестная, скажи,

Мечта ли ты, иль существо живое?

Я робкий ждал души чернее ночи

Под черными чертами, и нашел

Цвет моего народа; встретил очи,

В которых чистая горит душа.

 

Тони.

Не доверяй обманчивым чертам.

Под белой грудью, часто, часто бьется

Коварное, бесчувственное сердце!

(в сторону).

О если б понял он мои слова!

 

Густав.

Бояться ль мне обители, где Ангел

Стоит у входа? нет; тяжелый грех

Мое сомненье было б. Резко, резко

Душа твоя, чистейшая душа

Начертана на девственном челе,

И трепетать я стану? Никогда!

 

Тони.

О! если б я могла

Тебя спасти; оставь нас, Нанки; там

Нужнее ты.

 

Нанки.

Иду

(уходит).

 

Тони.

Будь осторожен;

Здесь худо, чужеземец, верь мне, худо.

 

Густав.

Что слышу я?

 

Тони.

Опасно, верь мне, ночевать здесь в доме;

Толпами Негры вкруг него блуждают.

Мы сами их боимся. Жизнь твоя

В опасности.

(в сторону).

Не понимает — Боже!

 

Густав.

Пускай придут, не отступлю назад.

Мне кров обещан мaтерью твоею.

 

 

ЯВЛЕНИЕ ОСЬМОЕ.

Прежние и Бабекана (в окне).

 

 

Бабекана.

Что медлите внизу?

 

Тони.

Мать! Боже мой!

 

Бабекана.

Идите вверх; огонь

Легко привлечь сюда прохожих может;

Идите же.

 

Тони (в сторону).

Ему, предвестник смерти

(Бабекана отпирает окно).

Ее слова. — Идем. — Ступай за мной.

Ты веришь мне; не ошибешься в вере!

Сквозь огнь и кровь, с невинною, душой

Легко пройти; дай руку.

 

Густав.

Вот рука;

И если ты ведешь меня в могилу,

Обвороженному, мне смерть сладка.

(входят в дом).

 

 

ЯВЛЕНИЕ ДЕВЯТОЕ.

Сцена переменяется в комнату, с двумя дверьми, середней и боковой.

 

 

Бабекана.

Робеет он? иль слышит свой конец,

Иль жалости моей не доверяет?

Прав, прав, клянуся небом; с той минуты,

Как мой порог перешагнул он, все,

Все для него окончено. Навеки

Захлопнулась за ним та дверь, которой

Он радостно дотронулся рукой.

Не возвратится к жизни и свободе;

Пойдет вперед, до плахи роковой —

Идут они! — Возвеселились, Гоанго!

 

 

ЯВЛЕНИЕ ДЕСЯТОЕ.

Густав, Тони и Бабекана.

 

 

Густав (бросаясь на колена перед Бабеканой)

Благодарю, благодарю тебя!

Ты от отчаянья спасла страдальца.

Я веру в Бога начинал терять,

Я никому не верил! С жизнью, с верой,

С надеждой я прощался навсегда:

К тебе привел меня хранитель-Ангел,

И жизнь, надежду я люблю опять.

 

Бабекана.

Неосторожный юноша! так скоро

Сердцам двух женщин ты вверяешь жизнь,

Не зная их! Слепой судьбе спокойство

И счастие свое вручаешь ты?

 

Густав.

Я на нее взглянул, и все забыл:

Борьбу кровавую, и бой и злобу.

Кто видел Тони, у того в душе

Одно лишь чувство остается, — вера.

 

Бабекана.

Когда ее глазам так веришь ты,

И я хочу доверенность твою

Чистосердечным заслужить признаньем.

Дом этот, Коныо дом; он предводитель

Восставших Негров; в незабвенный день,

Когда Конвент провозгласил слова:

„Сокрушены рабов оковы! «все,

Все вспыхнуло кровавой мести жаждой

И вспыхнул Негр. Властителя, который

Благотворил ему, рукою щедрой

Ему давал сокровища, свободу,

Он бездыханна растоптал пятой

И предал все огню и истребленью

До дома этого, где скудной пищей

Я дряхлое поддерживаю пело,

А сам пустился на кровавый пир,

На страшное убийство белых братий.

Его здесь нет теперь, еще вчера

Военачальнику повез он порох.

Я жизнью заплачу, когда узнает,

Что я пристанище тебе дала.

 

Тони (тихо).

Родная!

 

Густав.

Нет, не проклянешь во мне

Неблагодарного; я знаю, много

Ужасных было злодеяний, но

Не причисляй меня к толпе злодеев

Я не причастен тяжкому греху.

 

Бабекана,

Кто ж ты? Скажи! Обезоружься прежде;

Ты так устал; не бойся ни чего;

Ты в безопасности.

 

Тони (боязливо).

Оставь, родная! Оружие краса мущин, люблю их

Вооруженных.

 

Бабекана.

Глупое дитя!

 

Густав (кладет пистолеты на стол).

Охотно, если позволяешь: да,

Оружие краса, и вместе тягость.

 

Тони (значительно).

Игрушкой легкою не может быть

То, что полезно.

 

Бабекана.

Замолчи же, Тони. —

Ну, расскажи нам.

 

Густав.

Я не Франк, как ты

Легко заметить можешь; но родился

В Гельвеции; с младенчества в себе

Я чувствовал влеченье к славе; мне

Мечталось море, дальные пределы,

Народы чуждые; тогда Французы

Войска сбирали; и с тремя сынами

Уже мой дядя был под знаменами.

Я другу верному мое наследье.

Отцовское препоручил, взял меч,

И полетел по бурной влаге моря

В страну убийств. У вас пылал мятеж,

И каждый шаг мы покупали кровью.

И за глоток воды мы лили кровь.

Повсюду Негры побеждали нас;

Один лишь мыс непокорен остался.

Мы заперлись в Дофине с твердой волей

Оспаривать последний клок земли —

Как вдруг изменой пала крепость. Негры

Купались в нашей крови; город вспыхнул

С тринадцати углов, и корабли,

Последняя надежда на спасенье

На бегство, запылали. — Дядя мой,

Его сыны, пять слуг и я, спасая

Свои сокровища, на все решились.

Сквозь улиц, скользких от потоков крови,

Сквозь ворота пробились, и пошли

Отчаянные, по земле мятежной

Сквозь черные толпы убийц, туда

Где Рошамбо бесстрашно защищал

Последний наш приют.

 

Бабекана.

Какая дерзость,

Сквозь полчища бесчисленных врагов

Пробиться с слабой горстью беглецов!

 

Тони.

Скажи, какое мужество!

 

Густав.

Решимость,

Отчаянье! Пятнадцать дней блуждаем,

Бежа от света, в мрачности лесов,

И только ночью путь свой продолжаем.

Измучились. — Недалеко отсюда

Товарищей оставил я. Смягчися,

Пошли им пищу, и прими сюда,

Спаси гонимых роком! будь для них

Как для меня, посланником небесным.

 

Бабекана (в сторону).

Их десять! Нет, опасно; тут нужна

Решительность. (Густаву) Друг, слишком много хочешь;

Могу ли десять человек впустить

В мой дом, не возбуждая подозренья?

Теперь никак не льзя; ты видишь свет

Там, далеко; дружины главной Негров

Сторожевые то горят огни;

И здесь в окружности толпы их бродят. —

Да, если все опять спокойно будет,

Тогда, быть может —

 

Густав.

Отошли ж им пищу, Обрадуй их надеждой.

 

Тони (в сторону).

Боже сильный!

Что предприемлет мать моя! Какое

Предчувствие!

 

Бабекана.

Согласна; этой ночью

Им Нанки отнесет питье и пищу. —

В лесу они?

 

Густав.

Когда взойдет, направо,

Там где огромной дуб.

 

Бабекана.

Отыщет Нанки,

Не беспокойся! десять их, сказал ты?

 

Густав.

Десятый я.

 

Тони.

Моя родная мать

Обманывать такое сердце может!

 

Бабекана.

Поди же, Тони, покажи пришельцу

Убежище, назначенное мной,

И покорми его; а я покуда —

О пище для других похлопочу.

 

Тони (берет плащ и пистолеты Густава).

Пойдем.

 

Густав.

Иду.

 

Тони.

Не беспокойся, мне

Ты поручен, мой белый гость, и буду

Твоим хранителем.

(уходит в боковую дверь с Густавом).

 

 

ЯВЛЕНИЕ ОДИННАДЦАТОЕ.

 

 

Бабекана (одна).

Хранителем? дитя! Его не долго охранять тебе!

Теперь-то, Бабекана, призови

Себе на помощь женское коварство!

Одной мне жертвы мало; десять жертв

Вручить хочу кинжалу Коныо. Да!

Но не должна я открываться Тони,

Она дитя, великих дел не может

Объять, и любит белых. Так, одна

Исполню все, не обману Гоанго;

Он улыбнется делу Бабеканы.

(уходит).

 

 

ЯВЛЕНИЕ ДВЕНАДЦАТОЕ.

Густав и Тони (выходит из левой двери).

 

 

Тони (указывая на дверь).

Здесь безопасен ты; тут жил хозяин Плантации. —

Он был так добр и тих —

Бывало он любил и нянчил Тони.

Да наградит его Господь. — Теперь

Никто тут не живет, никто не станет

Искать тебя.

 

Густав.

Благодарю, мой друг!

 

Тони.

Я принесу поесть тебе; потом

Засни, мой гость, спи беззаботным сном,

Я не засну!

 

Густав.

Прелестное созданье!

(Тони входит и выходит, принося кушанье).

Меня привел к ней добрый Гений мой;

Мне на нее так весело смотреть,

Так нежит слух ее волшебный голос,

Что забываю все: и горесть жизни,

И бой убийственный, и тягость бед;

Они лежат за мной, как сон неясный.

За тем ли бросила меня судьба,

На этот остров, где живет убийство,

Чтоб на земле, дымящейся от крови,

Мне улыбнулся первый сон любови?

Ах Тони, Тони!

 

Тони.

Ты зовешь меня?

 

Густав.

Зову, при каждой мысли.

 

Тони.

Вот твой ужин; Скажи скорей, чего еще желаешь,

Покуда мать не спит.

 

Густав (схватив ее за руку).

Признайся, Тони,

О каждом ли пришельце ты печешься

С такою нежностью, с такой заботой?

 

Тони.

Я всякого люблю, кто добр.

 

Густав.

А я, я добр?

 

Тони.

Двух слов еще не говорили мы,

А ты уж верил мне; ты верил сердцу.

Доверчивость есть свойство добрых душ.

Нет, ты не зол.

 

Густав.

О нет, не зол я, Тони;

Вся жизнь моя пред Господом чиста

И смерть без трепета могу я встретить!

 

Тони.

Ты не умрешь! я в этот дом ввела

Тебя, ты шел доверчиво за мною,

Ты жизнь свою мне поручил, и я,

Я выведу, тебя отсюда, Богом

Клянуся в том; спасу, или с тобой

Погибну вместе.

 

Густав.

Что сказала ты?

Ужели здесь не безопасен я,

Ужель грозит мне тайная измена?

 

Тони (опомнясь).

Нет, чужеземец успокойся; нет,

Я за тебя ручаюсь жизнью.

 

Густав.

Тони!

Чтó, если б в грудь мою кинжал убийцы

Ты погруженный видела, и кровь

Моя на нем дымишься начала бы,

В глазах твоих блеснула бы слеза

О бедном юноше?

 

Тони.

Творец Небесный!

 

Густав.

О! отвечай! как сладко жить тому,

Кто близкий к смерти, оставляет друга,

Который раннюю его могилу

Скропит сердечной, теплою слезой.

 

Тони.

Не мучь меня!

 

Густав.

Ты плачешь; эти слезы

Дай осушить горячим поцелуем.

И обо мне ты плачешь? Тони, Топи!

Любила ль ты когда-нибудь? Узнала ль

Чистейшее блаженство, злую муку?

Любила ль ты? Когда моим глазам,

Как мира лучшего прекрасный житель,

Предстала ты, я начал жить; тогда,

Хотя б сверкали надо мной кинжалы,

Я всюду бы последовал тебе.

В моей душе одно лишь чувство было,

А сердце сильно билось; я не мог

Таить в груди, в душе, восторг и радость

Чудесную! —- Ты плачешь, плачешь, Тони?

Промолви слово, я молю тебя!

Любила ль? любишь ли? как сердце чисто,

Как девственна душа твоя, скажи

Одно лишь это слово. —

 

Тони (вырывается из объятий Густава в сильном волненьи чувств; движенья ее оказывают боязнь и любовь; она бросается в дверь).

 

Густав (бежит за нею).

Тони! Тони!

 

 

 

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ.

ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ.

Та же комната.

 

 

Густав (выходит из боковых дверей).

Все спят еще; едва проснулся день,

Но сон бежит от глаз моих усталых!

О как охотно променять готов я

Ночной покой на сладкие мечты

Дневные! — Тони! как чудесно Бог

Всевидящий сближает в мире сем

Сокрытыми, незримыми путями

Одну другой назначенные души!

Под чуждым небом он находит их,

На берегах безлюдных и пустых,

Среди лесов, в пылу кровавой битвы

И в счастии, и подле страшной бездны,

Отчаяньем изрытой. — Он ведет

Родное сердце к сердцу; он вливает

В них чистую, небесную любовь.

С младенчества я чувствовал в груди

Невнятное, но пылкое желанье,

И назвал я его влеченьем к славе,

Стремленьем видеть дальные страны;

Искать опасностей, побед и боев:

И полетел в безвестные края.

То был призыв, не юности отважной,

Не мужества кипящего порыв,

Но тайный, но волшебный голос сердца,

Родной души душе моей призыв. —

(погружается в мечты).

 

 

ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ.

Густав и Тони.

 

 

Тони.

Не помешала ли?

 

Густав.

Ты это, друг мой?

 

Тони.

И ты не спишь?

 

Густав.

Как спать мне? в этой груди

Горит огонь, и сон бежит от глаз.

 

Тони.

Он нужен для тебя.

 

Густав.

Нема природа

При голосе встревоженной души.

А ты, спала?

 

Тони.

Нет, черные толпы

Вкруг дома нашего всю ночь блуждали.

Начальник, говорят, сбирает войска,

Чтоб всеми силами на мыс напасть

И завтра день кровавый, страшный день,

В который белых сокрушится власть.

 

Густав.

Теперь бесценна каждая минута.

Где Бабекана? Пусть совет подаст,

Пусть выпустит меня.

 

Тони.

Куда пойдешь ты?

Здесь недалеко Негры; не теперь,

Нет, не теперь, или погибнешь, вместе

Твои друзья погибнут; не решайся

На этот смелый, безрассудный шаг.

 

Густав.

Но как же я спасу тебя и их?

С твоей ли светлой, девственной душой

Останешься в стране убийств и смерти

Людей свирепых бесприютной гостьей?

Нет, возвратись на родину со мной.

О! верь мне, Тони, верь как другу, брату!

 

Тони.

Оставить мать?

 

Густав.

Возьмем ее с собою.

 

Тони.

Могу ли веришь юноше чужому?

Вчера лишь только

Я тебя узнала.

 

Густав.

Любовь не знает времени; она

Цветет и зреет в каждое мгновенье.

Мне кажется, давно люблю тебя,

Давно, с тех пор как помню сам себя!

С минуты пой, как я узнал добро,

Узнал прекрасное, ты мне знакома!

Скажи, я, может быть, вчера не понял

Волненья сердца твоего? — О мне ль,

О мне ль одном льешь состраданья слезы?

Одна ли жалость в сердце у тебя

И нет любви, в награду за любовь?

 

Тони.

Будь милосерд с невинной, слабой девой!

Ты видишь, сердце не вмещает тайны,

Волненье чувств высказывает все. —

Будь милосерд. — Так; я пойду с тобою:

Нет у меня отца, и мать родная

С холодностью отталкивает дочь!

Я здесь живу бездомной сиротою;

Возьми меня, возьми в страну любви,

Согрей меня на дружеской груди!

 

Густав.

Моя! моя! Какая радость, Боже!

Послушай, Тони: путь наш, дальний путь;

Но вот рука: ни в счастьи, ни в беде

Не разлучусь с тобой. — Моя подруга,

Ни что с тобой не разделит меня!

Пойдем и ускорим спасенье наше;

Теперь же матери открою все.

 

Тони.

О, сохрани тебя Отец Небесный!

Погибнем оба. — Я спасу тебя,

Но слушай, слушай. — Роковую тайну

Храни, храни в истерзанной груди!

Ты, — Боже — Мать! — Спокойствием притворным

Обманывай ее. —

 

Густав.

Что это значит?

 

Тони.

Молчи, молчи, молю!

 

 

ЯВЛЕНИЕ ТРЕТИЕ.

Бабекана и прежние.

 

 

Бабекана.

Эх чужеземец,

Не бережешь меня! Зачем ты вышел

Из комнаты своей? Тебе известно,

Что состраданье навлечет мне смерть,

Когда узнают про тебя.

 

Густав.

Прости. Я о друзьях моих хотел узнать. —

Ты к ним послала?

 

Бабекана.

Нанки возвратился;

Несчастные благодарят меня

За скудный дар!

 

Густав.

Благодарят? и только!

 

Бабекана.

Да, только.

 

Густав.

Бог да наградит тебя

За помощь страждущим.

 

Бабекана.

Скорее скройся,

Когда все спихнет, позову опять.

 

Густав.

Иду. (тихо) Идти ли, Тони?

 

Тони (тихо).

Иди и верь, спасу тебя.

 

Густав (тихо).

О! верю! Бог присутствует повсюду.

(Уходит).

 

 

ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ.

 

 

Тони и Бабекана.

Неосторожный! — Беззаботно входит

И думает что выйдет! Позабыл,

Что для него не существует мир,

Что он ногой коснулся той земли,

Где гроб ему готовят боги мщенья.

Таков-то ум и осторожность белых?

Глупец! от Негров научись уму;

От них, в Доминго, научись теперь

Притворной жалости, и милосердью мести.

 

Тони (бросаясь перед ней на колена).

Прошу тебя —

 

Бабекана.

Что сделалось с тобой?

 

Тони.

Родная, сжалься!

 

Бабекана.

Сжалиться? над кем?

 

Тони.

Над нашим белым! — Или кроме мщенья

Другого чувства нет в твоей груди?

О, сжалься, сжалься; заклинаю всем

Что для тебя священно в мире сем,

Меня питавшей заклинаю грудью,

Твоих сограждан кровью пролитой!

На беззащитного твоя рука

Подымется ль? Нет, заклинаю небом

И жизнью, ждущею за гробом нас,

Не тронь его и сжалься над несчастным!

 

Бабекана.

В уме ли ты! Я упущу мгновенье?

Шестнадцать лет молилась я о нем

Кровавою молитвой; не вкушу

Все наслаждение, всю роскошь мщенья,

Для слез ребенка, для твоих молений?

Ты слышала, как твой отец меня

Увез во Францию, коварством хитрым

Затмил мой ум, и сердце развратил

Обетами любви, надежды, счастья;

Потом лишь срам один оставил мне,

И от тебя, от дочери своей,

Отрекся? Что? Ты позабыла, Тони?

Твой цвет, наследье гнусного отца,

Влечет тебя не к меcти справедливой,

Но к жалости?

 

Тони.

Родная! ради Бога,

Не вырывай из сердца веры к людям,

Не разрывай последней, твердой цепи

Между тобой и мною; уничтожь,

Убей меня; но только б мой язык

Не проклял матери; меня родившей,

Чтобы ее священного названья

Я не должна стыдиться и краснеть.

 

Бабекана.

Безумная!

 

Тони.

Да милосердый Бог

Простит меня! — меж мною и тобой

Должна быть чистая, святая связь.

Смотри, лежу y ног твоих с мольбою;

Родная! сжалься! не скверни души

И рук, невинной кровью; от семян

Кровавых, страшная восходит жатва. —

Не принуждай меня питать презренье

К тому, чтó Бог мне уважать велел.

 

Бабекана.

Изменница! Не обману Гоанго —

Молчи, не слушаю.

 

Тони.

Пусть на меня

Обрушится и месть его и злоба,

Пусть ждет меня, мучительная смерть;

Решилася; жизнь и любовь и счастье

И все отдам, но жизнь его спасу!

 

Бабекана (с страшной холодностью).

Так? Хорошо! Не я виновна буду,

Когда он мертвым белого найдет.

 

Тони (тихо).

О боже! мертвым? — Мать, да судит небо

Меж нами, долг я заплатила мой;

Тобой разорван наш союз святой,

В душе моей ты заглушила глас

Любови детской! — Бог да судит нас!

Ты в муках дочь произвела на свет,

Она на персях у тебя взросла —

Ты в руки нож убийственный взяла,

И дочери у Бабеканы нет! —

(уходит).

 

 

ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ.

 

 

Бабекана.

Моя ли дочь со мною говорила?

Какой огонь горел в ее глазах!

Не жалость это, нет, но голос страсти;

Ее пришелец ослепить успел.

(отворяет шкаф, и высыпает порошок в кружку с молоком).

Ужель любовь младенческой души

Испортит мной обдуманное дело?

Нет, удалить ее! довольно места

Есть в погребу для дерзких дочерей.

Час, два, не более; когда ж Гоанго

Не возвратится, пусть мой белой гость

Из этой кружки выпьет сильный яд;

И в лес такую же отправлю пищу.

Содействуй общей пользе, Бабекана,

И заслужи сограждан похвалы.

(уходит).

 

 

ЯВЛЕНИЕ ШЕСТОЕ.

Театр представляет другую комнату Гоангова дома, с дверью и окном.

Густав спит, Тони входит, с веревкой в руке.

 

 

Тони.

Он спит! Так сладко как невинность, тихо

Как беззаботное дитя. Небесный мир

Смыкает очи, ясные как день;

Мечты счастливые его лелеют,

И может быть мечты любви; мой образ,

Мои черты, быть может, видит он,

И сладок сон его; улыбкой мирной —

Блестит его спокойное чело.

Спи, спи, мой гость, я не прерву покоя,

Не извлеку из твоего блаженства

В существенность печальной, бурной жизни.

Пускай кругом шипят змии измены,

Пускай над ним взнесен кровавой нож,

Он может спать небесным, тихим сном;

Любовь хранит его, любовь не дремлет. —

Придет минута смерти и спасенья,

Я разбужу его, — спущу в окно

И тайной стежкой доведу до мыса

В объятие тоскующих друзей.

Жизнь страшная передо мной лежала

И божий свет темнел в моих глазах;

Пылали города, земля стонала,

Клубился дым в разрушенных стенах

И дочь отца, и сына мать терзала,

И кровь лилась реками на полях

И рделось небо, в заревах пылая,

И робкая среди убийств жила я.

Вдруг, как трепещущей звезды паденье

Туманной ночи рассекает мрак,

Чудесное предстало мне виденье

И новый свет блеснул в моих глазах;

Оно меня зовет. — Повиновенье!

Удел мой предназначен в небесах!

Мне говорит какой-то глас сердечный:

Его любить судил тебе Превечный!

Так; заключу в моей груди печальной

Надежду, веру, чистую любовь;

Здесь будет счастью мой привет прощальный,

А там оно мне улыбнется вновь.

Прочь робость! прочь! В моей отчизне дальной

Забуду слезы и забуду кровь!

Веди меня, судьбины перст чудесный —

Нет матери, так есть Отец Небесный!

В моей груди две раны кровь точили,

Их мать мне нанесла, народ нанес;

Мне ум и сердце с ранних лет твердили,

Что гнев судьбы, проклятие небес!

Он мне предстал, — и очи слез не лили

И целой мир передо мной исчез.

Узнала все, огнем любви пылая,

И мысленно на небесах жила я!

 

Густав (во сне).

Тони! Тони!

 

Тони.

Он зовет меня,

А спит так сладко! Но не лучше ль с ним

Условиться, поговорить о средствах?

Дай, разбужу невинным поцелуем —

Прости мой друг, что от мечты приятной

В жизнь горькую переношу тебя.

(наклоняется, чтоб поцеловать его и вдруг слышит шум).

Что слышу? — Голоса? — Творец Небесный! —

Гоанго с Неграми! — Так; Бабекана

Не мешкала убийственным посольством!

Каким он адским хохотом хохочет,

Как дико потрясает свой кинжал!!

Умилосердись, Господи! Сюда

Указывает; — вот, подходят к дому;

Одно осталось, — вместе умереть!

И никакой надежды на спасенье?

Нет, никакой! Я слышу их шаги.

Свирепствуют; — И нет никак спасенья!

Вот — мысль, как молния, в душе блеснула —

Мне Бог внушил ее; Он милосерд. —

(берет веревку, несколько раз опутывает ею Густава и привязывает к кровати).

 

Густав (просыпаясь).

Что делаешь ты, Тони?

 

Тони.

Замолчи.

 

Густав.

Мне изменили!

 

Тони.

Тише, тише, друг мой!

Тебе грозит опасность! — будь покоен.

 

 

ЯВЛЕНИЕ СЕДЬМОЕ.

Гоанго и Бабекана с двумя вооруженными Неграми, которые становятся у дверей, и прежние.

 

 

Гоанго.

Где белый? Где, предательница, где?

А! Я нашел тебя! — Что, убежал он?

Куда бежал? — Во имя страшной мести,

Где чужеземец? — Вымолви скорей

Последнее признанье.

 

Тони.

Что с тобою,

Гоанго, сделалось? и в чем виновна я?

В каком обличена я преступленьи?

 

Бабекана.

Неслыханная дерзость!

 

Гоанго.

Как? Не ты ли

С презренным Франком заключила связь

И помогла ему бежать?

 

Тони.

Ты гневом, Гоанго, ослеплен. — Взгляни сюда,

Благодари заботливую Тони.

 

Бабекана.

Как! он? —

 

Гоанго.

Что это значит, Бабекана? —

Ну, погоди же, гость! Мой скромной ужин

Ты мне приправишь, усладишь собой.

Вся кровь клокочет в жилах и кипит,

Когда смотрю на этот цвет проклятой!

Молись, твой час пришел.

 

Густав.

Всесильный Боже!

От рук убийцы я погибнуть должен!

Ах Тони! Тони!

 

Гоанго.

Объясни же мне

Кем схвачен враг? Я почитал его

Давно бежавшим. Бабекана мне

Предательницей назвала тебя.

 

Тони.

О милом пришлеце жалела я,

Забыла вдруг, что родилась в Доминге,

И думала его спасти; спеша

От матери, остановилась я

Перед дверьми: на них висел призыв

Военачальника к свободе, к славе,

К убийству белых, к справедливой мести,

И встрепенулася во мне душа.

Я обманула мать, тебя, отчизну

И добрым делом заслужишь хотела

Прощение. — Я пробралась в покой,

Где чужеземец спал, откуда думал

Бежать во мраке ночи, и веревкой

Его связала. — Смейтесь же теперь,

Когда насмешек стою! — Нет, клянуся;

Мой подвиг славен; я горжуся им!

 

Гоанго.

Прекрасно, Тони! хоть презренным цветом

Означено лицо твое, но духом

Ты споишь матери. Что, Бабекана?

Довольна ли ты дочерью своей?

 

Бабекана.

Я не могу понять ее; недавно

Она другое говорила мне.

 

Гоанго.

Оставь ее. —

(одному из Негров).

Далмара, всех зови

Потешиться стрельбой; а целью будет

Наш белый гость. Подай ружье, Омар!

(прицеливается).

 

Густав.

Творец Небесный!

 

Тони (кидаясь между ними).

Удержися, Коныо! Не убивай его; народа местью

Тебя я заклинаю, не прерви

Порывом гнева, сокровенной нити

Обширного, обдуманного дела!

 

Гоанго.

Как? Долго ль жить ему? одно движенье,

И меткий мой свинец в его груди

Распространит окостенелость смерти.

 

Тони.

Не тронь его! одной ли этой жертвой

Доволен ты, тогда как девять белых

Ждут твоего удара? Пусть живет он,

Пусть завтра, с утренней зарей, сюда

Сзовет своих друзей; опасно было б

Открытой силой нападать на них;

Отчаянье приводит к исступленью.

Два слова он напишет им; они

Придут без подозренья и боязни,

И беззащитные, падут твоей рукой.

 

Гоанго.

Благоразумен твой совет — согласен —

Не так ли, Бабекана?

 

Бабекана.

Нет, Гоанго;

Коснеть не должно в справедливой мести;

Но впрочем власть твоя.

 

Гоанго.

Сказал, и будет.

 

Тони.

Как милосерд мой Бог!

 

Гоанго.

Ступай, Далмара,

Скажи товарищам, что наш дневной

Окончен труд; пусть отдохнут сегодня,

Я поведу их с утренней зарей;

А ты, беглец, готовься в дальний путь;

Конец твой завтра. — Видишь эту пулю!

 

Густав.

Хоть в первый раз почувствуй состраданье,

Убей меня! Смотри: я бел, я враг

Тебе, Доминго, твоему народу.

О, растерзай измученное сердце.

Ах, Тони! Тони!

 

Тони (тихо).

Он не верит мне!

 

Гоанго.

Твое стенанье веселит мой слух,

Мне вопль врага любимой песни слаще!

Так жизнь тяжка тебе? ты просишь смерти?

Умрешь; умрешь, до утренней зари!

Не более, продлится жизнь твоя;

Я жажду меcти утолю тобою. —

(Негру).

За пленника ты отвечаешь мне.

(Бабекане и Тони).

Пойдем; устал я, подкреплюся пищей.

Я многое вам расскажу; вполне

Нам удалось отчаянное дело.

(уходит с Бабеканой).

 

Тони (пользуясь минутой, говорит Густаву.).

Бог милосерд! под бременем оков

Не унывай — тебя спасет любовь! —

(поспешно уходит).

 

 

 

ДЕЙСТВИЕ ТРЕТИЕ.

ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ.

Лес.

Полковник Стремли, Фердинанд, Адольф, Едуард, и четверо слуг; все вооружены. Пятый, ходит на часах во глубине сцены.

 

 

Стремли.

И все нет вести! Неужьли Густав

Помочь нам, средства отыскать не может?

Не далеко до мыса. — И малютка

Сказал, что скоро возвратится он.

Не понимаю, для чего он медлит.

 

Адольф.

Брат без сомненья выжидает ночи.

Дорога днем опасна, и толпами

По ней блуждают Негры.

 

Стремли.

Не мешало б

Чтобы один из нас, презрев опасность,

Дошел до выхода из леса; вид

Там должен быть открытый; он увидит

Что делают и где споят враги.

 

Едуард.

Меня пошлите, батюшка; доныне

Я ничего не сделал сам собой.

 

Стремли.

Мое намеренье полезно, друг мой,

Но опытность нужна для исполненья;

И потому я сам хочу идти. —

 

Адольф.

Нет, никогда! Нет, как игрок безумный

Не должен ты вверять все счастье наше

Слепому случаю. Что ты теряешь,

То наша собственность; на жизнь твою

Здесь, все мы равное имеем право!

 

Едуард.

Родитель, так; я испытаю счастья;

Паду, паду один, а вы спасетесь;

Твоя ж погибель всех погубит нас,

Нас всех убьет, удар тебя сразивший.

 

Фердинанд.

Он прав, родитель.

 

Адольф.

Согласись, он прав!

 

Стремли.

Пускай и так. Иди, мой смелой сын;

Дойдя до края леса, рассмотри

Число врагов, их стан, их положенье;

Иди, с тобой мое благословенье!

 

Едуард.

Проспи, родитель; братья, до свиданья;

С веселой вестью возвращуся к вам.

 

Стремли.

А если нас не сыщешь в этом месте,

То знай, что мы в плантации. Дорога

Тебе знакомая — Прости, мой сын.

 

Едуард (уходит).

 

 

ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ.

Прежние, кроме Едуарда.

 

Стремли.

Как добр, как смел! Сам Бог в сердца вдыхает

Бесстрашие. — Скажите, дети, в нем ли

Непостоянном, ветреном ребенке

Мы твердость мужа думали найти?

Вы все теперь милее стали мне;

Нас съединил сильнее уз родства,

Святой союз. — В волненье бурной жизни

С собою трех повел я сыновей,

И трех героев возвращу отчизне,

И возвращу ей трех моих друзей.

 

Фердинанд.

Не забывай Густава; если нам

Одним твоей любовью наслаждаться,

То что ж останется ему, который

Для нашей пользы жертвует собой?

Густав не первый ли летит на бой,

Он не последний ли приходит с битвы?

Кого из нас он не спасал он смерти?

Тебя, родитель мой, тебя он дважды

Извлек из бою, в тот кровавый вечер,

Когда Дофин упал к ногам врагов!

Мы, без труда свой исполняли долг!

С природой, с смертью наш Густав боролся!

 

Стремли.

Да, как Швейцарец он дрался, как лев,

Как Винкельрида храброго потомок.

Любовь мою купил своею кровью,

И быть отцом к себе заставил саблей.

Детьми, друзьями я богат и горд!

Благодарю, в кровавый бой и ужас

Сюда меня пославшего Творца!

 

Часовой.

Тропинкой женщина идет, и к нам

Она подходит.

 

Стремли.

Негритянка?

 

Часовой.

Нет,

Из наших, белая; рукой махает;

Бежит сюда.

 

Стремли.

Друзья, готовы будьте

(все встают, и идут навстречу Тони).

 

 

ЯВЛЕНИЕ ТРЕТИЕ.

Тони и Прежние.

 

 

Тони (едва переводя дыхание).

Вы из Дофина? — Так, вы Франки, вы!

Благодарю Создателя; я с вами,

С его товарищми, с его друзьями.

 

Стремли.

Что хочешь ты? —

 

Тони.

К оружию! — Минуты

Терять не должно; дорогая жизнь

От ней зависит! воружитесь, мужи,

Когда любви и мужества не чужды!

Вооружитесь, через час он мертв!

Спасите, умоляю вас, спасите!

 

Адольф.

Ужасное предчувствие! —

 

Стремли.

Скажи,

Кого спасать должны мы?

 

Тони.

Человека!

Иль мало этого; сказать ли надо

Чтоб брата вашего спасали вы?

Чтоб защитили молодого Франка?

 

Стремли.

Творец Небесный! — Моего Густава!

 

Фердинанд.

Несчастный друг!

 

Адольф.

О! говори скорее,

Какой ценой спасти его могу?

На все готов я; вот рука, вот сердце,

И их и жизнь я отдаю для брата.

 

Тони.

Он схвачен Неграми; они хотели

Еще сегодня умертвить его,

Но мой ужасный, хитрый мой совет

Отсрочил казнь невинного страдальца;

На вашу помощь полагалась я,

Бежала, Бог довел меня сюда.

За мной, за мной; спасти его есть время;

Не устрашайтесь превосходства сил.

Я проведу вас садом: Негры спят,

Не ожидая нападенья белых.

Их ружья на дворе! — Мы их замкнем,

Спасем его, и тайными путями

Вас к мысу доведу! За мной, за мной!

Что медлите? Иль жизнь дороже вам,

Чем друг, чем брат?

 

Стремли.

Вооружайтесь, дети!

Хотя бы кровь пролить должны мы были,

Заплатим старый долг; как часто он

За нас бесстрашно подвергался смерти!

Так, кровь за кровь, и жизнь за жизнь!

Презрен, Кто усомнится жертвовать собою!

 

Тони.

И мне, и мне подайте острый меч,

Отчаянье дает гиганта силу

Руке бессильной женщины. —

Любовь Вдыхает мужество, дает победу.

(Адольф подает ей саблю и пистолеты).

Благодарю, друзья; пойдем теперь;

От блеска стали робкая душа

Моя огнем внезапным закипела!

Любовь иль смерть! средины нет меж них.

Мне ль колебаться! И за гробом есть

Бесценное, дороже жизни, благо.

Бог милосерд, любовь непобедима!

 

Все.

Бог милосерд, любовь непобедима!

 

 

ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ.

(Комната, представленная в конце второго действие).

Густав в оковах; Негр на часах у дверей.

 

Прочь, лживый призрак, прочь! не умерщвляй

Последней веры в сердце! мне она

Единственным сокровищем осталась.

И женщина, с таким коварством может

Играть священнейшим, высоким чувством,

И может думать о убийстве страшном

С слезой любви дрожащею в глазах?

И Тони — эта женщина! Она,

Которой жизнь и счастье я бы отдал,

Она могла взрастить в своей душе

Ужасную, кровавую измену?

Нет! Это свыше злости человека,

Подобных извергов в природе нет.

До совершенства адского, достигнуть

Не женщине! Иначе, страшно б было

Питать голубку; запах вешней розы

Свирепым ядом был бы; Тони! нет,

Ты не могла таким притворством хитрым

Обманывать доверчивой души!

Твои слова из сердца вырывались;

Я не постиг тебя, но верю, верю!

 

 

ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ.

Прежние и Гоанго.

 

 

Гоанго (Негру).

Ступай; там жди меня; ему не нужно стражи;

Сегодня он умрет.

(Негр уходит).

Чтó, гость любезный,

Как нравится тебя в Доминго? ждал ли

Такого здесь радушного приема?

Не правда ли, гостеприимны мы?

 

Густав.

Стыд, горе сильному, когда над слабым

Он пленником ругаться может — стыд!

 

Гоанго.

Ты заслужил ругательства; Не вы ль

Хвалились, взглядом уничтожить Негров?

Нет, белый, адом поклянуся, нет!

Вам не удастся. Гибель вам и смерть!

Вы впали в руки мстителей богов,

Кровавый грех омоет ваша кровь!

 

Густав.

Я не прошу пощады. Вашу землю

Невинной кровью оросили Франки

И насадили меcти семена.

Но эта жатва не для них взошла,

Но эта месть постигла их потомков!

Безвинные, мы гибнем за вину

Отцов своих. — Таков закон природы;

Последуй ей; когда рука не дрогнет

На беззащитного поднять кинжал,

Вот грудь моя. В бою, на грудах тел

Простительна свирепость, но не воин,

Кто пленника —

 

Гоанго.

Здесь не война, но месть;

Здесь все права безгласны. Смерть вам, гибель,

Уничтоженье! — Там, где вы гнездитесь,

Гнездится рабство, а под нашим небом

Должна цвести свобода.

(слышен выстрел).

Что за выстрел?

 

 

ЯВЛЕНИЕ ШЕСТОЕ.

Прежние и Бабекана.

 

 

Бабекана.

Гоанго, поспеши! — Толпа врагов

Нас окружила и замкнула Негров. —

Ударь на них.

 

Густав.

Они! Мои друзья!

Воздай им, Господи!

 

Гоанго (смотрит в окно).

Ворота ломят!

Смерть! Бешенство! Чтоб поглотил вас ад,

Проклятые!

 

Бабекана.

Идут — шаги их слышу —

Спаси! спаси!

 

Гоанго (обнажив саблю, бросается на Густава).

Они твой труп найдут;

Ты не увидишь торжества злодеев.

(подымает саблю на Густава).

 

Тони

(вбегает, видит опасность Густава, выхватывает пистолет и стреляет в Гоангo).

 

Гоанго.

Как метко! — Умираю —

 

Густав.

Тони!

 

Тони.

Друг мой!

(повергаются друг другу в объятие).

 

Бабекана.

О! Поглоти меня, земля сырая!

 

 

ЯВЛЕНИЕ СЕДЬМОЕ.

Стремли, Фердинанд, Адольф, прежние.

 

 

Стремли.

Мой сын!

 

Густав.

Друзья! Товарищи! Отец!

Свободен я?

 

Стремли.

Благодаренье Богу, Благодаренье Ангелу сему!

(указывает на Тони).

 

Густав.

Итак тебе я не напрасно верил,

Бесстрашная? Не знав твоей любви,

Я жизнь мою, тебе, как другу вверил!

 

Стремли.

Гоанго мертв? Кто поразил его?

 

Густав.

Ее рука, убийцу мешкой пулей

Повергла, в то мгновение, как он

Уже готов был поразить меня,

 

Стремли.

Так нас, мужей, ты дева пристыдила,

Двукратно сына моего спасла!

 

Тони (отвратившейся Бабекане)

Прости меня, не проклинай, родная! —

 

Бабекана.

Прочь с глаз моих, несчастная! Отныне

Я не имею дочери! Беги

За Франками в их белую отчизну,

Чтоб я могла из памяти моей

Стереть навек твой образ ненавистный,

И не видать вовек твоих очей.

(уходит).

 

Тони

(кидается за нею вслед, но останавливается; рыдая, у затворенной Бабеканой двери).

Родная! Боже!

 

Густав.

Тóни!

 

Стремли.

Пусть рыдает!

Оставь ее! Прекрасны эти слезы:

Она скорбит, похороняя мать!

 

 

ЯВЛЕНИЕ ДЕВЯТОЕ.

Эдуард и прежние.

 

 

Эдуард.

Благодаренье Господу! вы здесь!

Кровавое вам предстояло дело —

Я знаю все, и радостную весть

Вам приношу. — Соединяя силы,

Толпы врагов стремятся на восток,

Пустеет город; — до заката солнца

Достигнем мыса; — темный, частый лес

Нас приведет под городские стены,

И в крепость мы, не видимы ни кем,

Войдем стезей знакомой и надежной.

 

Стремли.

Дай руку; сын; благодарю за весть,

Пойдемте ж дети; там, где битвы нет

Мы отдохнем, усталые от бед;

И скоро нас отрадный, легкий парус

Под небеса родные понесет;

И вспомним там, спокойные душой,

Былое горе и минувший бой.

 

Густав (обнимая Тони).

Пойдем, друг милой! ты спасла мне жизнь

И будь моей. Перенесу тебя

В страну любви, в страну очарований,

И с счастьем жизни подружу тебя.

Там будем мы благословлять до гроба

Мою доверчивость, твою любовь.

 

Тони.

Ты жив; ты мой, и мы счастливы оба!

 

Стремли (став меж ними, берет их за руки).

На небеса взирая с умиленьем,

Благословляйте Господа дела. —

Бог милосерд! позднейшим поколеньям

Вы завещать должны сии слова.

Он посетил вас кратким искушеньем,

И погибавших вас, любовь спасла.